– Не думаю, что это большая разница, – возразила Соня, – умирать одинаково грустно, смотрит на тебя кто-то, или нет.

 – А вот и не скажи! Теперь я знаю, за кого буду драться и умирать.

Соня фыркнула и помахала ушами, решив не продолжать.

Рыцарь предложил разделить с ними последнюю, перед боем, трапезу, отпустил лошадь пастись на поляне, забрал меч и шлем и зашагал вдоль стены.

Вскоре показалась другая поляна, на которой высился белый шатёр. Около шатра догорал костёр. Они устроились у костра, рядом обнаружился поднос с фруктами и кувшин вина. И только после пары бокалов Элис осознала, что и вино, и фрукты настоящие. Она провела рукой по траве — стебли проходили сквозь ладонь, но воздушные прикосновения создавали ощущение, словно она гладит настоящую траву.

Звякнула струна — у Рыцаря в руках оказалась лютня. Он задумчиво перебирал струны. Тихая мелодия, казалось, даже огонь заставила притихнуть. Теперь он смотрел прямо на неё, и пел тоже для неё одной. Глаза у него были ярко-синие, как у Криса, только волосы значительно длиннее и кудрявее. Это была старинная баллада про Рыцаря и чудовище, про его храбрость и славу.* Элис запомнила эту картину на всю жизнь: Рыцарь с голубыми глазами, закатный свет на его лице и дрожащие струны лютни...

– Ну, мне пора. Ты поможешь мне сесть на лошадь?

Элис кивнула и растолкала Соню, уже успевшую заснуть. Элис почти плакала, ей было жаль беспомощного Рыцаря, едва сидящего в седле, но поющего такие красивые баллады. Но голова работала, с бешеной скоростью подыскивая решение. Вот оно!

 – Постой! Где-то здесь растёт гриб, на нём ещё любит сидеть Синяя Гусеница!

Соня непонимающе смотрела на Элис.

 – Ну? Откусишь с одной стороны — уменьшишься, откусишь с другой — увеличишься!

 – И что? – Сонно заморгала Соня.

 – А давай нашего Рыцаря увеличим! И тогда он легко победит Бармаглота.

На слове "Бармаглот" Соня, от неожиданности, икнула.

Элис в два шага догнала Рыцаря.

 – Ну? Давай, я принесу этот гриб, только скажи мне, где он растёт?

 – Нет. – Грустно ответил Рыцарь. Уже поздно, ты не успеешь. И нечестно это. Я собираюсь на честный бой.

Они посадили Рыцаря на лошадь и двинулись дальше вдоль стены, а тот поскакал по аллее вглубь сада. Близился вечер, под стеной собирались тени, и закатное солнце окрашивало деревья в красноватые цвета.

Башня была старой, но каким-то чудом ещё не развалилась. Замшелые камни потрескались, ступени были совсем истёртыми. Элис поднималась вслед за Соней и думала о бесполезности большинства глупых законов, которые придумали люди. Ведь он погибнет, разве что Бармаглот не окажется ещё большим неудачником.

С башни открывался чудесный вид. С другой стороны стены сад кончался, и начиналось бескрайние холмистые луга, за которые садилось большое красное солнце. Далёкая фигурка рыцаря медленно двигалась на закат, и длинная тень ложилась на холмы.

Там, впереди, чёрным контуром на фоне солнца стояло могучее дерево. Туда стремился рыцарь.

Опираясь о ствол, он встал под деревом и ждёт...

Страшное бормотание разнеслось по всему небу, казалось, оно доносится одновременно отовсюду. Поднялся ветер, облака закрыли солнце, стало почти темно. На мгновение, в просвете она увидела далёкую фигуру, поднявшую меч. И всё стихло. Сумерки накрыли холмы и сад.

– Ну, вот и всё. – Буднично сказала Соня. – Ещё один допрыгался.

Вот так? И всё? Ведь совсем недавно, они сидели у огня, и он пел ей балладу! Не может быть, так не бывает. Ведь это всё не по-настоящему! Тогда почему она так переживает?

Элис встала на парапет и прыгнула... Она не знала, зачем это сделала. Может быть, это был протест этой реальности, несогласие с правилами игры. Наверное, в реальной жизни она бы никогда не сделала так. Но она знала людей, которые могли бы так сделать. Наверное, для этого достаточно верить, что кто-то наблюдает за тобой и устанавливает правила игры. Тогда есть кому заявлять протест. Сейчас Элис это знала, и потому могла себе позволить сделать так.

Упругая струя воздуха ударила в лицо и бросила её на жёсткую землю. Падала она совсем не долго и почти не ушиблась. Она взглянула вверх. Башня высилась над ней в послезакатном сумраке, такая же высокая, как и раньше. Крошечная Соня смотрела на неё, перегнувшись через край.

Элис встала и посмотрела вдаль. На фоне темнеющего неба ещё был виден вдали контур дерева. Она побежала вперёд, перепрыгивая мелкие овраги. Трава цеплялась за ноги, мешая ей бежать, но Элис знала, что это всего лишь иллюзия.

Под деревом никого не было. Только примятая трава хранила следы недавней битвы, да вдали фыркала всё ещё испуганная лошадь.

В траве лежал меч. Элис нагнулась. Он был без ножен, конец лезвия перемазан мутной слизью. Значит, Рыцарь всё-таки смог ранить Бармаглота, только это ему не помогло. Она бережно подняла меч. Всё-таки, какой он тяжёлый, как Рыцарь управлялся с ним. Тяжёлый? А ведь, меч настоящий, как он мог оказаться в комнате Криса? Она осторожно провела пальцем по лезвию. Он был настолько острый, что Элис не заметила, как порезалась. Капля крови выступила на пальце. Что-то зашевелилось у ног, огромные цветы, открыв зубастые пасти, тянулись к её рукам.

Элис быстро сунула палец в рот. Цветы потянулись к мечу. "Ничего вам не достанется, – подумала Элис, и вытерла кромку меча краешком рукава. – Просто страна вампиров какая-то!"

– Разве можно рассказывать сказки, в которых нет справедливости, зачем они тогда нужны? Так нельзя! – Элис злилась всё больше. – Ты обманула меня! Это не та сказка! Не про Элис, и не про меня! – Она уже кричала во весь голос, фея не могла не слышать. Но реальность молчала. Даже ветер стих. Было уже почти темно.

"Какое сказочное свинство! Вот сейчас закрою глаза, и всё исчезнет."

Она закрыла глаза, потом снова открыла. Но ничего не исчезло. Дерево нависало над ней в темноте, и, кажется, медленно надвигалось на неё.

"Ведь это всё иллюзия, это же всё мне кажется! Или снится? А если, я и правда, засну, то где проснусь? Снова здесь? А что будет, если исчезну я? Или умру, вот, возьму и отрежу себе голову этим настоящим мечом... – Она вспомнила, как тянулись цветы к единственной капле её настоящей крови. – А может, фея, этого и хочет? Довести меня до безумия, чтобы я умерла по-настоящему... Не получит!"

"Какой чудовищный бред, ведь, я же в комнате! Если я буду долго бежать, я должна встретить стену! – Элис прошлась по траве, сначала в одну, потом в другую сторону. – Наверное, пол просто едет подо мной, и отодвигает меня от стены, а картинка вокруг просто меняется, как будто я пришла на новое место... А если бежать очень быстро, быстрее пола?"

И она побежала. Так быстро, как только могла. Стало светлее, это на небе появились звёзды. "Какая ерунда, это же просто иллюзия!" Элис закрыла глаза, и обнаружила, что так бежать даже проще. Оказалось, что пол под ней совершенно ровный, куда бы она ни направлялась: никаких холмов или оврагов.

Вскоре она налетела на что-то холодное, и невольно открыла глаза. Это были густые кусты на опушке, а впереди начинался лес. Она продолжала бежать, не обращая внимания на призрачные ветви, которые ощутимо хлестали её по лицу, пробегала сквозь толстые стволы. В темноте всё казалось одинаковым. В голове крутилась фраза "в глущёбу путь его лежит..."

Вдруг она споткнулась обо что-то твёрдое и свалилась в яму. Когда ветви и комья земли перестали падать, она подняла голову. Яма оказалась глубже, чем она ожидала. Наверху светили звёзды, очерчивая дыру, в которую она провалилась. Прямо перед ней торчал деревянный кол, вероятно, эта яма была приготовлена для волков, так делали в особенно суровые зимы, когда волки, осмелев от голода, приходили в деревню. Кол был заточен сверху, Элис потрогала шершавое дерево и замерла от ужаса. Он был настоящим! Ей просто повезло, что она отклонилась в падении, и не попала на него.