На экране замелькали разнообразные репортажи, начиная с требований фермеров повысить закупочные цены на сахарный тростник и кончая культурными событиями в крупных городах штата. Время шло, и Пегги стала постепенно успокаиваться. Заканчивались и местные новости. Может, интервью вырезали? Но — увы! — материал не только не выкинули, а специально приберегли на десерт, чтобы придать выпуску драматическое завершение.

На фоне безупречно элегантного Диггори Даррелла и привлекательной ведущей Пегги в тяжелых ботинках, выгоревших джинсах и майке выглядела малолетней преступницей. Огненно-рыжая шапка волос казалась неухоженной. Ветер то и дело швырял густые тяжелые пряди в лицо, но они, к сожалению, не скрывали ни ее первоначальной вызывающей самоуверенности, ни последующего унижения. Камера беспощадно показала крупным планом руки, нервно теребившие края соломенной шляпы, когда Пегги пыталась безуспешно отвечать на простейшие вопросы. Диггори Даррелл добился своего: сумел-таки выставить ее круглой дурой и что еще хуже — безответственной смутьянкой…

Результаты сказались немедленно. Первыми отвернулись те, кто постоянно ее поддерживал. Пегги начали обвинять в том, что она пытается вставить палки в колеса крупному бизнесу. Казалось, все считали своим долгом вспомнить, как обязан поселок благословенному присутствию Диггори Даррелла. За несколько дней клиенты, ждавшие своей очереди на заказы у Пегги, отказались от ее услуг. Она мужественно выдерживала неудачи, но в конце концов рассчитала помощников и сдала квартиру, чтобы погасить очередной взнос. Она приобрела ее, возвратившись из Джексонвилла, вложив все заработанные деньги. И вот теперь она лишилась даже собственного жилья, переселившись в ветхую, облупившуюся лачугу. Докатилась! В полном отчаянии Пегги поднималась по тропинке к покосившемуся крыльцу.

Рокот мощного автомобильного мотора и вслед за ним звук захлопнувшейся дверцы остановили ее. Она настороженно застыла точно испуганная птица, готовая скрыться в своем гнезде. Так делала она всякий раз, безошибочно угадывая шум серебристого «кадиллака» с откидным верхом, на котором Диггори подъезжал к построенному им фешенебельному кварталу. И если Пегги находилась далеко от хижины, то поспешно пряталась куда попало — за дерево, за камень, в песчаную лощину. Она не только не выносила его надменного вида. Пегги не хотела показывать, до какой жизни она дошла по милости Даррелла. Нет, он не должен знать, что она превратилась в изгнанницу, в нищую отшельницу, которая ютится в некогда принадлежавшей ему обшарпанной хибарке, на задворках изысканного микрорайона, ради которого он не погнушался раздавить ее как букашку.

Обычно Пегги недолго скрывалась в убежище. Диггори, как правило, делал несколько коротких остановок, проверяя работы озеленителей. Но вчера они закончили разбивать газоны, и Пегги предполагала, что его визит затянется, ведь Даррелл наверняка тщательно осмотрит свое детище.

Пегги слышала его твердые шаги по мощеной дорожке совсем рядом с хижиной. И, презрев гордость, она не тронулась с места. Деньги вышли, требовалось платить за квартиру и как-то питаться. Прятаться дальше не имело смысла.

Пегги хорошо видела своего врага и, несмотря на неприязнь, не могла не признать, что выглядит он сногсшибательно. Голубые джинсы, рукава синего свитера высоко закатаны, открывая загорелые руки, на ногах спортивные туфли из добротной коричневой кожи. Блестящие черные волосы зачесаны назад.

Диггори больше походил на пышущего здоровьем спортсмена, нежели на акулу бизнеса.

Пегги медленно взошла на крыльцо и с тяжело бьющимся сердцем встала у перил, надеясь, что он заметит ее и окликнет. Почему-то ей хотелось, чтобы произошло именно так.

Диг глядел на Пегги. Он увидел ее сразу, едва ступив на тропинку, ведущую к садам. Но, улыбнувшись про себя, решил сделать вид, что ничего не произошло, и начал быстро, по-деловому осматривать садово-парковое хозяйство.

Ландшафтное озеленение было закончено, и Даррелл выставил готовые дома на продажу. Половину из них купили еще до завершения строительства, и, судя по интересу к его проекту в обществе, не ожидалось трудностей с реализацией и остальных коттеджей. Заявки все прибывали.

Предприятие сулило значительную выгоду. Освоенные земли в пляжной зоне с мягким климатом обходились намного дешевле, чем, например, в густонаселенной Калифорнии. Кроме того, Диггори поступил дальновидно, заблаговременно скупив по бросовым ценам обширные площади на благодатном побережье. Через несколько лет, когда популярность и Золотого, и Солнечного берега возрастет, он предоставит свои пляжные территории богатейшим инвесторам всего мира! Кроме того, он намерен продолжить сооружение подобных комфортабельных комплексов и здесь, и на Майами, где уже разворачивалось строительство курорта.

Как и большинство удачливых предпринимателей, Даррелл не любил предаваться восторгу по поводу своих достижений. Вершин делового мира он достиг благодаря собственной ловкости, трудолюбию, интуиции, безошибочному чутью. Хваткий делец, которому исполнилось тридцать четыре года, сумел стать миллионером, потому что прекрасно разбирался в сфере деловых интересов современного мира. А входило в эту сферу многое — от золота и лесоматериалов до цемента и стали.

Пегги неотрывно следила за высокой, мелькавшей неподалеку фигурой. Вот он задержался возле молодого саженца. На лицо набежало облачко. Достав из заднего кармана блокнот и все больше хмурясь, Диг принялся что-то записывать. Ага! Значит, не так гладко в его зеленом царстве!

Затаив дыхание, Пегги наблюдала, как он то и дело останавливался, скрупулезно рассматривая клумбу, кустарники, деревья. И каждый раз злорадно отмечала, как, наморщив лоб, он что-то заносит в книжечку. Наконец придирчивый осмотр закончился, но он по-прежнему не обращал на нее внимания. Пегги поняла: первый шаг ей придется сделать самой. Поскольку садовые работы закончены, Даррелл, вероятно, сегодня покинет поселок и она с ним никогда больше не встретится.

Сделав глубокий вдох, чтобы унять волнение, Пегги сошла с крыльца и медленно направилась по песку в его сторону. Диг стоял, засунув руки в карманы джинсов, и с мрачной задумчивостью глядел на море, развернув навстречу ветру мощные плечи.

Пегги неловко остановилась поодаль, не решаясь нарушить его уединение. Свежий бодрящий ветер дул с океана. Бушевал в черных как смоль волосах Диггори, выхватывал из-под шарфа непослушные кудри Пегги. Не выдержав очередного порыва, шарф внезапно сорвался с ее головы и, пролетев по воздуху, опустился на сочный зеленый газон у ног Дига. Она замерла. Что ей делать? Заметил он шарф, впрочем как и его владелицу, или нет? Даррелл по-прежнему неподвижно смотрел вдаль.

Не отрывая глаз от его профиля, Пегги в который раз отметила, что он чертовски привлекателен. Суровое мужественное лицо. Крупные резкие черты выражают несокрушимую силу и твердость, с которыми нельзя не считаться. Но Пегги тут же досадливо одернула себя. Разве не испытала она лично на себе его абсолютно безжалостную натуру?

Диггори между тем наклонился, подобрал шарф и, повернувшись, молча протянул Пегги. В замешательстве взяв его, она непроизвольно коснулась дрожащими пальцами его руки. Мимолетного прикосновения оказалось довольно, чтобы по ее телу пробежал трепет. Она тут же отдернула кисть, точно обожглась.

— Спасибо, — хрипло пробормотала она и, стараясь не смотреть ему в глаза, стала торопливо заталкивать шарф в карман.

— Удивляюсь, что наконец-то вижу тебя, — произнес он. Нечто загадочное в его интонации побудило Пегги резко поднять голову. Его глаза насмешливо поблескивали. — Обычно, укрываясь от меня, ты пускаешься на весьма занятные уловки…

— Что… что вы хотите сказать? — пораженно пролепетала она, ощущая неожиданную сухость во рту.

Значит, мимо него не прошли ее ухищрения! Следовало бы догадаться, что у такого человека, как Диггори Даррелл, есть глаза и на спине. Ее ненависть стремительно возрастала.