Джекоб стоял не шелохнувшись. Он коснулся лица перчаткой, потом, сняв ее, долго разглядывал и надел опять.

Все это время я тоже не двигался. Я застыл на месте, охваченный ужасом. Так и не оправившись от потрясения, я все-таки сделал шаг в сторону дороги.

Джекоб отступил назад и ударил старика ногой. Бил он со всей силой; первый удар пришелся по грудной клетке, второй – по голове. На этом он остановился. Поднеся руку к лицу, он обернулся в мою сторону. Мэри-Бет опять залаял.

– О, Джекоб, – произнес я очень тихо, словно обращаясь к самому себе. И бросился бежать – вперед, по снегу, к своему брату.

Джекоб стоял, прикрыв рот и нос перчаткой, и молча смотрел, как я приближаюсь к нему.

Мотор в аэросанях угрожающе затарахтел, и первое, что я сделал, выбравшись на дорогу, – наклонился и отключил его.

Джекоб плакал. В последний раз я видел его в слезах еще ребенком, и сейчас мне трудно было поверить в то, что он действительно плачет. Он не рыдал, не хныкал, просто тихо ронял слезы; они медленно струились по его щекам. Дышал он при этом учащенно, чуть вздрагивая. Из носа текла кровь – он стукнулся, когда упал на Педерсона, и сейчас зажимал ноздри пальцами.

Я посмотрел вниз, на старика. Он лежал на боку, его левая нога застряла в санях. На нем были джинсы и черные резиновые сапоги. Оранжевая куртка задралась, и я разглядел под ней ремень – широкий, из темно-коричневой кожи, и проступавшую полоску теплого нижнего белья. Джекоб сбил с него шапку, когда лупил ногами, обнажив длинные, реденькие седые волосенки – грязные, сальные. Оранжевый шерстяной шарф скрывал его лицо. Я увидел след от удара – прямо над левым ухом – темно-красный рубец, вокруг которого расползался кровоподтек.

Мэри-Бет наконец угомонился. Он подошел и обнюхал сапоги Джекоба, потом отбежал на середину дороги.

Я присел на корточки возле тела Педерсона. Сняв перчатку, поднес ладонь к его рту. Старик, казалось, не дышал. Я надел перчатку и выпрямился.

– Он мертв, Джекоб, – сказал я. – Ты убил его.

– Он выслеживал лисицу, – заговорил Джекоб, чуть заикаясь. – Она крала у него цыплят.

Я потер лоб рукой. Что делать дальше – я совершенно не представлял.

– Господи, Джекоб. Как ты мог это сделать?

– Он бы направился прямо к самолету. И обнаружил бы его.

– Ну, вот, теперь все кончено. – Я почувствовал, как во мне поднимается злость. – Ты погубил нас.

И мы оба уставились на бездыханное тело Педерсона.

– Тебя засадят в тюрьму, – сказал я.

Джекоб бросил на меня испуганный взгляд. Линзы его очков были мокрыми от снега.

– Я должен был это сделать, – всхлипнул он. – Иначе нас бы поймали.

Он затравленно смотрел на меня; глазки его, маленькие, колючие, утопали в белом рыхлом лице, щеки были влажные от слез. Он был потрясен, раздавлен, и, увидев его в таком состоянии, я почувствовал, как злость начала отступать, сменяясь приступом жалости. Я понял, что должен спасти его, своего старшего брата, протянуть ему руку, вызволить из беды и тем самым спасти и себя.

Я осмотрелся. Дорога была пустынна.

– Какие-нибудь машины проезжали мимо? – спросил я.

Джекоб, казалось, не понял моего вопроса. Он убрал со лба волосы, утер слезы. Кровь запеклась над его верхней губой, и это придавало ему комичный вид, словно он приклеил себе фальшивые усы.

– Машины? – переспросил он. Нетерпеливым жестом я указал на дорогу.

– Так проезжали или нет? Пока меня не было? Он уставился куда-то вдаль. Подумав, покачал головой.

– Нет. Никто не проезжал. – И опять приложил руку к носу.

Я бросил взгляд на дорогу, в направлении фермы Педерсона. Вдалеке просматривался его маленький домик. Мне даже показалось, что я вижу, как вьется дымок над трубой, но наверняка сказать было трудно. След от аэросаней тянулся через все поле, параллельно лисьим следам.

– Что нам теперь делать? – спросил Джекоб. Он все еще всхлипывал и, чтобы скрыть от меня слезы, отвернулся, сделав вид, что смотрит на Мэри-Бет. Собака по-прежнему сидела посреди дороги.

– Нужно обставить это как несчастный случай, – проговорил я. – Мы увезем его отсюда и сделаем так, чтобы случившееся было похоже на аварию.

Джекоб испуганно посмотрел на меня.

– Все в порядке, – подбодрил я его. – Не волнуйся, прорвемся.

Как ни странно, его паническое состояние придавало мне спокойствия. Я чувствовал себя уверенно, рассуждал трезво.

– Слишком много улик, – возразил Джекоб. – Они придут сюда, увидят наши следы и доберутся по ним к самолету.

– Нет. Скоро начнется снегопад. – Я махнул на небо, которое, не считаясь с моими предсказаниями, все больше прояснялось. Однако меня это совершенно не смущало, и я продолжал гнуть свое. – С минуты на минуту пойдет снег, и все заметет.

Джекоб нахмурился, словно намереваясь возразить, но тем не менее промолчал. Он опять приложил руку к лицу, и я увидел кровь на его перчатке.

– Ты не запачкал его кровью?

– Кровью?

Я опустился на четвереньки возле Педерсона и осмотрел его одежду. На плече его куртки темнело пятно. Я зачерпнул пригоршню снега и потер его. Пятно не исчезло.

Джекоб смиренно наблюдал за мной.

– Ничего не выйдет, Хэнк, – сказал он. – Нас все равно поймают.

Я продолжал тереть плечо Педерсона.

– Ничего страшного. На это пятнышко никто и внимания не обратит.

Джекоб вытянул вперед руку и уставился на перчатку.

– Ты же говорил, что кровь опаснее, чем отпечатки пальцев, – сказал он, и голос его прозвучал как с похмелья.

– Джекоб, – твердо произнес я, – пожалуйста, успокойся. – Выпрямившись, я тронул его за руку. – Договорились? Мы со всем справимся, но только если будем сохранять выдержку.

– Я убил его, Хэнк.

– Верно, – сказал я, – но, что сделано – то сделано. Теперь мы должны замести следы так, чтобы тебя не поймали.

Он закрыл глаза. И опять поднес руку к носу.

Я понял, что его нужно поскорее уводить отсюда. Достав из кармана ключи от машины, я протянул их ему.

– Забирай Мэри-Бет и езжай к мосту. – Я махнул рукой в сторону реки. – Встретимся там.

Он открыл глаза и изумленно уставился на меня.

– У моста?

Я кивнул.

– Я отвезу туда Педерсона на санях. Мы скинем его с моста. Все будет выглядеть так, будто произошла авария.

– Но это не сработает.

– Еще как сработает. Нужно только постараться.

– Но с чего это вдруг ему падать с моста?

– Джекоб, я делаю это для тебя, понимаешь? Ты должен доверять мне. Все будет в порядке. – Я снова протянул ему ключи от машины. Он на какое-то время замер, уставившись на них, потом все-таки взял.

– Я проеду через парк, – сказал я. – Надо держаться подальше от дороги. Ты будешь у моста раньше меня, но я не хочу, чтобы ты там останавливался. Проедешь мимо, потом, спустя какое-то время вернешься. Ни к чему, чтобы видели, как ты там загораешь.

Джекоб промолчал.

– О'кей?

Он глубоко вздохнул, потом медленно выдохнул и вытер щеки. Ключи от машины звякнули в его руке.

– Мне кажется, что все равно ничего у нас не получится.

– Получится.

Он покачал головой.

– В таких делах надо все продумывать до мелочей. Наверняка мы оставили после себя кучу улик.

– Например?

– Не могу сказать точно, но что-то наверняка упустили из виду. Какой-нибудь пустяк.

Я уже начинал злиться. Время шло. В любой момент на горизонте могла показаться машина, следовавшая в нашу сторону. Если нас здесь увидят – все пропало. Я взял Джекоба под локоть и повел к фургону. Мне почему-то казалось, что самое главное сейчас – это сдвинуть его с места. Мы вышли на дорогу. Собака вскочила и навострила уши.

– Мы не оставим никаких улик, – проговорил я и попытался приободрить брата улыбкой, но она получилась какой-то вымученной и жалкой. Я слегка подтолкнул его вперед и сказал: – Доверься мне, Джекоб.

Секунд через десять после отъезда Джекоба я повернулся к Педерсону, чтобы поднять его и погрузить в аэросани, как вдруг старик издал протяжный мучительный стон.