Он отпустил Арианну и встал, поспешно распрямляя ткань своего костюма. Наклонившись, он схватил ее за руку и потянул, чтобы она стала рядом с ним, отчего ее юбка сдвинулась у ее ног, это поставило ее в неловкое положение. Он протянул руку и взял материал в руку, быстро одернув его на место. Арианна отошла от него, смеясь, ее всегда забавляла его забота о ней во всех ее отношениях.

— У меня бизнес-встреча, мое присутствие необходимо. А ты беги домой и готовься к сегодняшнему вечеру. Какое платье планируешь надеть?

— Я не знаю… — Ее слова звучали смешно, а после она рассмеялась, и ее губы озарила улыбка. — Я как-то не думала об этом. Какое ты бы выбрал?

Она шагнула за диван, лучезарно улыбаясь, и казалось, что она была послана ему, чтобы следовать за ней. Джозеф потянул спину, распрямил плечи и сделал вид, будто он — завоеватель. Играя в ее игру, он совершил обманное движение, а затем резко подался вперед и схватил ее за руку, потянув вдоль дивана. Она вскрикнула, а он взял ее на руки и вновь пригвоздил к стене.

Когда они перестали смеяться, он произнес:

— Надень голубое. Под цвет своих глаз. Пусть я не буду самым могущественным человеком на вечере, зато вместе с тобой в этом платье я буду самым счастливым сукиным сыном. — Его тон стал серьезным, а глаза горели искренностью. — Я имею в виду, Арианна, что без тебя я не был бы человеком.

Глава 3

Глядя на себя в зеркало в полный рост, Арианна повернулась влево, а затем вправо, чтобы рассмотреть гладкий синий атлас вечернего платья, которое она надела для своего мужа. Материя была просто совершенством, в движении оно ниспадало по ее телу, словно рассыпалось дождем. Довольная выбором платья, она села за туалетный столик и подняла свои волосы простыми завитками, закрепляя выбившиеся пряди шпильками с россыпью бриллиантов. Накладывая минимум макияжа, она нанесла слой блеска для губ, именно когда Джозеф вышел из ванной, одетый в строгий смокинг.

Материал облегал его тело во всех нужных местах, двигаясь вместе с ним столь изящно, когда он прошел через комнату. Его волосы были уложены назад, а в золотых запонках отражался свет в комнате, когда он двигался. Он был самим определением галантности: его гордая осанка и выделяющаяся поза создавали ему видимость могущества и грубой силы. Взглядом Арианна пробежалась по его широкой груди и плечам, ее сердце билось быстрее, когда она проследила своим взглядом вниз по его формам к узкой талии. Он был настолько же красив, насколько и умен, а она была благодарна быть его женой и принимала как дар его внимание и любовь.

— Если ты будешь самым счастливым мужчиной из-за этого платья, то смокинг, который ты надел, заставит меня испытывать зависть от каждой женщины, присутствующей сегодня вечером. Ты выглядишь сногсшибательно, Джозеф, впечатляюще, как и всегда.

Она встала, чтобы взять протянутую руку мужа, и позволила ему провести себя из спальни через гостиную и к ожидающему их лимузину. После того как водитель автомобиля открыл ей дверь, она скользнула на просторное заднее сиденье, поправляя под собой платье, и наблюдала, как ее муж медленно садился рядом с ней. Как только дверь была закрыта, Джозеф схватил два хрустальных бокала и бутылку охлажденного шампанского со столика со своей стороны. Вручая ей бокал, он откупорил пробку из бутылки, что отскочила от разделительного стекла между водителем и задним сидением.

— У меня тост: за замечательный вечер с самой прекрасной женщиной в мире.

Он поднял свой бокал и поднес к ее, она улыбнулась и легонько чокнулась своим бокалом об его.

— И за самого удивительного мужа, о котором только может мечтать женщина.

Она сделала глоток и восхищалась Джозефом, наблюдая поверх ободка за тем, как двигался его кадык от глотания золотистой жидкости. До места их назначения было недалеко, на дорогу ушло всего тридцать минут. В течение этого промежутка времени Джозеф восхищался ею настолько, насколько только мог, в результате чего ей потребовалась минутка, чтобы подправить волосы, прежде чем выйти из автомобиля.

Когда она, наконец, взяла руку Джозефа, он сопроводил ее от машины на роскошную красную ковровую дорожку, граничащую с красными лентами, которые удерживали зрителей на безопасном расстоянии от участников праздника. Сработала вспышка камеры, ослепляя Арианну, когда она позволила Джозефу провести ее внутрь. Она заметила, как имя Джозефа выкрикивали представители прессы, которые толпились вдоль боковых линий. Их кричащие возгласы были явно наполнены отчаянным желанием взять интервью. Джозеф игнорировал их, вместо этого предпочитая держать свой взгляд прикованным к Арианне, идущей сбоку от него. Она улыбнулась ему, гордая мужчиной, которого она называла своим мужем.

Оказавшись внутри, Арианна расширила глаза, увидев стиль декаданса в бальном зале, где проходило празднование. В комнате еще не было людно, когда они прибыли, и она была в состоянии осмотреть всю комнату, столы, элегантно уставленные хрустальной посудой и сервированные фарфором поверх абсолютно белых скатертей. Интерьер бального зала был гораздо богаче, чем любой другой комнаты, которую она когда-либо видела, а в передней части зала была установлена сцена. Хрустальная люстра победоносно висела в центре комнаты, и она не могла отвести взгляд от переливающегося света, что отбрасывался на потолок и по стенам помещения. Джозеф заметил ее изумление и притянул ближе к себе, чтобы шепнуть ей на ухо:

— Тебе нравится люстра? Однажды я приобрету для тебя красивый дом, Арианна, и в нем будет висеть такая же огромная люстра, если даже не больше той, что висит в этой комнате. Это только начало, любовь моя, скоро твой дом будет самым прекрасным из уже существующих.

Его голос был подобен гладкому шелку на ее коже, и она покраснела, зная, что ее муж полностью выполнил бы свои обещания купать ее в чрезмерной роскоши и богатстве. В то время, как ее сердце ликовало от гордости за его достижения и стремление, живот скрутило от мысли, что Джозеф так никогда и не понял бы, что это вовсе не то богатство, которого она хотела.

Арианна выросла в простой семье. Хоть они и не были столь богаты, как аристократическое общество, в котором воспитывался Джозеф, они прилично жили на доходы отца, и она была обучена, что любовь должна быть более ценна, чем какая-то цель или прихотливое желание. Ее родители умерли до того, как она встретила Джозефа, но их уроки до сих пор откликались в ее голове с тех самых пор, как их не стало.

Джозеф повел ее к их столику в первом ряду в центре огромного зала. Занимая свое место за столом, Джозеф был подобен королю, благородство сочилось сквозь каждую его пору. Пары, проходившие мимо, старались приостановиться и завязать короткий разговор с почетным гостем. Арианна замечательно проводила время, потягивая шампанское и наблюдая за своим мужем, пока он блистал в своей стихии. Она никогда не смогла бы привыкнуть к вниманию, что обрушилось на них из-за его растущей известности, но она не стала бы открыто высказывать свои опасения, дабы случайным образом не огорчить Джозефа.

После того как ужин был окончен, а присутствующие на мероприятии попивали кофе и ели десерт, Джозефу поручили выступить с речью с трибуны на сцене. Когда он поднялся, глаза Арианны наполнились гордостью за мужа, улыбка освещала ее лицо оттого, что она увидела, как он стал центром всеобщего внимания. Она ожидала, что он тут же последовал бы на сцену, но он удивил ее, когда их глаза встретились и он целенаправленно подошел к ее стороне стола, предложил руку и выдернул ее со стула, заключая в объятия и целуя, словно в любовном романе. Наклоняя ее назад, он впился в ее губы с такой страстью, что Арианна слышала явное затрудненное дыхание, хихиканье и вздохи, исходившие от женщин по всему залу. Ее муж был истинным романтиком, и она обожала каждую секунду, проведенную с ним. Подняв ее назад в вертикальное положение, он широко ей улыбнулся, прежде чем помочь снова занять свое место, и повернулся, чтобы подняться на сцену, за трибуну, расположенную в центре.

Все в зале притихли, как только Джозеф занял место, чтобы начать говорить. За исключением случайного звона стекла по блюдам, кашля или звука, как кто-то прочищал горло, ничто не нарушало тишины в зале, когда Джозеф приготовился обсудить свое приобретение компании.

Его серые глаза осмотрели комнату, его поза была решительной и уверенной. Когда он приступил к своей речи, тишина в комнате некоторым образом стала еще более бесшумной, когда его слова отдавались эхом от стен и потолка. Ему не была нужна трибуна, за которой он стоял, поскольку ему не требовалось излагать речь на бумаге. У него был такой склад ума, что он мог запомнить что угодно, независимо от продолжительности.

— Я бы хотел начать этот вечер со слов благодарности каждому, кто пришел сюда сегодня вечером, чтобы поздравить меня с достижением, о котором человек моего возраста и представить не мог бы. Хотя я не рассматриваю это достижение как нечто, что заслуживает признания, знаю, это необычно не только для одного-единственного человека, но еще и для такого молодого, как я — принять руководство такой большой компанией, как «Эстейт Эквизишнс». Я также знаю, что у многих из вас есть вопросы о методах достижения успеха и видах деятельности, которые необходимы такому человеку, как я, которые будут преобладать в бизнесе, предназначенном, как правило, для выполнения более авторитетными и опытными людьми… — Он сделал паузу, его взгляд опустился вниз и встретился с кристально чистыми голубыми глазами Арианны. Он улыбнулся и отвел взгляд, чтобы продолжить свою речь. — Но прежде чем я окунусь в сложные детали слияний и поглощений, должен честно всем вам сказать, что без моей прекрасной жены Арианны, которая всегда была рядом, у меня бы не было стремления достичь подобного успеха. Она — огонь, что обжигает мою плоть, мое сердце и душу, и ради нее я могу совершить что угодно. — Джозеф улыбнулся какой-то своей мысли, прежде чем вновь надел маску серьезного бизнесмена и поднял взгляд на ожидающие лица толпы. — Что насчет господ, присутствующих здесь сегодня вечером: моих коллег, партнеров, конкурентов — хочу обратить ваше внимание на то, что на земле есть только одна столь изумительная женщина, как моя жена, потому у меня есть секретное оружие, которое вы не в состоянии приобрести для самих себя, в силу этого я стану настолько влиятельным, что со мной будут считаться. — Он улыбнулся безжалостной улыбкой, той, которую никто не мог принять за что угодно, кроме как за выражение лица мужчины, который знал, что победил бы каждого.