День люблю
...Я открываю глаза и вижу его. Джон идёт рядом со мной, и я крепко сжимаю его руку. Он улыбается мне… так чисто, искренние и радостно, как не улыбался давно. Его глаза наполнены нежность и… любовью. Да, это определенно любовь. Я ещё не забыла её в его взгляде.
Парк в это время года прекрасен. Теплое лето заставило меня вновь достать из гардероба платье: приталенное с пышной юбкой и широкими лямками. Оно насыщенного сиренего цвета. Джон говорил, что мне идёт фиолетовый. Что этот цвет делает мои тёмно-синии глаза более глубокими и выразительными.
Я чувствую себя такой счастливой и любимой! Этот летний парк, взгляд Джон, его рука крепко сжимающая мою рука... думаю, я могла бы провести в этом моменте чистого счастья вечность…
Какая-то тень появилась перед нами на дороге. Я не успела её рассмотреть, ведь всем моим вниманием завладел револьвер, который фигура сжимала в руках. Где-то в моём сознании мелькнула паническая мысль: “Джон!” и я рефлекторно, даже не успев задуматься о том что делаю, на каком-то первобытном инстинкте кидаюсь вперед, в попытке прикрыть Джона собой.
Раздаётся выстрел…
… Я открываю глаза и вижу его. Джон идёт рядом со мной, и я крепко сжимаю его руку. Он улыбается мне… и я с каким-то странным удивлением понимаю, что смотрю прямо ему в лицо.
Джон был выше меня на целых две головы, поэтому мне всегда приходилось задирать голову, чтоб взглянуть ему в лицо, но сейчас… сейчас я отчетливо понимаю, что смотрю на него прямо... словно на равных.
Парк в это время года прекрасен… и я ловлю себя на дежавю. Что же мне напоминает этот момент? Быть может мы когда-то также гуляли… кажется… да, я ещё помню, мы ведь постоянно гуляли по парку возле нашего колледжа. Мы были однокурсниками и постоянно после лекций выбирались прогуляться, освежить голову и съесть мороженого. Именно в том парке Джон признался мне в своих чувствам и предложи стать его девушкой. Там же мы впервые поцеловались. Спустя пару лет мы съехались и стали всё реже выбираться гулять в парки, а потом и вовсе… но в эту самую минуту это было совершенно неважно! Ведь сейчас я чувствую себя такой счастливой и любимой! Этот летний парк, взгляд Джон, его рука крепко сжимающая мою руку... думаю, я могла бы провести в этом моменте чистого счастья вечность…
Какая-то тень появилась перед нами на дороге. Я не успела её рассмотреть, ведь всем моим вниманием завладел револьвер, который фигура сжимала в руках. Где-то в моём сознании мелькнула паническая мысль: “Джон!” и я рефлекторно, даже не успев задуматься о том что делаю, на каком-то первобытном инстинкте кидаюсь вперед, в попытке прикрыть Джона собой.
Раздаётся выстрел…
… Я открываю глаза и вижу его. Джон идёт рядом со мной, и я крепко сжимаю его руку. Он улыбается мне… и я понимаю, что я уже это видела… уже проживала этот момент… и откуда-то я знаю, что стоит нам ещё немного пройти вперед, как к нам подойдёт человек и выстрелит в Джона… Но ведь этого не может быть! Тогда почему у меня такое нехорошее предчувствие?
Мы идём вперед и с каждым шагом мне становиться страшнее. Боже, хоть бы это всё было неправда! Но несмотря на мои мольбы, тень появилась перед нами на дороге. Я пытаюсь её рассмотреть, но она словно замыленная, словно фотография, на которой так и не словили фокус. Единственное, что я понимаю, что фигура небольшого, можно сказать даже маленького роста. Где-то в моём сознании мелькнула паническая мысль: “Джон!” и мне хочется кинуться вперед, прикрыть его собой, но я пересиливаю этот порыв.
Раздаётся выстрел…
… Я открываю глаза и вижу его. Джон идёт рядом со мной, и я крепко сжимаю его руку. Он улыбается мне… Я смотрю на наши руки и замечаю, что мои ногти длинные и на них яркий красный лак. Это так странно! Джону терпеть не мог заостренные ногти и единственный маникюр, который ему нравился — это французский! Весть остальной он считал вульгарным и пошлым, и уж тем более такой яркий красный цвет! И… и только сейчас я понимаю, что на мне не платье, а удобные джинсы и футболка… Я наклоняю голову, чтоб взглянуть на свою обувь и волосы… тёмные вьющиеся волосы падают мне на глаза… но ведь у меня уже больше пяти лет волосы рыжего цвета с бронзовым отливом… С тех самых пор, как Джон сказал, что он без ума от Черной вдовы из “Мстителей” и я перекрасилась.
Нет… только не это... этого просто не может быть!..
Знакомая тень появилась перед нами на дороге. Я смотрю на неё и вижу ребёнка… Она поднимает своими маленькими ручками револьвер и направляет его в нашу сторону. Где-то в моём сознании мелькнула паническая мысль: “Джон!”, но я остаюсь стоять на месте.
Раздаётся выстрел…
… Я открываю глаза и вижу его. Джон идёт рядом со мной, и я крепко сжимаю его руку. Он улыбается мне…
Я останавливаюсь. Джон делает ещё пару шагов вперед, понимает, что я остановилась и оборачивается. На его лице недоумение. Он открывает рот и произносит…
— Джинни?
… не моё имя…
— Джинни, что случилось?
Я не отвечаю, и не смотрю на него. Всё моё внимание сосредоточено на направляющемся к нам ребёнке… на её рыжих волосах и фиолетовом платье… не том, который нравился Джону… другом… купленным когда-то той женщиной…
— Джинни?
Джон наконец обращает внимание, что я смотрю на кого-то впереди и поворачивается назад.
— О, чёрт! Это Эмма.
Джон кидает на меня взгляд и виновато улыбается.
— Не обращай внимание, малыш, это всего-лишь моя бывшая. Я сейчас с ней разбираюсь.
“...это всего-лишь моя бывшая...” — его слова словно ножи входят в моё сердце… Как же легко семь лет отношений он умудрился уместить в одно предложение?
“...всего лишь бывшая…” — словно выброшенный за ненадобностью человек. Неужели ему было так же легко со мной порвать, как сейчас произнести эти слова?
Джон отпускает мою руку и делает несколько шагов к ребёнку.
— Эмма, зачем ты здесь? Я же сказал: между нами всё кончено!
Его голос груб и холоден, но ведь когда-то именно этот голос говорил мне о том, что любит меня… Интересно, когда он говорил мне об этом в последний раз?.. Почему я не могу вспомнить?..
Ребёнок поднимает руку с револьвером, но Джон словно не замечает этого и продолжает говорит своим грубых, холодным, незнакомым голосом:
— Я тебе не люблю, поэтому сделай как я хочу: исчезни! Ты ведь всегда делала то, что я хочу!
Я вижу, как глаза ребенка наполняются слезами.
— Я люблю тебя больше жизни! — кричит ребёнок и приставляет дуло пистолета к виску.
Раздаётся выстрел…
… Я открываю глаза и вижу его. Джон идёт рядом с Джинни, а я крепко сжимаю ручку револьвера. Он улыбается ей… так чисто, искренние и радостно, как не улыбался давно. Его глаза наполнены нежность и… любовью. Да, это определенно любовь. Я ещё не забыла её в его взгляде.
Мою вторую руку сжимает детская ручка.
— Стреляй! — приказывает мне ребёнок. — Он предал нас. Он сделал нам очень больно. Он бросил нас, как…. как та женщина!.. Ты должна выстрелить!
Джон с Джинни подходят ближе и я поднимаю руку с револьвером. Они даже не замечают меня... так поглощены друг другом.
— Стреля!
Я направляю палец на курок, но сил нажать на него у меня нет.
Я не могу! Я слишком сильно его люблю!
Я дергаю руки и приставляю дуло револьвера к виску.
Раздаётся выстрел…
… Я открываю глаза и вижу его. Джон идёт рядом с Джинни, а я крепко одной рукой сжимаю ручку револьвера, второй — детскую ручку… свою детскую ручку.
— Почему он нас бросил? — спрашивает маленькая Эмма у меня. — Разве мы сделали что-то не так? Мы так старались делать всё для него, но он нас всё равно кинул! Прямо как… прямо как мама! — Слезы начинают литься из её глаза и я чувствую, словно мне разрывают грудную клетку изнутри. — Почему мама меня бросила?! В чём я провинилась! Мама, почему ты меня оставила одну!.. Я не хочу быть одной!.. Мама! Мама, пожалуйста не оставляй меня!.. Мама!.. Я не хочу оставаться одна!.. Мама!
...Это больно, мучительно и почти невозможно… но я вспоминаю тот день… день, когда я поехала с мамой в магазин и она купила мне платье… красивое фиолетовое платье, которое так подходило под цвет моих глаз… потом мама сказала мне стоять на месте и ждать её… и я ждала… ждала до тех пор, пока продавцы не обратили на одинокого ребёнка внимание... А дальше я помню, как полицейский угощал меня горячим какао в полицейском участке и как он спрашивал, где я живу... И помню отца… его крепкое и, наверное, единственное объятья в моей жизни... И как он больно стягивал с меня красивое фиолетовое платье, когда узнал, что его купила мама... И его пьяные крики: “Это шлюха меня бросила! Умотала к своему любовнику, оставив на меня своего ублюдка! А я даже не уверен, что он мой!..”
Вскоре отец встретил тётю Мегг, они вступила в брак, у них родился Том… И да, отец вырастил меня, он кормил меня, покупал одежду, заплатил за обучение, но… но меня всегда, с самого детства, не покидало ощущение, что я лишняя в его доме... в его семье... в его жизни… Поэтому, когда мы начали встречаться с Джоном, я делал всё лишь бы угодить ему… даже начала носить ненавистные мне платья…
Но сейчас, смотря на Джона, я понимаю, что я так делала не из-за любви к нему, а из-за страха… страха быть вновь брошенной и одинокой… остаться одной…
Откинув револьвер в сторону, я падаю на колени и обнимаю плачущего ребенка, успокаивающе глажу её по голову и шепчу:
— Ты не одна… Теперь ты никогда не будешь одна, потому что я всегда буду рядом с тобой.
Я открываю глаза и вижу его… белый потолок.
***
Как утверждается в материале журнала Medscape, в 92% случаев у человека нет никаких шансов выжить после проникающего выстрела в голову. Однако в 8% случаев может произойти чудо.
Я попала в этот процент, и мой случай тоже назвали “чудом”. Молодая женщина выстрелила себе в голову, но чудом выжила, пролежала больше двух лет в коме и несколько месяцев назад пришла в себя. Да, это действительно было чудо… вновь видеть цвета, чувствовать запахи, слышать голоса людей… поговорить с отцом…