– Тогда ее отключат, – просто ответил Коурис, словно это уже случалось в его жизни.

– Каким образом? Ведь нейтринное поле одно для всех? – удивился Сергей.

– Раньше просто выкидывали за границу поля, – все также буднично произнес Коурис. – А сейчас отправляют в Лабораторию "Х".

– Как, однако, все в вашей жизни не просто, – пробормотал Кузнецов.

– Это и ваша жизнь тоже, – усмехнулся Коурис. – Вы тоже – ее частица.

Сергей пожал плечами.

– Вы молодым погибли – извините, конечно, – сказал он. Коурис вяло махнул рукой. – А здесь я вижу, что Лана гораздо младше вас.

– Вы правы. Раньше она, будучи первой моей женой, конечно была старше меня. Но, наверное, со временем устала жить с мужем, который младше ее. А возможно – и быт заел. Мы и развелись.

– И вы ту распылили? – поинтересовался Сергей.

– Да нет, конечно! – Коурис даже испугался. – На такое у меня рука не поднимется. Сейчас денег у меня достаточно. Я за нее плачу, за ту энергию, которая уходит на ее стабилизацию.

– А себе значит новую создали?

Коурис кивнул.

– А где сейчас предыдущая?

– Здесь, на базе живет. Возможно, вы с ней и сталкивались, не узнавали только. Ведь ей сейчас уже пятьдесят восемь. Она дружит с миссис Сеймур.

Сергей непроизвольно вздрогнул.

Отправленный Коурисом домой Сергей какое-то время шел молча. Алла тоже молчала, идя чуть позади.

– Алла Генриховна, – вдруг решился он, радуясь в душе, что вспомнил ее отчество. – Знаете, зайдемте на пять минут на окраину? У меня там дело небольшое. Не возражаете?

Женщина не возражала.

И Сергей направился к Крысу.

На ночь Алла расположилась в свободной третьей комнатке,

Сергею не спалось. Воспоминания мешали ему спать. Сквозь приоткрытую дверь он слышал, как она тихо ходит по комнате, листает журналы. Вот она включила визор.

– Не сильно громко? – осторожно спросила Алла Генриховна, заглядывая через какое-то время в полуоткрытую дверь.

– Что? – переспросил Сергей, торопливо поднимаясь с кровати.

– Я спрашивала, – еще более упавшим голосом произнесла женщина, – телевизор не сильно громко включен?

Кузнецов отрицательно покачал головой. Женщина давно уже не улыбалась. Эта маска спала с ее лица. Осталась только печаль. Алла Генриховна кивнула и неслышно прикрыла за собой дверь.

Кто бы это мог быть? – думал он про диверсию. – Эдик? Не похоже? Ева? Тем более – подставить себя под смерть. Хотя – все может быть. Но кто бы это ни был – риск-то какой! На виду у всех. Тем более, что рядом был Густав, который, скорее всего, работает либо на Давора, либо еще на какую-нибудь службу – раз он спец по контрразведке.

Сергей перевернулся на другой бок, продолжая свои размышления, и не обращая внимания, как его новая соседка тихо ходит по своей комнате, скрипит кроватью, осторожно вздыхает.

Как Лана-то изменилась, вдруг подумал он, чувствуя, что снова волнуется, как и при первой их встрече, в вагоне электропоезда. Интересно, что с ней случилось? Ведь у нее все так хорошо складывалось!

И в этот момент скрипнула входная дверь. Сергей насторожился, махом теряя все свои мысли. Кто-то осторожно вошел. Замер в прихожей. Потом – неуверенные шаги, явно – женские. Короткий и тихий разговор с Аллой Генриховной. И вот, на его пороге (дверь была все еще приоткрыта) появилась Лана.

– Привет. Не возражаешь против моего вторжения? – несколько напряженно спросила она, стараясь легкомысленно улыбаться.

Сергей отрицательно покачал головой, торопливо вставая и зачем-то поправляя постель.

Паренек-слуга вкатил тележку – шампанское, фрукты, еще что-то. Получив чаевые тут же исчез.

Лана тщательно прикрыла маленькую дверь.

– Наверное, ты удивлен? – спросила она, оглядывая его небольшую комнату.

– Да нет, – честно признался он. – Только что о тебе думал.

– Приятно слышать, – уже более спокойно улыбнулась она.

– Присаживайся. – Сергей указал на табуретку. – Впрочем, если там неудобно – можно сидеть и на кровати.

Женщина усмехнулась, подумала немного, и аккуратно присела на краешек кровати.

Сергей остался стоять, совершенно не зная, как себя вести – то что было раньше – осталось в прошлом,

Лана, видя нерешительность Сергея, снова печально усмехнулась.

– Может, шампанское? За встречу, – несколько устало предложила она.

– Я все время была чьей-то любовницей, – говорила Лана, вертя в руках пустой бокал. Шампанское было больше чем наполовину выпито, причем, в основном ею. – Цетега – пятнадцать раз, – зачем-то принялась перечислять она, окунаясь в воспоминания. – Зелинского – более ста раз. Других каких-то шишек тоже не менее двух сотен. – Сергей молчал, не мешая женщине выговорится. – А во время конфедераций и войн меня вообще одновременно было более пяти сотен.

– У вас еще и войны были? – несколько удивился он.

– Конечно, – пожала она плечами. – Мы же тоже – люди. Все та же борьба за власть, за место под солнцем?

– Нейтринные войны, – не удержавшись, усмехнулся он. – Впрочем, извини, я тебя перебил. Продолжай.

Она поморщилась. Видя, что ее порыв откровения затухает прямо на глазах, он спросил.

– Наверное, в это время, ты была не на последних ролях?

Она усмехнулась.

– Да, ты прав, – сказала она, снова задумавшись о чем-то. – Я тогда была любовницей одного из главных директоров конфедерации, и было модно, чтобы каждый маломальский военноначальник или политик считал своим долгом иметь у себя среди любовниц и меня. А в сводках после какой-то очередной битвы я прочитала – двадцать пять Лан Ольховских было казнено, вроде как за очень активную роль, а более двухсот – разобраны победителями в качестве военных трофеев.

Сергей промолчал.

– Вот такая у меня была жизнь, – добавила она с горечью и замолчала.

Сергей ничего не ответил.

Лана сама налила себе шампанского. И по ее жестам было видно, что она давно уже отвыкла от подобного.

– Давай еще выпьем, – предложила она.

Сергей молча взял свой фужер, подождал, пока женщина осушила свой, поставил фужер на место.

– Вообще, читать историю всех своих инкарнаций, это занятие, конечно, увлекательное, но очень уж неприятное, – сказала Лана, глядя куда-то сквозь стекло фужера и словно разговаривая сама с собой.

Сергей не возражал.

– Ради интереса подсчитала. У меня, оказывается, за все это время было пять тысяч семьсот восемьдесят две инкарнации. – Она усмехнулась. – Я пользовалась огромной популярностью. Но почему-то в основном – в эротическом аспекте.

Сергей не перебивал.

– Я всю жизнь, с самого детства стремилась к богатой роскошной жизни. А здесь – только такая жизнь и идет у меня – все эти нескончаемые тысячелетия? – Она поставила свой бокал, в сердцах резко стукнув его о стол. Ножка отломилась и освободившаяся чашечка со звоном прокатилась по столу и упала на пол, разбившись на мелкие осколки.

– Извини, – поморщилась она.

– Ерунда, я уберу, – вяло отмахнулся Сергей. – А что с тобой случилось в Мегаполисе? Извини, конечно, за вопрос. Ведь у тебя все так хорошо складывалось.

– Не секрет, – снова поморщилась она, горько усмехнувшись. – Все произошло как в одной сказке. Этому дала, этому дала, а вот этому не дала. И этот-то все и припомнил? Попался сильно ревнивый – кто же мог знать, что он так прореагирует на такой пустяк. Вроде мужчина уже в годах. Не дурак. Должен был понимать своим умом, что наверняка у меня будут любовники?

– Сочувствую, – сказал он. – А дети у тебя были? В том мире?

– Я же умная была девочка – я предохранялась, – усмехнулась она.

– Не жалеешь?

Лана пожала плечами. Потом внимательно посмотрела на Сергея.

– Серж, – вдруг сказала она, почему-то напрягшись. – Я, конечно, сейчас не настолько молода, чем была в те времена. Но все же? я еще кружу головы, мной восхищаются, мечтают обо мне?