Гости любовались бирюзовым озером, обрамленным вавилонской ивой. Ее тонкие, кружевные ветви спускались к воде и отражались в ней причудливым узором. Над веселыми ручейками журчащих оросительных каналов склонились ветви яблонь, отягченные румяными плодами. По зеленой бархатной траве важно прогуливались павлины. Яркие попугаи то и дело садились на карниз резной беседки и гортанным голосом кричали:
— Афшин идет! Афшин идет!
Где-то под крышей ворковали голуби, а стаи маленьких пестрых птиц с веселым щебетом проносились над садом. Пение птиц сливалось со звуками золотой арфы, и казалось, что и птицы, и арфа поют о красоте этой благословенной земли.
— Все удивительно в этом саду! — говорил старый тюркский дихкан с узкими, сверлящими глазами. — Все мы владеем богатыми землями, имеем сады и виноградники, но никто из нас не сумел превратить кусок своей земли в такой райский уголок.
— Не забудь, что Диваштич совсем недавно был ихшидом[15] Согда, ему многое доступно, — отвечал с поклоном собеседник тюрка, маленький, сухонький старичок в зеленом шуршащем халате. Это был Зварасп, звездочет Диваштича, жрец храма предков. Он уже много лет составлял гороскопы[16] афшину. — Тебе никто не привез из жаркой Индии цветов, напоминающих горящий костер, а ему привезли! У тебя нет рабов, а у него есть!.. — Старик поправил свой огромный белый тюрбан и, коснувшись парчового одеяния тюрка, добавил: — Но еще более ослепительны цветы на твоей одежде! Поглядишь на такое — и сразу видишь, что имеешь дело с человеком богатым! Ты не пожалел денег на китайскую парчу!..
Он хотел еще что-то добавить, но, увидев приближающегося афшина, юркнул за могучий ствол старого чинара.
— Не оттуда ли исходит эта волшебная музыка, господин Панча? — льстиво заметил тюркский дихкан, подняв глаза к небу, а затем низко склоняясь перед афшином.
— Небо дарит нам большее, чем звуки арфы, — ответил с достоинством Диваштич. — Оно дарит нам свое покровительство!
— О, это прекрасно! — воскликнул тюрк. — Когда есть покровительство небес, можно и на земле устроить райскую жизнь!
Тонкое, строгое лицо афшина с короткой черной бородой и умными, чуть косящими глазами на мгновение просветлело в улыбке.
— К этому мы стремимся. Но все мы люди. И все мы смертны!
Афшин пошел рядом с гостем. Его стройная фигура в парчовом узорчатом одеянии казалась юношески подвижной и гибкой. Если бы не седеющие виски и не печаль в глазах, никто бы не смог сказать, что афшину уже минуло сорок лет. Они шли впереди, а за ними следовали молодые спутники дихкана, имеющие обширные земли в долине реки Согда. Все они были изысканно одеты и соперничали богатыми украшениями. У каждого за поясом был меч в дорогих ножнах.
Предполагаемое изображение афшина. С росписей древнего Пянджикента.
— Музыка, показавшаяся вам небесной, — продолжал Диваштич, — исходит отсюда…
И он остановился у маленькой, деревянной беседки, увитой розами.
Гость заглянул туда и, прошептав что-то по-тюркски, приостановился. Там сидела молодая красивая арфистка. Легко касаясь пальцами золотых струн арфы, она тихо пела.
— Это дитя Согда? — спросил, хитро улыбаясь, тюркский дихкан.
— Это дитя Хорезма! — ответил Диваштич и повел гостей дальше.
В глубине сада, у маленького бассейна, где плавали золотые рыбки, на деревянном возвышении лежали мягкие пестрые ковры. Диваштич пригласил гостей расположиться и дал знак слугам подавать еду и питье.
Рядом с афшином поместился юноша-виночерпий. Он наполнят золотые чаши вином и с поклоном подавал их гостям. Слуги обносили гостей жареной дичью, всевозможными кушаньями из рыб, баранины и овощей, подавали сладкие пряные лепешки, фрукты и виноград.
Оживившись после нескольких чаш вина, тюркский дихкан решился наконец обратиться к Диваштичу с тем, что привело его во дворец афшина.
— Я хочу предложить господину Панча, — начал он, — свои сады и виноградники, расположенные по левому берегу реки.
— А что угодно почтенному дихкану? — спросил Диваштич. — Не станет же он дарить мне свои владения?
— Могу и подарить, — отвечал тюрк с угодливой улыбкой. — Только тебе это не нужно, господин Панча. Я хочу попросить взамен пустой и голый клочок земли, ничем не занятый.
— Я не знаю такого места в своих владениях, — ответил Диваштич и, глядя исподлобья на тюрка, выпил несколько глотков вина.
— Есть такое место, — настаивал тюркский дихкан. — Его населяют дивы. Не потому ли оно называется горой Магов?
— Ты хочешь поселиться среди злых духов? — рассмеялся Диваштич. — Но я, кажется, опередил тебя. Я строю там дворец. Когда я был молод, то боялся дивов, а теперь готов с ними сразиться. Я не страшусь ни воплей, ни угроз, которые слышны там по ночам.
— А может быть, афшин уступит мне этот недостроенный дворец, — настаивал тюрк. — У афшина великое множестве прекрасных дворцов! Зачем ему дворец на голой, как лысина, горе? Афшин любит цветы, деревья и птиц, а там только серые скалы.
— У афшина достаточно людей, чтобы превратить серые скалы в сады и виноградники, — возразил Диваштич. — Они протянут канал к вершине горы, принесут туда земли из долины, и такой там будет сад, какого еще нигде не было! Мы сделаем это, когда захотим, — сказал он с расстановкой. — А сейчас нас позабавят и серые скалы над бурной рекой.
— Афшин хочет уединиться среди злых духов! — зашептал приятелю несколько опьяневший молодой тюрк.
— Не говори чего не следует! — предостерег юношу старый дихкан. — Афшин услышит — так тебе несдобровать.
— Разве ты не знаешь, что афшин — маг, покоритель дивов! Весь Панч говорит о его подвиге. Недавно он убил дива, который принял облик дикого кабана и поселился в окрестностях крепости Диваштича. Афшин чуть не погиб при этом, но вышел победителем.
— Это делает ему честь! — важно заметил молодой тюрк. — Но почему он хочет там жить? И зачем тебе нужна гора Магов?.. Выпей вот эту чашу и скажи мне правду, — шептал он на ухо старику. — Я тебя не выдам! Я тюрк и согдийского афшина не почитаю даже на полмедяка.
— Если будешь нем как рыба, тогда скажу, — согласился старый дихкан, у которого хмель и обида на афшина развязали язык.
Молодой тюрк, зажав рот рукой, дал понять, что принимает условие, и они вышли в сад.
— Я давно хотел поговорить с тобой о деле, — начал старик. — Ты нужен мне для пользы. А польза будет и мне и тебе.
— Тем лучше, — пробормотал молодой тюрк, захмелевший так сильно, что едва держался на ногах.
— Гора Магов ничтожна! — зашептал старик. — Она нужна мне лишь для отвода глаз. А за горой есть несметное сокровище — заброшенный свинцовый рудник. Там свинца так много, что весь Панч можно одеть в свинцовую броню.
— А как ты узнал об этом? Может быть, то рудник Диваштича?
— Диваштич о нем не знает. Если бы он знал, он бы не стал закупать оружие в Самарканде. Он делает это тайно, а мне все известно — у меня уши вот какие… — Старик сделал при этом жест, показывающий, что уши его слышат далеко.
— А для какой пользы слышат твои уши? — Молодой улыбался.
Старик вытащил из потайного кармана горсть монет и, взяв их в обе ладони, стал прислушиваться к их звону, сладко улыбаясь. При этом его маленькие, сверлящие глазки превратились в черные бусинки.
— Наместник халифа в Самарканде не жалеет звонких монет за добрые вести. А имея длинные уши, можно всегда добыть для него добрые вести.
— Если бы афшин знал, что давно уже куплено каждое его слово, он бы вместо вина подал тебе чашу с ядом, — усмехнулся молодой тюрк.
— Но он этого не узнает! У каждого из нас найдется щепотка яда. Не правда ли? Но ближе к делу. Ты хочешь узнать, как я нашел этот рудник? Очень просто. Мои пастухи пасут стадо вблизи горы Магов. Как- то в дождливую погоду они искали укрытия и забрались в маленькую пещеру, скрытую в диких зарослях. Когда они развели огонь, то увидели, что в пещере есть узкое отверстие — подкоп в гору. Они сделали факел и полезли в то отверстие. Прежде всего они увидели обиталище змей. А когда перебили их палками и полезли дальше, то попали в заброшенный рудничок. Там валялись молотки, а в истлевших корзинах лежали куски свинцового камня. Рядом с корзинами пастухи увидели кости давно погибших рудокопов. Знаешь, как наши предки руду добывали? Разумно! Каждый рудокоп был прикован цепью к стене. Цепь и сейчас висит на костях. Хорошо была прикована. Хочешь посмотреть?