Что же касается Sophrosyne, то подлинно нравственное и политическое значение оно приобретает вне религиозных сект. Довольно рано происходит разрыв между двумя течениями мысли, придерживающимися существенно различной ориентации; одно из них озадачено индивидуальным благоразумием; другое направлено на благо полиса; с одной стороны, религиозные группировки в поисках нравственной чистоты погружаются в свой внутренний мир, выключаются из общества, а с другой - граждане полиса, непосредственно вовлеченные в его общественную жизнь, решают нравственные проблемы, стоящие перед городом-государством. Используя традиционные понятия, такие, как Sophrosyne, они придают им не только новое политическое содержание, но и новую форму, далекую от религии.

В рамках института воспитания (agoge) в Спарте Sophrosyne приобретает существенно социальный характер. Оно включается в обязательный, регламентированный тип поведения, отмеченный "сдержанностью", которую молодой человек должен проявлять во всем: в поведении, в походке, в разговоре, в присутствии женщин или старших, на народном собрании (agora); помимо этого он должен быть сдержан в удовольствиях и питье. Ксенофонт сравнивает молодого спартанца (kouros) со статуей девственницы. Достоинство поведения имеет институциональное значение; оно выявляет нравственную и психологическую установку, которая налагается как обязательная: будущий гражданин должен быть приучен владеть своими страстями, эмоциями и инстинктами (спартанское agoge как раз предназначено показать это умение владеть собой). Таким образом, Sophrosyne подчиняет отношения каждого человека с другими людьми общей модели, отвечающей образу "политического человека", созданного полисом. По своей сдержанности поведение гражданина одинаково далеко отстоит как от свойственной обывателю развязности, шутовской пошлости, так и от снисходительности, высокомерной спеси аристократов. Новый стиль человеческих отношений подчинен тем самым нормам контроля, равновесия, умеренности, которые выражены в принципах: "познай самого себя", "ничего слишком", "умеренность превыше всего". Роль мудрецов состоит в том, чтобы в своих афоризмах или поэмах выявлять и словесно выражать ценности, остававшиеся в большей или меньшей степени невыраженными в поведении и общественной жизни граждан. Включив нравственную проблематику в политический контекст, мудрецы связали ее с развитием общественной жизни. Своей законодательной деятельностью они стремились положить конец гражданским распрям. Кроме того, в исторических условиях социальных конфликтов и столкновений различных общественных групп они выработали соответствующую этику и определили обстоятельства, позволяющие установить порядок в полисе.

Чтобы понять, какие социальные реалии кроются за идеалом sophrosyne, как вписываются в конкретный исторический контекст понятия "надлежащая мера" (metrion), "вера" (pislis), "согласие" (honaonoia), "законность, справедливость" (eynomia), следует обратиться к реформам Солона. Равенство (isotes) составляет основу его новой концепции порядка. Без равенства нет полиса, ибо в таком случае отсутствует и дружба (philia). "Равноправие,- скажет Солон,- войны не производит". Однако речь идет об иерархическом равенстве или, как говорили греки, геометрическом, а не арифметическом; иначе говоря, существенным в понятии равенства является "пропорция". Полис представляет собой согласованное целое, космос, переходящий в состояние гармонии в том случае, если каждая из его составляющих займет подобающее ей место и приобретет ту долю власти, которую она заслуживает. "Власть (kratos) даровал я народу,- скажет Солон,- в той мере, в какой он нуждался, чести (time) его не лишил, но и не дал лишних прав". Следовательно, не существует права, равного для всех граждан, ибо наивысшие права предназначаются наилучшим, так же как права на равное владение землей, ибо не дело, если плодородная земля принадлежит поровну и дурным (kakoi), и хорошим (esthloi). В чем же тогда состоит равенство? А в том, что существует единый писанный закон, равный для всех граждан, и что все они в равной степени могут участвовать как в судах, так и в собраниях. Если раньше общественные отношения регулировались "надменностью" и "необузданностью" знати (и Солон был первым, кто отказался этому подчиниться, дать себя "убедить"), то теперь порядок распределения почестей (limai) устанавливает справедливость (dike); состязание в могуществе, в котором всегда побеждали знатные, заменяется писанными законами, которые диктуют свою норму справедливости и равновесия. Согласие (homonoia) - это "гармония", установленная посредством столь точных пропорций, что Солон придает им почти числовой характер. Граждане разделены на четыре разряда, которые соответствуют степеням достоинства, основанным на сельскохозяйственных мерах: пятьсот мер - для высшего разряда, триста - для всадников, двести - для зевгитов [88]. Согласие между различными группами полиса стало возможным благодаря наличию промежуточных групп, которые не желали, чтобы какая-нибудь из двух крайних групп завладела всей полнотой власти (arche). Именно законодатель и изданный им закон и являются выражением этой посреднической воли, той "средней пропорциональности", которая придаст полису необходимое равновесие.

Развитие нравственной и политической мысли будет следовать именно этому направлению: отношения, основанные на родовых привилегиях, постепенно заменяются отношениями "рационального" типа, устанавливая во всех областях регламентацию, основанную на мере и имеющую целью достичь пропорциональности, "уравнения" различных видов обмена благ и услуг, образующих ткань общественной жизни.

Замечание, приписываемое Солону, объясняет значение этого изменения, произведенного, как отмечает Плутарх, "на основе здравого рассудка и закона" [89]: "От слов и законы меняются" (hypo logou kai nomou metabole). Анахарсис посмеивался над афинским мудрецом, который воображал, будто с помощью писанных законов сможет пресечь несправедливость (adikia) и корыстолюбие (pleonexia) своих сограждан: подобно паутине, законы будут удерживать слабых и бедных, а богатые и сильные ее разорвут. "На это Солон, говорят, возразил, что и договоры люди соблюдают, когда нарушать их невыгодно ни той, ни другой стороне" [90]. Следовательно, в рамках полиса должны действовать такие отношения между людьми, которые бы следовали разумным принципам взаимной выгоды, подобным заключению договоров.

Как показал Э. Уилл [91], именно в контексте усиления общей кодификации и установления соразмерностей следует рассматривать вопрос об учреждении денежной системы в собственном смысле слова, т. е. государственной системы обращения денег, выпускаемых и гарантируемых полисом. Этот феномен повлечет за собой, как известно, экономические последствия, выразившиеся в меркантилистской ориентации греческого общества. По своему же общественному, нравственному и интеллектуальному значению учреждение денежной системы было составной частью деятельности "законодателей" и означало изъятие в пользу общества привилегий аристократии по клеймению драгоценных слитков, переход во владение государства месторождений драгоценных металлов, замену дворянских аристократических гербов (nobiliaires) полисной чеканкой. В то же время оно явилось средством регулирования и упорядочения обмена благ и услуг между гражданами посредством точной числовой оценки. Кроме того, установление денежной системы, по мнению Э. Уилла, могло быть попыткой определенным образом уравнять имущественное состояние граждан путем распределения находящихся в обращении денег или изменения системы налогообложения, не прибегая к незаконной конфискации. В интеллектуальном плане новая система денежного обращения заменяет прежнее представление о богатстве (включающее в себя, наряду с религиозными притязаниями, наглость, спесь и другие негативные проявления эмоций) абстрактным понятием "монета" (nomisma), социальным эталоном ценности, рациональным творением, позволяющим установить общую меру для различных реальностей и тем самым придать обмену статут регулярного общественного отношения.