Кетторан сжал плечо Толлера костлявыми пальцами, затем отвернулся и зашагал к восточному крылу Великого Дворца. Вот только походка его была лишена обычной беспечности.

Толлер, нахмурившись, некоторое время смотрел ему вслед.

- Сэр, - окликнул он, внезапно забеспокоившись. - С вами все в порядке?

Сделав вид, что не слышит, Кетторан даже не обернулся и вскоре исчез из виду. Встревоженный Толлер почувствовал себя обязанным уделить больше внимания только что полученному совету и про себя твердо решил последовать этому, безусловно, доброму философскому напутствию - в конце концов, он молод, здоров, и весь мир лежит у его ног, - но всякий раз, когда он приказывал себе взбодриться, отчаяние его, как назло, усиливалось. Что-то внутри него противостояло переменам.

Он вернулся к кораблю, взошел на борт и принялся хмуро взирать на приготовления к отбытию. Толлер знал, что его мрачное безразличие непременно отразится на команде, но ничего не мог с собой поделать. Видя поведение начальника, лейтенант Корревальт стал еще более корректным и предупредительным. Путешествие продлится не меньше шестидесяти дней, если не случится ничего непредвиденного, и восемь человек на протяжении этого периода времени должны будут как-то уживаться на крошечной гондоле. Психологические срывы случаются даже в идеальной обстановке, но когда командир всем своим видом демонстрирует неприязненное отношение к будущей миссии, тем более могут возникнуть проблемы с моральным состоянием и дисциплиной на борту.

В конце концов со всеми формальностями было покончено, и с флагманского судна донесся сигнал горна, оповещающий об отбытии. Четыре корабля практически одновременно оторвались от земли; громовые раскаты двигателей прокатились над окружающими Пять Дворцов парками и растаяли в залитых солнцем улочках Ро-Атабри. Толлер стоял у поручня, придерживая рукой меч управление судном он передал Корревальту, - и смотрел на раскинувшиеся внизу просторы древнего города. Высоко в небе парило солнце, потихоньку приближаясь к Верхнему Миру, гондолу же закрывала глубокая тень баллона, и в результате картина, представшая перед глазами, была исключительно яркой вплоть до мельчайших деталей. Традиционные архитектурные стили Колкоррона делали особый упор на мозаику из оранжевых и желтых кирпичей в форме сложных ромбов с вкраплениями красного известняка по углам и краям. С высоты город казался пестрым полотном, блестящим так ослепительно, что глазам было больно. Деревья, находящиеся в различных стадиях жизненного цикла, вносили свою лепту в сверкающее великолепие красок, и цветовая гамма островков живой природы варьировалась от бледно-зеленого до медно-коричневого оттенков.

Корабли описали круг над лагерем и взяли курс на северо-восток, стараясь отыскать такие воздушные течения, которые сэкономят кристаллы во время путешествия. Исследования показали, что на пути экспедиции не встретятся зрелые деревья бракки, а дополнительное производство зеленых и пурпурных кристаллов потребует значительного времени, поэтому было решено, что флотилия совершит кругосветный перелет исключительно на бортовых запасах.

Толлер невольно вздохнул, глядя вслед ускользающему за горизонт Ро-Атабри: многоцветие города превратилось в скопление плоских горизонтальных полосок. Скучное и утомительное путешествие наконец началось, и настало время посмотреть этому факту в глаза. Толлер почувствовал на себе взгляд Бэйтена Стинамирта, недавно произведенного в ранг воздушного сержанта. Розовая физиономия Стинамирта, проходившего мимо него в сторону нижней палубы, была нарочито бесстрастной, но Толлер видел, что его мрачность не лучшим образом отразилась на юноше, который с тех пор, как они покинули родной мир, проявлял особую преданность Толлеру и искренне им восхищался. Подняв руку, Толлер остановил сержанта.

- Не беспокойтесь, молодой человек, - сказал он. - Я вовсе не собираюсь выпрыгивать за борт.

- Сэр? - недоуменно переспросил Стинамирт.

- Не разыгрывайте передо мной невинность, юноша. - Толлер был всего лишь на два года старше сержанта, но в голосе его прозвучали те же самые отцовские нотки, которые использовал в беседах с ним Трай Кетторан. Маракайн сознательно пытался подражать твердости и стоицизму посланника. - Там, на базе, обо мне пошли всякие слухи, да? Поговаривали, будто я так влюбился в некую госпожу, что теперь дня от ночи отличить не могу.

Гладкие щеки Стинамирта залились пурпурным румянцем.

- Сэр, если кто-нибудь посмеет дурно отзываться о вас в моем присутствии, я... - Юноша понизил голос, чтобы его случайно не услышал Корревальт, дежуривший около центра управления воздушным кораблем.

- Вам вовсе не потребуется биться за меня на дуэли, - твердо заявил Толлер, обращаясь как ко всем окружающим, так и к своей своенравной душе. Он хотел еще что-то добавить, но обнаружил, что Стинамирт смотрит в другую сторону.

- Сэр, по-моему, это послание адресовано нам, - быстро отрапортовал сержант, прежде чем Толлер успел спросить, в чем дело.

Толлер обернулся на Ро-Атабри и увидел, что в переплетении наслаивающихся друг на друга полосок назойливо мигает яркая точка. Расшифровав про себя кодированное сообщение солнечного телеграфа, он почувствовал, как по спине побежали мурашки. Возбуждение и леденящие кровь предчувствия охватили Толлера, когда он убедился, что послание касается непосредственно его.

Вернувшись на базу, Толлер увидел, что баллон небесного корабля уже наполнен газом, а команда выстроилась у якорей, готовая к немедленному возвращению на Верхний Мир. Шар легонько бился о бревенчатые стены ангара, словно огромное разумное существо, переступающее с ноги на ногу от нетерпения. У ворот Толлера встретил лично коммодор Шолдд, который обычно никуда не выходил из кабинета, и это служило еще одним доказательством чрезвычайности ситуации.

Толлер - в сопровождении Корревальта и Стинамирта - быстрым шагом подошел к нему и отдал честь, а Шолдд, видимо, пребывая в дурном расположении духа, в ответ лишь дернул головой. Он пригладил пятерней свои коротко подстриженные стального оттенка волосы и хмуро поглядел на Толлера.