– Эту настойку дал мне наш знакомый юный эльф, Азу. Он сказал непременно напоить ею Дагрию, и она тогда очнётся.

– Так что же ты ждёшь, давай, помоги мне, вольём ещё пару капель в её рот, она снова ускользает от нас! – не время спрашивать, откуда дети знают какого-то странного эльфа, да ещё юного.

Но глаза, его глаза, совсем не такие, как у Азу, в них плещется целый океан сплавленных в единый коктейль разрывающих чувств, способных соперничать с раскалывающей небо болью Икку. Его сын чудовище, он всегда это знал!

– Это ты, ты убил её!

Дагрия почувствовала, как она, слившись в одно с Икку, как он, этот древний Вхархелис, отводит назад руку, в которой уже трепещет смертоносное заклинание, замахивается для того, чтобы убить сына, видит, как юный Илло упрямо вскидывает голову, ровно тем же движением, как Азу в поместье, где они воровали еду, и Икку вдруг ощущает, что его магия обращается вспять, повёрнутая каким-то странным, диким магическим приёмом, и столько силы в этом юноше, почему он не заметил раньше, откуда, как? И, слыша уже треск пламени вокруг, слишком близко, прямо на себе, Дагрия содрогается от предсмертного хрипа Икку:

– Будь ты проклят, чудовище, – и чёрно-красная змея вырывается из его груди вместе с жизнью, вместе с этой ужасной болью, расколовшей небеса, и чернильным зигзагом змеится по тёплому янтарному сиянию души Илло, расходясь бездонным разломом.

Где-то очень далеко кричит женщина, зовёт Икку, но он уже обратился пеплом, не сумев совладать с магией сильнейшего чародея, нового юного Главы Рода Вхархелисов, ведь теперь чёрно-красная змея извергает внутрь уже его души всю бездну, через которую провела Дагрию в минувшие дни и ночи. Огонь, огонь, огонь расходится по спирали, когда эльф-ребёнок, юный убийца теряет контроль над своей страшной магией, и она бесконтрольно поглощает всё, не жалея ни каменных стен, ни тела любимой сестры, ни убитой горем матери…

Дагрия, наконец, узнаёт эту печальную улыбку эльфа из сна, узнаёт раба, который встретил однажды в поезде девушку по имени Эрза, представительницу народа-завоевателя, поставившего его соплеменников на колени, узнаёт Верховного Чародея Древних эльфов, безумца, маньяка и садиста, всегда заботливого и услужливого, любящего мужа, аморального и распутного любителя боли, так любящего угождать, своего ментального симбионта, чьи мысли и чувства она привыкла слышать как свои собственные, Илло Вхархелиса.

С резким вскриком Дагрия села на кровати, вцепившись в рукав Дила.

– Азу в опасности! Расскажи, где ты видел его, Дил!

Свежий ветерок трепал волосы Дагрии и словно физически выдувал из её головы весь этот бесконечный кошмар, который ей пришлось пропустить через себя. Гудящая, мельтешащая стена видений уплывала всё дальше, и девушка старалась не смотреть внутренним взором в её сторону. Манило и цепляло, и тёплая чёрно-красная змея резвилась в её груди, но нельзя, она опять не выдержит, потеряв себя.

– Он поймал меня в проулке недалеко от школы. Прятал лицо под капюшоном, в каком-то сером плаще, я даже не узнал сначала его. Протянул мне бутылку с зельем, сказал, что не понимает, что происходит с тобой, но видит, что его метка вызвала что-то ужасное. И сказал, что если тебе станет плохо, ты должна выпить зелье, – объяснил Дил. – Вот же урод! Сначала чуть меня не изувечил, теперь едва не угробил тебя своим магическим экспериментом! Колдун-недоучка!

– Дил, не ругайся. Он просто не знал, с чем столкнётся. Мне кажется, для эльфа-ребёнка он поразительно сообразительный и находчивый. И… спасибо тебе. Если бы не ты, я так бы и не очнулась.

– А что вообще с тобой?

Она пожала плечами. Её понимание этих вопросов было очень и очень смутным, находясь на уровне общих представлений, и думать над этими магическими вопросами не хотелось.

– Навязчивые сны, так много и очень разные, не выбраться, не проснуться, – расплывчато пояснила Дагрия. – Как же хорошо, что всё же удалось убедить родителей пустить меня погулять. На свежем воздухе мне делается легче.

Она нерешительно остановилась на перекрёстке, один из лучей которого вёл к их школе. В другой стороне располагался более бедный, чем их с Дилом, район людей, совсем недавних переселенцев в этот мир, не дождавшихся ещё получения своего жилья или просто неудачников, которые не смогли устроиться на новом для себя месте.

– Пойдём, может, навестим ребят? Все волнуются за тебя.

– Не сейчас, Дил. Я… мне нужно туда, – Дагрия кивнула в сторону менее обеспеченного квартала. Надо что-то сочинить, чтобы он отстал от неё. Подобная ложь всегда ей тяжело давалась и казалась неуклюжей, заметной и глупой. Раньше. Неужели её чудовищные сны ничем не могут ей помочь? Там же было столько лжецов, столько интриг и обманов. Да и её эльф, который снился ей с самого детства, как там его звали – информация ускользала, как забытый кошмар, детали уже стёрлись – он же был просто мастером лжи! Большие ореховые глаза, чья волшебная чистота не замутнялась, какие бы страшные слова ни произносили его уста.

– Родители попросили меня заскочить к одному их знакомому, у которого они одалживали денег на моё лечение. Он там живёт. Визит вежливости, теперь мы так от него зависим, – Дагрия скорчила гримасу. – Спасибо тебе огромное, Дил! Я теперь перед тобой в большом долгу!

Она порывисто обняла друга и поцеловала его в щёку. Дил изумлённо отпрянул, не ожидая такого странного поведения, и покраснел.

– Скоро увидимся! – и Дагрия стремительно побежала в сторону незнакомого квартала, поражаясь этому спектаклю, подсказанным ей одним из своих других «я». Кажется, Дил проглотил?

Непонятный маячок внутри, тот же, что просигналил об опасности, которая угрожала Азу, сейчас вёл её вперёд. Она знала, что он скрывается где-то тут. Надо только найти заброшенные здания, где никто не живёт. Дагрия шарахалась в сторону от любых встреченных людей, сворачивая в те переулки, где никого не было, не думая и не запоминая путь, просто дальше от всех. Вдруг странный гул и вибрация под ногами испугал девушку, она схватилась за грязную стену ближайшего дома, замерев, и принялась растерянно оглядываться. Что это, она никогда с таким не сталкивалась?

Дагрия взглянула в далёкое ясное небо, там, в невообразимой вышине, две непонятные серебристые птицы вычерчивали сложный узор. Зрелища необычнее и прекраснее она никогда не видала! Девушка застыла, не отрывая взора от полёта странных птиц, – кажется, гул издавали именно они. Когда они слегка снижались, начинала дрожать земля. Очередной узор, возникший в небе, вдруг в точности повторил герб со стяга из снов остротой разлетающихся линий, Дагрия даже дышать перестала от изумления, силясь одновременно вспомнить и не упасть в кружащуюся бездну внутри себя.

– Нравится? – вдруг произнёс рядом знакомый голос, заставивший её подпрыгнуть. – Одной из таких штук должен был управлять я.

– Азу! – Дагрия едва не бросилась ему на шею, но успела себя остановить: стоявший рядом юный эльф отталкивал всё тем же невообразимым высокомерием, написанном на его лице. Но, помимо высокомерия, какая-то непонятная усталость читалась в чертах лицах Азу, в складках ткани небрежно откинутого капюшона, в его спутанных пыльных волосах, в напряжённо сжимающих завязку дорожного плаща тонких пальцах.

– Мой эксцентричный прадед в преддверии вторжения в очередной мир решил устроить в Столице парад, демонстрирующий технологическую мощь и красоту наших воздушно-космических сил. Вот они и репетируют.

– Ты сбежал! – вдруг поняла Дагрия, вполуха слушавшая про парад. Что-то подобное говорил ей и делящийся новостями Дил. – Ты прячешься где-то тут, верно?

– Да. Почувствовал твоё приближение и вышел. Метка, несмотря на весь тот кошмар, что она сотворила, всё же работает как нужно…

– Кошмар? Ты имеешь в виду… эти сны?

– Я не знаю, что происходит с тобой, что я вызвал своим вторжением в твою ауру, Дагрия, – неожиданно прочувствованно проговорил эльфёнок. – Я так и не разобрался, как ты смогла обойти охранные заклятья тогда. Но когда я увидел, что непонятное смешение в твоей ауре, видимо, скоро повлияет и на твоё здоровье тут, в физическом слое, я, уходя, прихватил одно из самых сильных восстанавливающих и исцеляющих сознание зелий из лабораторий прадеда. Оно ведь помогло?