Следуя этой методике, сначала надо перестать говорить. Но, попробовав сделать это, вы заметите, что разговор продолжается. Происходит постоянный внутренний диалог, вы будете продолжать мысленно разговаривать сами с собой. Чтобы продвинуться дальше по пути постижения истины, надо остановить и этот разговор. Тот, кто смог это сделать — видит вещи такими, какие они есть.

 – А ваши братья, ведь они же слышат, что мы им говорим?..

 – Слышат. Но когда говорит один — это ещё не разговор.

 – А ты сам, тоже прошёл через это? Ведь ты же говоришь с нами? – Заинтересовался барон.

 – Да. Но мне молчать уже не требуется. Я останавливаю свой внутренний разговор, когда мне это надо.

Элис заметила, что барон, такой недоверчивый, даже агрессивный вначале, теперь с интересом слушает Ториса. Хотя, за мировоззрение Эдвина Элис была спокойна. Всегда открытый для нового, он сначала был просто напуган и подозрителен, поскольку изначально считал спиритов врагами, ведь этим он был обязан своему прошлому. Но теперь барьеры подозрения исчезли, и ему стало интересно. Теперь он смотрел на тайны философии спиритов, как изучают незнакомую машину — с любопытством экспериментатора, но при том оставаясь чуть в стороне, чтобы загадочная машина случайно не зашибла его.

– Торис. – Робко спросила Элис. – Можно и я тоже задам свой вопрос? Это мой любимый вопрос, я задаю его всем. И все отвечают по-разному... Что такое смерть?

Торис, казалось ожидал этого вопроса. Точнее, был готов к нему. Ведь спириты должны отвечать на все вопросы, особенно на такие большие.

 – Это просто. Наше сознание родилось из Совершенной Истины, это её часть, которой была дана возможность жить самостоятельно в материальном теле. После смерти от тебя останется лишь закон, точнее частичка того великого Закона, который и составляет собой Совершенную Истину. Смерть — возвращение этой частички к Богу и разрушение тела, это итог и финал жизни, но не конец, а окончательное слияние с Истиной.

 – Но ведь ты говорил, что к этому надо стремиться, пока живой, – удивился Мартин, – получается, что в смерти мы обретаем то, к чему стремились всю жизнь? Не проще ли сразу умереть?

 – Нет. Самоубийство, так же как и убийство — не выход, не ты дал телу жизнь, вложив в него частичку истины, не твоё право и отнимать её. Миссия должна быть завершена.

 – Какая миссия?

 – Разве я ещё не говорил? Миссия — это то, ради чего ты живёшь. Именно ты. У других она может быть другая. И ты должен её выполнить, и только тогда тебе позволено умереть. Но сначала ты должен понять, в чём она.

 – А как это сделать?

 – Это сложно объяснить. Многие ищут её долгие годы и понимают, что выполнили её, лишь в момент смерти. Редко кто находит её раньше, но это не спутать ни с чем. Когда постигаешь свою миссию — всегда понимаешь это. Когда находишь дело, занимаясь которым, получаешь бесконечную радость, и понимаешь, что кроме тебя сделать это так не может никто — ты осознал свою миссию. Ты понимаешь, что должен завершить это дело, и никто, кроме тебя не сделает этого, а, завершив его, можешь спокойно умереть, потому что больше ничего тебе не надо уже делать.

Это дело у всех разное, и счастлив тот, кто смог понять, что же это такое. Бывают сложные миссии, и такие люди счастливы, если смогут понять это. А бывает, что это просто какой-то пустяк, и тогда нельзя узнать о нём заранее, и ты постигнешь миссию лишь случайно совершив его.

 – А бывает, что кто-то ошибается, и думает, что это его миссия, а на самом деле...

 – Да. Такое часто бывает. Но когда по-настоящему постигаешь свою миссию, понимаешь, что все предыдущее было незначительным... А тебе, Мартин, я бы посоветовал поговорить с учителем Мельхо. Он живёт на краю леса. Иди по тропинке, что начинается сразу за поляной странников, пока не увидишь хижину. Скажи ему, что Торис просил поучить тебя искусству смерти, а там уже можешь задавать ему любые вопросы.

Элис подумала, что Торис, наверное, должен был посоветовать ей обратиться к учителю, ведь это она задала вопрос про смерть. Но потом решила, что он, наверное, лучше видит людей, и уж наверняка знает, что нужно ей, если научил её играть музыку. Или ещё посоветует. И, больше, чтобы привлечь к себе его внимание, она спросила:

 – Старая Хельга ещё говорила мне, что Бог — это любовь. Я никогда не могла понять...

 – Это ещё один образ, помогающий постичь, что такое Совершенная Истина. Бог так же велик и так же прекрасен как любовь. И он любит всех нас и именно тебя, потому что создал тебя. Он любит тебя как творец, потому что каждый творец заключает в своё творение часть себя. Мастер не может создать ничего, что бы не заключалось в нём, вот почему по изделию очень много можно сказать о мастере.

Услышав последнюю фразу, барон удивился.

 – Что я слышу, ты сказал, что Бог чего-то не может. Удивительно слышать это от спирита. Я помню, раньше было такое упражнение в мудрости, специально для богословов. Может ли Бог создать камень, который не сможет поднять? Может! А сможет ли он его потом поднять? Тоже сможет! Потому что Бог может всё. И тут вдруг я слышу голос человека, который свободен от этой глупой игры в мудрость.

 – Ты прав, Эдвин. Это игра в слова, но слова — это способ передать друг другу понятия, а передав, слова можно забыть. Например, насладиться Вечностью, отгородившись от самого слова "вечность". А насчёт того, что Бог не может, я не сказал ничего особенного. Поскольку Бог — это весь мир, точнее, его душа, закон, по которому он существует, то всё, чему может найтись место в мире — придумано им и подвластно ему. Возможно, Бог не может чего-то, но оно не находится в нашем мире, и мы не можем об этом судить, даже догадываться о его существовании.

Барон довольно кивнул, очевидно, эта мысль подтвердила какие-то его размышления. Было видно, что он доволен беседой, и даже слегка удивлён, что встретил интересного собеседника там, где не ожидал: во враждебном лагере спиритов.

 – Что ж, я думаю, мы не должны больше беспокоить тебя такими большими вопросами. Я, конечно, хотел бы побеседовать с тобой ещё...

 – Напротив. Я очень рад, что вы их задали. Ты можешь найти меня после обеда, когда ударит колокол, и я отвечу на твои более мелкие вопросы, ведь ты этого хочешь?

Торис едва не подмигнул барону, или так показалось Элис. Во всяком случае, между ними уже была тайная невысказанная договорённость, недоступная ей, но понятная им самим. Точно такая же, какая была у Ториса с ней. Она могла бы ожидать такого от Ториса, который вчера легко прочитал её тайные желания, но Эдвин...

– Я рад потратить время с пользой, раз уж нам не удаётся сейчас поговорить с настоятелем. – Объяснил он скорее для Элис.

Когда они вышли из храма, какое-то время каждый молчал и думал о своём.

 – Что, барон, быстро ты сдал позиции! – Ехидно сказала Элис, не потому, что действительно так считала, просто сейчас молчание показалось ей затянутым.

 – Я всё так же осторожен, Элис, просто не показываю вида. Советую и тебе... Помнишь, я говорил, что они многого достигли? Так вот, я намерен всерьёз изучить их технологии, раз уж у нас есть на это время, и больше нечем заняться.

 – А ты сможешь сделать это, не принимая их взгляд на мир? Вот, не поверю, что ты стал спиритом.

 – А что, он хорошо сказал, и почти всё верно. Мы с ним расходимся по мелочам... Всего лишь в самом главном вопросе, что делает его спиритом а меня техом.

Мир не разумен и не логичен. Справедливость придумали люди, чтобы выжил их род, они же её и приводят в исполнение. Мир кажется людям логичным, потому что они приспособились к нему, привыкли к его странностям, считая их законами. А вовсе не потому, что мир создан для них. Считать так — это гордыня, великий грех по их меркам. Вселенной будет всё равно, если мы перебьём друг друга или просто исчезнем в череде веков. Мир просто станет другим, после нас будет кто-то другой, или просто каменная пустыня, а их великий и равнодушный Бог будет безразлично взирать на всё глазами Совершенной Истины...