— Что… это? — вымолвил Илья.

Фролов молчал, давая ему рассмотреть картину.

А картина была такая: на ступенях общежития их бурно приветствовала толпа девушек, подняв над головами большой плакат: знакомая рука художника весьма похоже изобразила Илью Ефимовича на трибуне, размахивающего, как Шива, десятком рук, а изо рта у него вылетали мыльные пузыри с надписями «ремонт», «кухня», «учебка»… И подо всем этим — незамысловатые, но исчерпывающие стихи:

Илья повторил растерянно:

— Что это… такое?

— Я же говорил: люди ждут.

Фролов перегнулся через окаменевшего друга и распахнул дверцу с его стороны.

— Прошу, любимец публики!

Было бы наивным считать, что описанная сцена разрешила все проблемы. Нет, хотя в этот день Илья Ефимович перед лицом заинтересованной общественности с готовностью дал обещания, — он с той же готовностью вполне мог забыть эти очередные обещания, как и все предыдущие.

Однако история эта, конечно, получила огласку. Над Ильей Ефимовичем подтрунивали друзья и сослуживцы. Даже генеральша Анна Дмитриевна при случае намекнула Беленькому на возросшую его популярность в кругах общежития. Но и это все Илья Ефимович стерпел.

И лишь когда на какой-то планерке в его адрес отпустил шпильку первый зам Чубарев, вот тут уж Илью Ефимовича задело за живое и в нем взыграло ретивое! И он принялся действовать с той вулканической энергией, на которую был способен, если уж принимался за дело. Стало возможным всё, что прежде было невероятным. Появились нужные материалы, появились рабочие руки, появился стремительный план переселения внутри общежития и даже получения дополнительной квартиры в исполкоме, результатом чего было освобождение учебной комнаты от жилья и кухни из-под склада.

Умел Илья Ефимович работать, ух как умел! Когда хотел.

Из учебной комнаты уже вынесли кровати, и девушки расставляли чертежные комбайны, раскладывали учебники на полках, подключали настольные лампы.

Долговязая Галина огляделась с высоты своего роста.

— Хорошо-то как, девочки! Не надо больше по комнатам горбатиться…

— Тебе бы и так не пришлось, — заметила Лиза Лаптева. — Прапорщик Семенов получил казенную жилплощадь.

— А ты откуда знаешь? — удивилась Галина. — Он же только позавчера…

Лаптева сдунула челку со своего хитрого глаза и туманно сообщила:

— У кого миленок — прапорщик, а у кого — разведчик!

Девчонки засмеялись. Одна только соседка Веры тощая Ирина сохранила серьез и призвала всех к делу:

— Я предлагаю: развернем столы. Тогда свет будет из окна. А лампы поставим слева, чертим ведь правой рукой.

Лаптева и тут не промолчала.

— А я — левша!

— Мы тебе поставим персональный стол, — пообещала Галина.

— Мерси, — раскланялась Лаптева. — Галочка, а я давно хотела спросить: где заказывают персональную раскладушку?

Галина насторожилась.

— Какую еще… персональную?

— Ну на обычной вы же с Семеновым в длину не поместитесь!

Девушки снова захихикали. А Галина треснула Лаптеву рейсшиной промеж лопаток.

На кухне пятого этажа, освобожденной от склада, тоже кипела бодрая работа. Девушки протирали плиты, накрывали клеенкой столики, расставляли посуду на полках и развешивали ложки-поварешки на крючках.

А из духовки одной из плит Вера уже торжественно вынимала пышный румяный пирог.

Вездесущая Лаптева влетела в кухню, мгновенно сориентировалась на кулинарное чудо и затараторила:

— Первый не комом! Первый не комом! Тьфу-тьфу-тьфу!

Вера молча отмахнулась от нее, сосредоточенно выложила пирог на блюдо и приступила к нему с ножом. Девушки нетерпеливо пробовали, обжигались и приходили в восторг, выражаемый невнятными, но красноречивыми стонами:

— У-у! М-м! В-в-в!

Пирог таял на глазах.

— Стойте, голодающие! — опомнилась Милочка. — Оставьте хоть кусочек Фролову, он заслужил.

— Ой пират, он закружил голову бедной девочке, — запричитала Лаптева.

— С ума сошла? — возмутилась Милочка. — Он же совсем старый!

— Ну и ничего, что старый, — утешила Лаптева. — Тебе же его не варить!

Девчонки, нетерпеливо ожидавшие очередную лаптевскую шутку, радостно прыснули. А тут еще в кухню заглянул Фролов.

— Телепатия! — восхитилась Лаптева.

Общий смех усилился. Фролов глянул с подозрительностью.

— Как устроились? Может, что не так…

— Всё так и только так! — заверила Лаптева.

И протянула ему ломоть пирога на тарелочке.

— Просим отведать. С благодарностью по случаю открытия нового пищеблока. Не побрезгуйте.

Фролов, поколебавшись, отщипнул кусочек и попробовал. Вера затаив дыхание следила за его реакцией. Он тщательно и деловито прожевал, закатил глаза и выдал уже знакомые звуки:

— У-у! М-м!

— Нравится? — обрадовалась Вера.

— Не то слово!

Он отправил в рот уже не кусочек, а весь ломоть.

— Видите, вкусно, — наставительно сказала Лаптева. — А вы с нами дружбу не водите. Вы что, очень не любите женщин?

Она спросила это шутливо, но Фролов, проглотив пирог, ответил всерьез:

— Не люблю. Очень!

От его прямого ответа возникла неловкая пауза, которую неожиданно разрядила Милочка:

— Это вы женщин не любили, пока нашу Веру не встретили.

— Людмила! — возмутилась Вера.

Но Лаптева быстренько сориентировалась.

— Да нет, Верочка, просто Мила имела в виду, что ты постараешься и найдешь ту единственную женщину, которую Виктор Петрович обязательно полюбит.

— Вряд ли! — хмуро отрезал Фролов, — И вообще, как это только могло в голову прийти…

Он умолк. Вера насторожилась:

— Что именно?

— Да это… сваха. В наши дни!

— Люди ищут друг друга во все дни, — спокойно ответила Вера.

А Лаптева оскорбилась за подругу.

— У Верочки, между прочим, еще бабушка свахой была. Профессиональной! Полгубернии сосватала. И даже самого губернатора!

— Так ему и надо, губернатору, — усмехнулся Фролов.

— Неостроумно! — отрезала Лаптева. — И мама у Веры тоже все село переженила. Хотя при этом была первой женщиной-трактористкой.

— Ага, — съязвил Фролов, — целая династия.

— Да, династия! — с вызовом подтвердила Вера. — И вдруг улыбнулась: — А хотите, правда, я вам хорошую невесту сосватаю…

Она не успела договорить — отшатнулась от нервного вскрика Фролова:

— Нет!!!

Когда точно это у нее началось, Вера не помнила.

Вообще-то все женщины, ну пусть не все, но абсолютное большинство, по своему характеру — сводни. Вряд ли найдется женщина, которая не только в кругу друзей, но даже придя в незнакомый дом и узнав, что там имеется потенциальная невеста, тут же бы не воскликнула: «Вы знаете, у моей соседки (или: «…у моей тети», или: «…у моей сотрудницы») есть замечательный парень, я вас непременно познакомлю!» Конечно, словечко «сводня» имеет пренебрежительно-отрицательный оттенок. А между тем, если разобраться, ничего плохого нет в том, чтобы СВОДИТЬ людей. Помогать найти друг друга в этом «безумном, безумном, безумном мире», имеющем почему-то тенденцию не столько людей соединять, сколько разлучать их. И если женщины по своему изначально-природному складу противятся такому огорчительному положению вещей, то честь им только и хвала!

У Веры это началось, пожалуй, с самого детства. Когда мальчишки и девчонки под оглушительный свист и всеобщий смех гоняли по селу очередных малолетних «жениха» и «невесту», Вера одна не смеялась, а становилась на их сторону, уговаривая не стыдиться, а наоборот, с гордостью нести эти почетные звания. За что неоднократно получала по шее от и без того разъяренного пацана-«жениха».