"Вильгельм Густлофф" уплывал на запад в неспокойное Балтийское море. Мужчина среднего возраста по имени Пауль Ушдравайт вышел на палубу. Он был одним из самых отважных административных руководителей Восточной Пруссии, который не подчинился приказу гауляйтера Коха и дал людям возможность эвакуироваться из городов. Сам он со своим шофером Рихардом Фабианом едва успел уйти от наступавших войск Красной Армии.

Корабли шли вдоль берегов Померании, чтобы избежать встречи с русскими подводными лодками, но "Вильгельм Густлофф" забрал слишком много мористее и теперь шел один, если не считать одинокого минного тральщика. Ушдравайт посмотрел в сторону, где должны были плыть другие корабли конвоя, но, кроме минного тральщика, ничего не увидел. Он был рад тому, что заблаговременно проверил корабль в поисках наилучшего места для спасения в том случае, если корабль будет торпедирован и пойдет ко дну. Именно в этот момент капитан объявил по громкоговорителю, что мужчины должны отдать свои спасательные жилеты — их не хватало — женщинам и детям. Было запрещено включать радиоприемники и фонарики.

Балтийское море было неспокойно, и большая часть детей и женщин страдали от морской болезни. Поскольку к поручням подходить запрещалось, зловоние скоро стало просто невыносимым. Детей и женщин перевели в центральную часть корабля, где не так укачивало. Ушдравайт нашел свободный стул и сел. За последнюю неделю он почти не спал. В полудреме он размышлял о том, увидит ли снова свою жену, доплывет ли до Германии и накажут ли его за неподчинение приказу Коха.

Корабль продолжал плыть на запад, находясь в двадцати пяти милях от берега Померании. Горели бортовые огни, выделяя контур "Вильгельма Густлоффа" на фоне черной Балтики. В 9 часов 10 минут Ушдравайт проснулся от глухого мощного взрыва. Спросонок он никак не мог сообразить, где находится, и в этот момент прозвучал второй взрыв. Мимо пробежал его шофер Фабиан, не обращая внимания на крик Ушдравайта. Затем прозвучал третий взрыв, и огни, которые следовало отключить еще несколько часов назад, наконец погасли.

Ушдравайт вначале подумал, что их бомбят, но потом заметил по левому борту силуэт подводной лодки и понял, что их корабль торпедирован. Он почти вслепую спустился в темный проход вниз, каким-то чудом разыскал свой багаж, из которого достал меховую охотничью куртку, лыжную шапку, пистолет и сумку с официальными документами. Затем он открыл иллюминатор и прыгнул вниз на прогулочную палубу. Здесь было не так темно и он увидел, что какой-то мужчина пытается рубить зеркальное стекло стулом, но оно не поддается. Ушдравайт нашел дверь, ведущую в носовую часть корабля, побежал туда и увидел обезумевшую толпу, бегущую на палубу без спасательных поясов. В давке у дверей мужчины ожесточенно пробивали себе путь среди истерических групп женщин и детей, которых молотили кулаками и отталкивали от прохода. Офицеры попытались совладать с паникой. Они угрожающе размахивали пистолетами, но так и не осмелились стрелять, и в результате толпа попросту смела их.

Корабль накренился на правый борт на 25 градусов. В машинном отделении моряки еще продолжали оставаться на своих местах, другие члены экипажа задраивали перегородки и включили помпы. На палубе экипаж спускал на воду спасательные шлюпки по левому борту, но шлюпбалки намертво заклинило. Обезумевшие пассажиры пробегали мимо моряков и бросались в шлюпки.

На корме Ушдравайт увидел, как в воздух запустили красные ракеты сигнал бедствия, — и у него появилась надежда, что к ним скоро придут на помощь, а внизу творилось что-то неописуемое: сотни пассажиров с отчаянными криками карабкались на вздымающуюся корму.

Ушдравайт побежал вверх по лестнице к оставшимся лодкам. Прямо перед ним упала металлическая балка, он отпрыгнул назад и направился в обход мостика. "Вильгельм Густлофф" вдруг накренился, и Ушдравайт услышал еще более громкие крики. Он обернулся назад и увидел, как женщин из перевернувшейся лодки поглотила черная морская пучина.

Кто-то ухватил его за руку. Это была женщина, с которой он разговаривал еще на пирсе. На руках она держала ребенка, и еще двое детей стояли, уцепившись за ее юбку. "Помогите! — закричала женщина. — Вы мужчина, вы должны знать, что мне делать!" Ушдравайту ничего не приходило в голову. Все спасательные шлюпки уже убрали, но тут он вспомнил о надувных плотах. "Не отходите от меня, — сказал он. — Я постараюсь спасти вас и детей на плоту".

"Вы с ума сошли! Я не могу брать детей в ледяную воду, — женщина с негодованием посмотрела на него. — Вы, мужчины, беспомощно стоите, не знаете, что предпринять!" С расширенными от ужаса глазами она повела своих детей дальше.

Ее страх выбил Ушдравайта из колеи. Он посмотрел на бушующие волны. Было очень холодно. Температура опустилась ниже нуля. Донеслось несколько выстрелов, перекрывающих крики обреченных, и морская пена от набегавших волн обрызгала ему лицо. Ушдравайта обуял животный страх. Он не хотел умирать. Какое право он имел оставить свою жену совсем одну в этом мире? Наконец он совладал с собой. "Если умирать, то достойно, — подумал он про себя. Почему-то припомнилось, как морской офицер запрещал ему курить на борту, — тогда он еще заметил: "Если корабль будет тонуть, то тогда мне наверняка будет разрешено курить". Перед смертью он решил выкурить сигарету. Через несколько затяжек он выбросил ее за борт, достал вторую и нервно выбросил ее. Третью сигарету он выкурил до конца.

— Как вы можете курить в такой момент? — спросил кто-то с возмущением. Этим человеком оказался какой-то высокопоставленный офицер-тыловик с Железным Крестом.

— Закурите и вы. Очень скоро все закончится.

Офицер посмотрел на него как на сумасшедшего, что-то произнес сквозь зубы и исчез. Моряк, стоявший у поручня, сбросил с себя одежду и бросился в воду. В полумраке к Ушдравайту приблизилась высокая фигура человека, оказавшегося курсантом учебного подразделения подводных лодок. У него был бледный вид и широко раскрытые глаза. Он жестом показал на свое бедро, из которого торчала кость; на покрытую льдом палубу капала кровь.

"Что с тобой произошло, сынок?" — спросил Ушдравайт.

"Я был там, внизу, когда… произошел взрыв. Теперь мне конец. Черт! Он медленно пошел дальше, повернулся и добавил: — Там, внизу… тысячи утонули как крысы… скоро и я лягу набок".

На помощь шли три судна: два эсминца — Т-36 и «Люве» — и баржа. Командир Т-36 капитан Геринг засек тонущий корабль около десяти часов вечера. Он стал подводить эсминец ближе и заметил, как к "Вильгельму Густлоффу" приближается баржа. Качка была такой сильной, что оба судна стали ударяться друг о друга бортами. Люди прыгали в панике с верхних палуб лайнера на качающуюся баржу. Кому-то удавалось приземлиться удачно, многие попадали между двумя судами, и их раздавило. Геринг понял, что подходить к терпящему бедствие судну бессмысленно — огромный лайнер просто сомнет борта его эсминца. Единственное, что ему оставалось, — это держаться рядом и подбирать людей из воды. Он отдал команду отключить двигатели, чтобы эхолот смог обнаружить подводные лодки противника, которые наверняка держались под водой, выискивая свои очередные жертвы.

Не зная, что им на помощь пришли корабли, Ушдравайт крепко прижался к поручням, чтобы не упасть за борт накренившегося корабля. Нос "Вильгельма Густлоффа" уже почти погрузился в воду. Ушдравайт заметил какого-то офицера и крикнул: "Теперь все". Офицер подполз поближе, это был тот самый офицер, который запрещал ему курить. "Ничего, спасемся", — бросил он в ответ. Ползите на корму и хватайте плот, который мы будем вам толкать. Быстрее, иначе будет слишком поздно".

Ушдравайт стал осторожно спускаться вниз под страшные порывы ветра. На скользкой палубе он не удержался на ногах и ударился о поручни. «Быстрее», — закричал он. Лейтенант и три курсанта вытащили плот и стали подавать его Ушдравайту. Замерзший как глыба льда плот ударил Ушдравайта по голени, и только грубые ботинки спасли его от перелома костей. Боли Ушдравайт даже не почувствовал.