– Не смешно, – бормочет Валери, и темнота окутывает небо, пока не остается ничего, кроме серого призрака света. Поднимается туман, и мое внимание привлекают три тела, которых не было прежде – три тела, свисающие с петель, их ноги раскачиваются взад и вперед.

Дерево скрипит под их весом.

Сдавленный всхлип вырывается из горла Джас.

– Теперь ты кричишь, – говорил Стелла.

– Нет, – незамедлительно говорит Валери. – Я виновна, как смертный грех. Мои присяжные знали это. Я знаю это. Я не собираюсь сидеть здесь и делать вид, что выживу. – Она встает. – Вы слышите меня?

Она говорит Передовому Центру, как делал это Кейси, убеждая кого–нибудь слушать. Она надеется связаться с ними, или она сдается?

– Прекрати, – говорит Джас, но Валери не слушает. Она пристально смотрит на три качающихся тела, несовпадающие рубашки и серая плоть. Фиолетовые губы. Выпуклые глазницы. Когда это закончится? Оживут ли они или упадут на землю, бросая свои удавки друг за другом на шею Валери, чтобы задушить ее? Будут ли бить ее, как делал это отец Кейси?

Заразят ли ее? Взорвется ли она?

Никто ничего не говорит. Валери словно камень, она бросает им вызов, а затем, когда проходит несколько минут, говорит:

– Мне нужно в туалет.

И потом уходит.

Дерево стонет из–за тел.

Стелла вскрикивает:

– Нет! – она вопит, идя к центру поляны. – Вернись, тупая сука!

Я вскакиваю, мои пальцы сжимаются вокруг ее запястья. Она выдергивает свою руку.

– Они не доделали это до конца, как с ними! Она не должна уходить!

Что– то внутри меня щелкает. Я беру ее руки и встряхиваю.

– Почему? Почему ты все портишь?

Она тает в моих руках, падает на землю и бесстыдно начинает плакать, сопли и слезы капают с ее подбородка.

– Я.. Я только...прикоснулась? Снова и снова он приходит... О–он может касаться меня. О–он может сделать мне больно, и это НЕСПРАВЕДЛЕНО, КОГДА Я ЕДИНСТВЕННАЯ, КТО НЕ ВИНОВАТ. ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО, ЧТО ОНА МОЖЕТ УЙТИ.

Стелла задыхается и, несчастная, корчится на земле. Она не встанет. Даже тогда, когда мы уходим, чтобы вернуться в лагерь, подальше от тел, которые болтаются под тусклым небом. Я держу за руку Джас, когда мы следуем за Кейси, размышляя, что случилось с Валери.

Но она в порядке. Она сидит и потирает шею прямо в центре нашего оскверненного лагеря. Наша еда украдена.

Наша палатка, наши одеяла, наши сумки порезаны на кусочки.

21 мая, прошлый год

Школа

Мы не понимали, на какую блестящую концепцию наткнулись, Меган и я.

Она взяла курс своего любимого профессора, человека, который был мастером изобретательности. Он очень сильно любил эту концепцию – идея преобразования красивой фотографии в художественную форму, что отразило ее оригинальность и создало новую форму – он хотел бы создать целую галерею, основанную на этой концепции.

– В следующем семестре мы откроем выставку, – пообещал он на встрече со мной и Меган. – Вы обе будете руководить командой до конца лета, чтобы начать поиски партнеров и продвинуть эти проекты.

 Мы держались за руки все время под столом. Этот проект должен был быть насыщен нашими интересами, но это намного больше. Это было чем– то академическим, чем–то прекрасным. Способ, благодаря которому мы можем оставить свой след в колледже. У художников немного целей, только надежда на то, что мы не будем голодать до смерти, и кто–то оценит нас.

– Готовы вы ли к этому? – спросил профессор. – Я хочу убедиться, что вы обе посвящены в детали, прежде чем начать посылать электронные письма и направлять средства на открытие галереи в следующем году.

– Да! – завизжала Меган, прежде чем я открыла рот. – Да! Конечно. Мы начнем планировать встречи как можно скорее, не так ли, Эв?

– Я... гм ...да, конечно. – Конечно, мы будем.

В тот же вечер у нас был праздничный ужин с Ником и Лиамом в хорошем «Новом американском месте». Ребята почти не знали друг друга, что было безумием.

Технически этот обед должен был состояться несколько месяцев назад, когда Меган и Ник только начали встречаться.

То, как он комфортно и нежно обращался с ней за столом, заставляло выглядеть эту ситуацию так, будто мы делали подобные вещи каждые выходные.

– Ник, – сказала Меган с раздраженным вдохом, когда принесли нашу еду. Она была расслабленной все время, пока мы ели, но когда я встала, чтобы пойти в уборную, я увидела его руку на ее бедре, под тканью платья.

Может быть, если бы он нравился мне больше, такие вещи казались бы сексуальной причудой его или обоих, или же способ получить удовольствие. Но он не нравится мне, поэтому весь оставшийся вечер я стреляла в него взглядом. Хотя он и не обращал на меня внимания. Вместо этого он говорил о политике с Лиамом, у меня же не было никакого желания разговаривать на эту тему. Не говоря уже о теме войны.

– Людям нужна боль войны, чтобы функционировать, – Ник накручивает спагетти на вилку. – Без чего– то настолько хаотичного мы не будем вообще испытывать эмоции.

 Лиам напрягся. Он был полным пацифистом в сердце, и я знала, что не было никакого способа, чтобы он признал теорию хаоса Ника. Я ударила его, чтобы он успокоился.

Но это не сработало.

– Конечно, эмоции бы были. Просто было бы меньше горя.

Меган коротко вздохнула, и я подумала, что Ник делал под столом.

– Не было бы никакого способа, чтобы понять, что такое счастье и безопасность в мирном обществе, – сказал Ник.

Я знала, что это заявление было смехотворным. Просто потому, что в мире не было войны, не означало, что ничего плохого или грустного не произойдет: были аварии, люди все еще могли умирать от болезней. Всегда будет место для вещей, которые можно оплакивать.

Но я не стала спорить, потому что спорить с философией кого– то, кто в ней уверен, было бессмысленно.

– Брось, – пробормотала я Лиаму.

Официантка проходит мимо нас, неся поднос с мартини.

Ник продолжил:

– Люди всегда пытались понять цель хаоса. Не только насилия, всего – математики, физики, изменения климата, нейронов в мозге, гребаные божественные вмешательства.

Меган заерзала на своем месте и посмотрела в сторону туалетов.

– Я знаю, что такое теория хаоса, – сказал Лиам.

– Тогда ты согласишься с логикой, что это составляющая в рамках почти всех доказательств, что это необходимо.

Официантка споткнулась возле Ника, мартини соскользнул с подноса и ударился о каменный пол с ужасным грохотом.

Меган встала и потянула вниз подол.

– Святое дерьмо! – закричал Лиам и вскочил со своего места, чтобы помочь официантке.

Несколько других людей тоже встали.

Но только не Ник. Он остался на своем месте, его внимание переключилось на меня.

Я знаю, что он поставил ей подножку. Лиам ничего не сказал об этом, когда мы ехали на машине домой, и так как он был единственным, кто видел это, я не стала ничего говорить.

С помощью телефона я искала Ника. Я делала это раньше, когда Меган пошла с ним на первое свидание (это то, что делают друзья), и этот поиск принес те же результаты. Ничего. Никаких новостей, отсутствие анкеты на сайтах, ни блогов – по крайней мере, не относящиеся к Нику Маллоу, которого я знала. Я надеялась, что пропустила статью, в которой наглядно описывался его арест за какое– то безумное преступление, которую я могла бы показать Меган, но такой не было. О нем ничего не было в Интернете. Я даже не знаю, возможно ли такое.

Лиам решил остаться дома этой ночью, поэтому, когда парни подвезли нас, и мы были дома, я должна была спросить:

– Как секс с ним?

Она тут же закрылась от меня.

Ее спина выпрямилась, на лице появилась фальшивая, хитрая улыбка, та, которую она использует, когда хочет что– то взорвать.

– Почему ты спрашиваешь?

Я хотела сказать, потому что его рука была под твоей юбкой весь вечер, но воздержалась.