Марк, улыбнувшись, покачал головой, надевая второй ролик на ногу. Он туго зашнуровал оба бута коньков и стал на них, пробуя поверхность.

— Неплохое место ты нашла, покрытие хорошее, только жарковато, конечно, ну да ладно, и не в таких условиях бывал.

— Да, летом здесь так всегда, даже ночью, я уже привыкла, в принципе.

Целых два часа Агата фотографировала Марка. Он летал на роликах по всей площадке в самых немыслимых фигурах и вращениях, которые только умел. В его ушах торчали наушники от плеера, и все тело вливалось в безудержный танец. Марк соскучился по катанию и теперь отрывался полностью, тем более что на него смотрел объектив камеры, а значит нужно было постараться сделать трюки, как можно красивее и с легкостью, которая приходит, когда долго и упорно оттачиваешь какой-либо элемент, доводя его до автоматизма, уже не думая ни о чем, лишь танцуя и уносясь душой под самые облака. Даже жара не могла остановить его, и хотя с юноши пот лился ручьями, он не обращал на это никакого внимания.

Марк уже достаточно разогрелся и делал разные сложные элементы по ранее выставленным конусам. Он уходил в слалом по ним, и отдельно от них на одном переднем или заднем колесе роликовых коньков, стоя, сидя, прямо, в заднем направлении, во вращении. Вокруг не было ничего, лишь он и музыка. Иногда он мог наклониться и резко встать, и неприятное ощущение небольшого головокружения подступало к самому верху, но парень сразу же гнал от себя это чувство, увлекая себя в новую связку элементов, заканчивая ее красивым пируэтом на одном колесе, и сразу все намеки на любые приступы отступали.

Проходя мимо, его увидел пожилой гонконгец. Он подошел ближе и некоторое время стоял, улыбаясь и наблюдая за танцем Марка, и когда парень остановился на миг и посмотрел в его сторону, старик сжал руку в кулак и выставил большой палец вверх, показывая, что ему очень нравится катание юноши. Агата тоже улыбнулась, глядя на него, и воскликнула: «Да это очень здорово, Марк, продолжай!» Было необычно и интересно видеть парня европейской внешности, катающего на роликах фигурные элементы и сводя их в единый танец. Старик еще некоторое время постоял, наслаждаясь зрелищем, которое увидишь не каждый день, затем с радостью помахал молодым людям, покивал головой, и пошел дальше по своим делам.

За эти два часа Агата уже прилично вымоталась. Она фотографировала Марка то стоя, то сидя, то лежа на площадке прямо на животе, с разных ракурсов и сторон. Порой девушка просила юношу просто разогнаться прямо на нее или от нее с наибольшей скоростью по дорожке, либо уйти в резкое торможение прямо перед ней, пока сама, лежа на асфальте, выхватывала моменты скоростными щелчками затвора фотоаппарата.

— Здорово! Очень здорово! Какие кадры! — Агата восклицала, глядя на маленький экранчик своего рабочего инструмента и листая фото один за другим.

Они сидели в тени дерева цикад, уже привыкнув к звукам трещоток маленьких соседей сверху, и пили холодную воду, за которой Марк пролетел ранее, как стрела, на роликах до ближайшего автомата с минералкой. Юноша был весь разгоряченный от катания и невыносимой жары, и уже просто заливал себя из бутылки ледяной водой, начиная с самой макушки головы, что Агата не преминула сразу запечатлеть. На фото отобразились многочисленные светящиеся на солнце капельки-бриллианты, застывшие в брызгах вокруг Марка.

— Красота! — восхищенно произнесла Агата, увеличивая отдельные кусочки фото.

— Почему ты решил поехать путешествовать именно таким образом? — внезапно спросила девушка, глядя на Марка.

— Ооо, это долгая история, — в глазах парня, как показалось Агате, промелькнула грусть. — Ты хочешь ее услышать? В принципе, я никуда не спешу, если не спешишь и ты.

— Нет, не спешу, мне интересно. Парень из России, умен, хорош собой, — (Марк искоса взглянул на нее, улыбнувшись краем рта, серьезно она это говорит или шутит). — Неплохо говоришь по-английски. Что заставило тебя ехать вот так налегке, без денег? Это конечно интересно, в то же самое время достаточно опасно.

— Утаивать мне нечего. Что ж…

И Марк рассказал девушке свою историю сжато, насколько это было возможно, о себе, бывшем браке, своей странной болезни и своих работах, которые он периодически менял, ненавидя их и не находя в них своего дела. Кто-то сказал бы, что нельзя рассказывать всего про себя вот так первому встречному, но юноше было все равно: всю эту информацию практически никак нельзя было применить против него, таить было действительно нечего. Агата слушала, раскрыв рот, впитывая, как губка, моменты чужой культуры, жизни и проблем, но жизнь этого парня ей показалась очень необычной, и она все больше проникалась его историей преодоления и борьбы с самим собой.

Особенно эта странная и жуткая болезнь, которую ей было сложно представить. Агате было странно и не совсем понятно, как можно внезапно ощущать очень сильный страх ни с того ни с сего и последующие за ним приступы столь сильных панических атак, доводящих человека до исступления и мысли о безумии и смерти. Хотя она слышала о таких людях, ей сложно было влезть в шкуру такого человека, чего Марк и не советовал: ощущения не из приятных, и он не хотел бы, чтобы она приобрела подобную проблему. Но больше всего девушка восхищалась Марком, что, несмотря на все это, он вырвался вот так безрассудно в поисках себя и в поисках излечения от своего странного недуга, которое, несомненно, находилось на уровне духовного и бессознательного.

— Вот это история, — выдавила из себя Агата, после того, как юноша закончил.

Они сидели еще минут пять в общей тишине, слушая лишь городской шум и треск цикад сверху.

— Но что было бы, если бы этой болезни не было? — спросила девушка.

Марк на миг задумался.

— Я бы сразу отправился к своей цели, даже не имея денег, все было бы примерно также, в принципе. Только я скопил бы денег и полетел бы напрямую туда, куда я хочу, реализовывать все, что я задумал, но пока с такими проблемами это не представляется возможным. А дальше будет видно.

— А может быть ничего бы этого и не было, если бы ты был «нормальным». Возможно, именно из-за этой болезни ты и пришел к таким мыслям, к этому путешествию и вообще к мечте, которую ты сейчас имеешь и хотел бы реализовать, — воскликнула Агата.

— Да, я думал об этом, несомненно.

— Ты мог просто работать, как и все, либо создать свой какой-нибудь бизнес, и быть одним из таких обычных винтиков общества с женой и детьми, и считал бы, что так и нужно жить всем добропорядочным гражданам.

— Ага, семейный праздник на Новый год с елкой и подарками и посещением общих мероприятий, Восьмое марта, Пасха, День Независимости, походы на пикники и пляжи, выезд на стандартные курорты раз в году всей семьей, отращивание живота и приобретение солидности в глазах общества, работа, машина, квартира в ипотеку, затем бизнесы, бизнес-тренинги, бесполезная гонка за статусом, успешностью, конкуренция и оценка общей конкурентоспособности, маета от постоянного желания быть больше и выше, лучше тачка, лучше дом, часы, галстук, больше длина члена — и вот ты уже погряз в этих страстях, постоянно сравнивая себя с другими, такими же «успешными». И твоя оценка всех и вся становится такой же недалекой — по успешности и статусу.

— Да, современный мир таков, все хотят кушать и кушать вкусно, быть лучше других, чтобы все тебя любили и восхищались тобой, и много-много денег, и поэтому начинается такая гонка, — произнесла Агата, активно жестикулируя при этом.

— Вот только людей, которые сознательно отказываются от такой гонки, называют неудачниками. Правда, таким людям абсолютно все равно, что о них думают недалекие «успешные» личности, выстраивающие свою жизнь по тренингам личностного роста, которые продают их им такие же «успешные» тренеры, ничего другого не знающие в этом мире. Они могут касаться изучения разных религий и течений, буддизма, индуизма, различной эзотерики, считая себя внутренне богатыми людьми, но почему-то все равно перекручивают даже эти философские направления в сторону получения денег и прибыли, думая, что постигли общий смысл жизни. При этом они не могут допустить, что есть люди, мыслящие совершенно иными категориями, которые сознательно отказываются от этой глупой гонки, не потому что они неудачники, а потому что они смотрят на жизнь с точки зрения абсолютно другой философии. Им не нужно много денег, одежды, крутых машин и квартир, им вообще ничего не нужно, лишь бы была какая-то пища (как говорится, «Я не живу, чтобы есть, я ем, чтобы жить») и было где переночевать в следующую ночь. И многие из этих людей по-настоящему счастливы. И у них это не ложь самим себе, уверяю тебя, они могут быть счастливее любого самого богатого человека, обремененного кучей обязанностей, постоянно думающего о своих миллиардах, и что с ними делать. Кто-то назовет их безответственными глупцами, но лишь те, кто не знает других категорий мысли, и не может взглянуть системно на жизнь человечества в целом, что она есть и к чему ведет.