Конечно, грозы она боялась, но еще больше ее страшили странные чувства, охватывавшие ее каждый раз, стоило Киру приблизиться.

Джорджия нахмурилась — она вспомнила удивление экономки, когда та протянула руки, чтобы помочь ей подняться, а Кир одним взглядом остановил Мойру.

События приобретают непростой оборот… как будто неукротимая сила вырвалась наружу, и не во власти Джорджии что-либо сделать.

Правда, выход есть, но для этого ей надо уехать…

Сердце ее сжалось.

Джорджия посмотрела на окна, по переплетам которых продолжал стучать дождь. В душе царило замешательство… и еще тоска, отчего она чуть не заплакала.

— Джорджия! Как вы?

Она сразу сообразила, кто это говорит: голос Кира не спутать ни с каким другим.

Она встала, поправила халат и убедилась, что полы плотно запахнуты. Опять она не одета должным образом!

Может, не открывать дверь? Просто сказать ему, что с ней все в порядке, и тогда он уйдет.

— Все хорошо. Я скоро спущусь. Я… сейчас как раз одеваюсь.

— Откройте, пожалуйста. Я хочу вам кое-что сказать.

У нее перехватило дыхание, она покрылась испариной и быстро вытерла вспотевшие ладони о халат, прежде чем взяться за ручку двери.

Джорджия хотела всего лишь приоткрыть дверь, чтобы он сам убедился — с ней все в порядке, и была совершенно не готова к тому, что он решительно протиснулся в комнату и захлопнул за собой дверь.

Оказавшись под обстрелом горящих синих глаз, Джорджия замерла, почувствовала слабость во всем теле, словно оно ей не принадлежало, и слышала только удары собственного сердца.

Не успела она ничего сказать, как сильные, мускулистые руки Кира обхватили ее и она оказалась прижатой к его груди.

— Мне была нужна временная секретарша, — почти сердито произнес он, глядя на ее потрясенное лицо. — А теперь я вообще не в состоянии работать, когда вы рядом! Что, черт возьми, мне с вами делать, Джорджия?

Не успела она произнести хоть слово, как ощутила его губы на своих губах.

Поцелуй Кира она вдыхала, как горный воздух. Ей казалось, что она возносится до небес, его горячее крепкое тело жгло подобно раскаленному железу, и она чувствовала, как сильно он ее хочет.

В ушах звучал его голос, требовавший ответа: что ему с ней делать? Джорджия могла и себе задать такой же вопрос.

Как совладать с растущим влечением к Киру?

Магнетизм возникал всякий раз, стоило им приблизиться друг к другу, но сейчас эта неуправляемая сила не имела границ.

Джорджия была ошеломлена.

Когда Кир обжег руку, она действовала как положено и оказала ему первую помощь, но не могла отрицать, что ей доставляло удовольствие касаться его.

Теперь ее взгляд был прикован к его напрягшемуся подбородку, а он… он подхватил ее одной рукой под колени, другой — под спину и понес к кровати.

— Осторожно, у вас же рана… — прерывающимся голосом еле слышно выговорила она.

Он уложил ее на кровать и пошутил:

— Какая еще рана? Единственная боль, которую я сейчас испытываю, вызвана тем, что я хочу тебя, Джорджия. Тебе это известно?

Выражение его лица сделалось очень серьезным, и у нее подпрыгнуло сердце.

— Я знаю… но ты… у тебя есть… ну, чтобы… — Она залилась краской. Ну и вопрос приходится задавать! Вопрос, который ей еще не приходилось задавать ни одному мужчине.

Он молча вытащил из кармана джинсов маленький пакетик и положил на тумбочку, стоящую около кровати. Затем стянул с себя рубашку, не сводя с нее пронзительных синих глаз, которые сверкали, как яркие звезды на ночном небе.

Джорджия тоже не сводила с Кира глаз и хотела его, вероятно, так же сильно, как и он ее.

Появись в комнате космический корабль, она этого не заметила бы!

Она смотрела, как он раздевается, и сердце бешено колотилось от счастья. До чего же он хорош в своей наготе, в своем мужском совершенстве!

На его руке белела повязка, и ее кольнуло: как же ему, должно быть, больно!

Он подошел к ней, развязал пояс на халате, и тот оказался на полу.

Джорджия судорожно вздохнула и обвила руками его шею. У Кира тоже вырвался прерывистый вздох.

— Я знаю… мы не должны это делать, но… я не хочу останавливаться, — прошептала она.

— Раз мы оба этого хотим, значит, не остановимся. Джорджия, разве ты никогда полностью не отдавалась своему желанию?

Она не стала отвечать на вопрос. Зачем? Чтобы показать свою неопытность?

Нервы у нее были на пределе, тело вибрировало от возбуждения и напряженности, но она решила не поддаваться вполне понятному страху.

Все будет хорошо… Должно быть хорошо.

Впервые в жизни она думала только о своих собственных желаниях. Когда же Кир принялся ласкать ее тело, то страх перед тем, что ее сейчас ждет, куда-то испарился. Губы прильнули к его влажным губам, а стоило ему опуститься на кровать и лечь поверх нее, как тело потребовало утоления первобытной страсти и с готовностью приняло прикосновения жарких мужских рук.

Джорджия слышала, как собственные глубокие вздохи чередуются с дробью дождя, слышала свои прерывистые стоны, когда Кир не торопясь ласкал языком бархатные пуговки сосков. Он дарил ей несказанное удовольствие и сам получал не меньшее.

У Джорджии все тело приятно покалывало от избытка чувственного наслаждения.

Наверное, такое происходит с цветком, когда тот впервые раскрывается под каплями дождя или под первыми ласковыми лучами солнца. Джорджия и вообразить не могла, что от прикосновения мужских рук и языка внутри у нее разольется такая восторженная радость.

Она провела ладонью по его горячей, напрягшейся плоти и услышала ответный стон.

Кир молча отвел в сторону ее руку, взял с тумбочки у кровати пакетик и развернул фольгу. Через секунду Джорджия ощутила, как Кир медленно погружается в нее. Она вцепилась в его широкие мускулистые плечи и смотрела прямо ему в глаза.

Жар этих синих глаз поглотил ее, властвовал над ней.

Она знала, что ей нужно лишь поддаться мощному потоку, от которого расслаблялись бедра и пульсировала грудь.

Я создана для этого…

Возможно, боль мгновенно улетучится и ее ждет наслаждение.

Но когда он наконец полностью проник в ее лоно, Джорджия не смогла сдержать крика боли.

Кир с нескрываемым удивлением посмотрел ей в глаза. Он все понял, и это его потрясло. А Джорджия, ладонью обхватив Киру затылок, приподнялась и приблизила его лицо к своему.

Он начал целовать ее с еще большей страстью, боль была забыта, а толчки у нее внутри с каждой секундой становились сильнее и ритмичнее. Стальные мускулы у него на плечах вздулись буграми, словно прорастающие крылья, и ей казалось, что, поднятая шквальным приливом, она несется ввысь и взлетает вместе с ним к небесам.

Волны пронзительного, дурманящего наслаждения накатывали на нее снова и снова.

Тело Кира судорожно напряглось в последний раз, его сотрясла дрожь, и он застыл, уронив ослабевшую голову на грудь Джорджии.

Она закрыла глаза, ощущая благостный покой…

Что я натворил? О господи!

Кир, перекатившись на спину, лежал, тяжело дыша. Гулким барабаном стучало в груди сердце.

Такого потрясения он и представить себе не мог.

Как только она вскрикнула, он понял, что это у нее в первый раз!

Всего несколько минут назад Джорджия Камерон была невинной девушкой. И он принял дар ее девственности почти не колеблясь, предпочел не думать о серьезности того, что делает, лишь бы удовлетворить свою похоть!

Он знал, почему это произошло. Последние дни он перестал слушать голос разума — что раньше ему легко удавалось — и позволил себе увлечься этой женщиной, дал волю чувствам.

Он повернул голову и посмотрел на Джорджию.

Темные мягкие пряди волос разметались по подушке, а глаза почему-то закрыты. Она наверняка переживает и пытается примириться со случившимся.