"Даже и хорошо, что такой туман. Нас никто не увидит," – подумала Элис.

Постепенно светлело, и в туманных очертаниях начали угадываться прибрежные деревья, дома... Они миновали поселение и спрятали плот в густых ивовых кустах, подальше от домов. Продравшись через кусты, стараясь оставить как можно меньше следов, они оказались на лугу у подножия невысокого холма. Солнце уже взошло, и остатки тумана стремились уползти в низины, оставляя за собой сверкающие следы росы. Позади холма снова высились скалы, но не такие высокие, как на севере.

С вершины холма они увидели всё сразу: и зеркальные петли реки, и поселение, которое следовало её изгибам, устраивая свои улицы согласно их законам, и широкую площадь. И замок.

Он оказался совсем не похож на картинку в книжке. Замок стоял на широком холме, раза в два выше того, на который поднялись они. Низкие стены и приземистые квадратные башни, за которыми виднелись крыши внутренних построек. Сзади он примыкал к почти отвесной скале, которая возвышалась над замком, и претендовала быть его частью, но даже цвет камня был разным. На вершине скалы стояла ещё одна башня, круглая и тонкая, с остроконечной крышей и опоясывающей наблюдательной площадкой. На скале никакой тропинки видно не было, да и подняться по такой круче было бы невозможно. Очевидно, из башни в замок опускали на верёвке подъёмную клеть или же существовал ход внутри скалы. Над башней развевался тёмно-синий флаг. "Не взялся бы я штурмовать такой замок," – подумал Мартин. По тем канонам военной науки, которые он успел изучить, такое расположение башен не было классическим. Да и стены, пожалуй, были низковаты — не устояли бы против правильного количества осадных лестниц, однако с верхней башни все укрепления простреливались бы отлично, кроме небольшой мёртвой зоны под стенами, которая легко пробивалась с башен. Мартин вспомнил, что ничего не знает ни о защитниках, ни о предполагаемых нападающих, вспомнил очертания белой стрелы в небе, и оставил все попытки понять устройство замка и план обороны.

Змеясь, дорога спускалась от ворот к площади, и оттуда расходилась короткими улицами во все стороны. Улицы упирались в реку и заканчивались мостками и причалами, у которых во множестве были привязаны лодки.

Посёлок ещё спал. Лишь в некоторых дворах сонно лаяли собаки, и где-то громыхало железное ведро. Улица, по которой они шли, была мощёной плоскими камнями. Дома ближе к площади становились выше, обрастали башенками и остроконечными крышами. Мартин, пожалуй, назвал бы это небольшим городом, но Элис знала, какими были раньше настоящие города.

Фасады, выходящие на площадь, выглядели приветливо, над ними виднелись вывески в виде кренделей, висящих на палках, сапог, больших деревянных кружек и флагов. Они миновали приземистую круглую башню и стали подниматься к воротам.

Снова ударил колокол. Его звук разнёсся над городом, отразился от каменных домов... Эхо не успело затихнуть за рекой, как его догнал второй удар. И третий. Город постепенно оживал. Где-то хлопали окна, скрипели ворота, звенели цепи.

Извилистая дорога привела их под стены. Снизу они казались выше, чем Мартин подумал сначала. Ворота, целиком обитые железом, красовались рядами заклёпок и грубой чеканкой — еловые ветки, переплетённые лентой. По центру створки был изображён глаз, а в нём блестел стеклянный шарик. Мартин поднял руку, чтобы потрогать, но Элис одёрнула его:

 – А вдруг он нас видит.

 – Кто?

 – Барон. Ну, или стражник. Не зря же он глаз на дверь повесил.

Загремел засов, и дверь открылась. В проёме стоял пузатый человек в смешном круглом шлеме с поднятым прозрачным забралом.

 – Девка дело говорит, не только видит, но и слышит. Чо надо вам?

 – На работу хотим. – Смело ответила Элис.

 – Работников барон в полдень принимает. Скоро сезон, много вас таких будет.

Стражник казался весёлым, словно всё происходящее его забавляло. Он ещё раз, ухмыляясь, оглядел их и снова закрыл дверь.

До полудня было не так далеко, но ждать на пыльных камнях не хотелось. Они спустились в город, прошли по одной из улиц к реке и устроились на причале, опустив ноги в прохладную воду. Элис достала последние полоски сушёного мяса и совсем сухую, раскрошившуюся лепёшку.

 – У меня есть несколько монет. Но это на крайний случай. В замок я пойду одна, вряд ли тебя пустят, разве что ты тоже решишь поработать. Я, конечно, думаю, что ничего со мной не случится, но цена слишком высока. Если одной Элис на земле станет меньше — никто этого не заметит, но если кто-то выпустит смерть... – Она протянула ему плоскую шкатулку. – Храни это пока у себя...

 – Не говори так. Если одной Элис станет меньше — по крайней мере один человек очень расстроится...

 – И кто же это? – Прикинулась дурочкой Элис.

 – Я. И буду мстить за тебя. Пока всё в этом замке не будут мертвы. – Серьёзно сказал Мартин.

 – Глупый ты. – Улыбнулась она. – Гурафа — и то, не мог победить... Ладно, ничего со мной не случится.

У ворот стояли два рослых человека. Один — в короткой кожаной куртке и с мешком, в котором что-то позвякивало, когда он его задевал. Второй — в соломенной шляпе, явно крестьянин. Они лениво о чём-то разговаривали.

 – ...а в том году на жатве у Филина был, тудыть его конём. Дык он только двадцать монет и дал за весь сезон. А обещал двадцать пять! Никогда больше к нему ни ногой! Вот, может наш чудак чего получше предложит. Никогда не знаешь, что ему понадобится в этот раз.

 – Вроде как, он мастеровых больше любит. Потому я теперь по этому делу. – Он слегка пнул свой мешок. Снова звякнуло железо. – У нашего кузнеца выучился. Слыхал про Тихона-мастера из Загорья? Барон ему по сотне платит!

 – Тудыть его конём! – Удивился крестьянин.

Колокол пробил четыре раза, и с четвёртым ударом дверь в правой створке ворот открылась. Стражник поманил рукой. Человек в куртке подхватил мешок, крестьянин снял шляпу. Элис кивнула Мартину, торопливо сжала его плечо.

 – На закате приходи сюда. Если не приду — хотя бы через стражника передам.

Стражник провёл их через тёмную арку, и они оказались в одном из тесных внутренних дворов. В дальнем конце виднелись ещё два выхода, свет сверху едва достигал зарешеченного окна на высоте двух человеческих ростов. Выше — только гладкие стены и зубцы далеко вверху. Пузатый велел встать им у стены строем. Похоже, эти нехитрые обязанности его забавляли. Крестьянин, ворча, неохотно повиновался, а мастеровой и так стоял у стены, опустив свой мешок к ноге.

Ждать пришлось недолго. В дальних воротах послышались шаги, и из тени вышел худощавый человек с сединой в волосах и бакенбардами. Стражник по-военному вытянулся и замер. Человек ещё издали приглядывался к ним, и, когда подошел, уже, кажется имел мнение относительно их судьбы. Он остановился напротив крестьянина. Было заметно, что тот нервничает, "тудыть его конём" просто читалось на его лице.

 – Так. С конями управишься?

Крестьянин сглотнул и кивнул.

 – На конюшню пойдёшь. Пять монет в неделю и еда. Согласен?

Тот заметно повеселел.

 – По рукам.

Они ритуально пожали руки. Барон чуть неохотно, словно это требовало от него усилий.

 – Патрик отведёт. – Он кивнул на стражника. Потом повернулся к мастеровому. – А ты, никак кузнец? А это что? – Он указал на мешок.

 – Инструменты...

 – Понятно. Не понадобятся. У нас такие станки, каких ты и не видел. Ладно, перекуём во что-нибудь. Хорошее железо всегда пригодится. Сколько лет у наковальни?

 – Ну я как бы это...

Элис поразилась проницательности барона, как он понял, что тот недавно выучился, или подслушал разговоры у двери?

 – Ясно. В мастерские. Будешь работать у мастера Бенедикта. Семь монет в неделю. Если проявишь смекалку — награжу. Будешь зря суп хлебать — выгоню. А вообще — работа у нас творческая, больше надо мозгами шевелить, чем молотом долбить. Согласен?

 – Да, барон. Буду стараться.