– Я еще не дала ему ответ.

– Но разве ты не собираться сказать ему «да»? Подумай о своем папе.

Сент Джон повернулся, улыбаясь одними глазами:

– Оставь мадмзель в покое, женщина. Девушка никогда не сделать того, чего не хотеть.

– Но миста Ю уже попросить ее стать женой.

– Он передумает, как только услышит все эти сплетни, – сказала Лаура, – он услышит, что Лаура Бретон Шартье вскружила голову очередному бедняге и, что она только забавляется с ним, как со многими другими.

– Месье Доминик очень большой человек, – подал голос Сент Джон. – Его не одурачить болтовня, мадмзель, он знает, что мадмзель хорошая.

– Однако, эти досужие языки никогда не успокоятся, они скажут, что нам пришлось пожениться, и будут считать месяцы, пока не появится первый ребенок, – девушка глубоко, печально вздохнула, – лучше всего, ради нас обоих – это быть друг от друга, как можно дальше.

– Итак, вы бросаете этого мужчину, э? – спросил Сент Джон, может вам, как ваша мать, бежать в Париж?

– Я никогда не убегу, никогда и ни за что! – Лаура резко распустила свою прическу и посмотрела на бухгалтера, – в конце концов, все это обо мне говорили и прежде, так что какая разница! Я не могу за него выйти, я его не знаю и не верю тому, что он говорил.

Ида вывалила сладкий картофель на прилавок.

– Меня не удивляться, если все эти сплетни напечатаются в газете.

Лаура раздраженно сжала кулачки, открыла было рот, чтобы ответить, но, так и не сказав ни слова, выбежала во внутренний дворик к фонтану. В ту же секунду она вспомнила, как Доминик стоял в воде, помогая ей выбраться из бассейна. И снова она слышала его голос, который, как прошлой ночью, помогал ей понять ее мать и саму себя. И еще, она очень хорошо представляла себе все те сплетни, которыми сейчас кишит рынок. О! Какими черными красками ее там расписывают! Все это так гадко! Нечестно. Яркая вспышка молнии озарила двор, сразу вслед за этим раздался раскат грома. Лаура почувствовала, что от гнева ей становится трудно дышать. Она сжала зубы и подняла лицо, подставляя его под струи дождя.

В эту самую минуту новый громовой раскат скатился по крышам, и земля у ног девушки вздрогнула.

Лаура выбежала в калитку и бросилась вниз по улице. Дождь хлестал по городу, словно метлой выметая с городских улиц грязь и редких прохожих. Лаура мгновенно промокла до нитки. Она стремительно бежала через квартал, ничего не замечая перед собой, шлепала прямо по глубоким лужам, окунаясь в грязь. Наконец, добежав до знакомого домика в старом саду, девушка взбежала по шатающейся лестнице и постучалась в дверь квартиры Мейзи.

– Кто там?

Не отвечая, Лаура вошла в комнату, закрыла за собой дверь и опустилась у печки, в которой весело потрескивали дрова. Девушка дышала тяжело и прерывисто. В комнату, опираясь на свою палку, вошла Мейзи.

– Я сегодня, Мейзи, ничего не принесла, – сказала Лаура и опустила голову на колени, – извини.

– Ты совсем промокла. Тебе нужно кофе, девочка, – сказала Мейзи, снимая кофейник с плиты. Старая женщина налила горячую черную жидкость в чашку с обломанной ручкой и подала девушке. – Выпей, дитя.

– Спасибо, – Лаура всхлипнула и шмыгнула носом, затем вытерла его рукавом и склонилась над чашкой.

Мейзи опустилась рядом на скрипящий плетеный стул и спросила:

– Мой мальчик, Тим, в порядке?

– Да, мэм.

Мейзи повернулась на стуле к огню и стала смотреть на пламя, рассеянно перебирая пальцами свою юбку.

– Тогда, что все это означать?

Лаура некоторое время даже не знала, как объяснить все, что с ней происходит, старой женщине. Наконец, она решила рассказать все с самого начала и не остановилась, пока Мейзи не узнала все об их отношениях с Домиником. В течение всего рассказа старуха сохраняла полное молчание, затем ее губы слегка скривились, плечи вздрогнули, а потом она неожиданно хлопнула себя по коленке.

– Когда-нибудь смиренные и кроткие унаследуют землю, потому что вы, белые люди, иссушите ваши лона гордостью.

У Лауры от удивления вздрогнул подбородок.

– Ты не первая девушка, которых я знала и которая сильно гордая даже во вред себе. Просто ты самый глупый, – с этими словами женщина запустила пальцы в висевшую на шее посудину, достала свое зелье и, сунув его за щеку, принялась жевать.

– Господи Боже, о чем ты говоришь?

Казалось, что Мейзи почти удивилась увидав, что Лаура все еще здесь, потому что сварливо сказала:

– Ты познакомится с красивым и богатым мужчиной и вот бежишь в бурю, чтобы рассказать, как весь мир будет про тебя говорить. Занимайся этим сама. У Мейзи тошно в животе от таких глупостей.

– Ты же ничего не поняла, я не могу с ним больше видеться. Ида говорит, что о нас уже все болтают.

– Ну и пусть они говорить, – старуха плюнула в огонь, – ничего не значит. Этим сойкам не хватить себе занятий, это так.

– Все это уже выше моих сил, я больше не могу этого выносить. Это последняя капля и к тому же меня могут отлучить от церкви.

– Твой главный священник не соберется это сделать, так что просто выбрось это из головы. Ты любишь этот мужчина?

– Какого? Отца Дюбуа?

– Ты знать, я не разговариваю о священниках, – отрывисто бросила Мейзи, – я спрашивать про миста Ю.

Лаура обхватила колени руками и задумчиво посмотрела на красные языки пламени.

– Я не очень хорошо знаю его и не очень долго.

– Неважно.

– Я не совсем уверена, можно ли то, что я чувствую назвать любовью.

– Ты чувствовать себя слабым все время?

– Откуда ты узнала?

– Твоя голова болеть, когда ты думаешь о нем и когда стоишь иногда кружится голова?

– Ну… да… Иногда…

– Ты не хотеть свою еду? Тебе она не нравится?

– Ну, пожалуй, только последние несколько дней.

– Ты вся покрываться потом и жарой, когда он держит тебя и твои кости совсем слабые?

– Да, что-то вроде того.

– Тогда ты влюбиться.

– А что, когда любишь всегда кружится голова и чувствуешь себя слабым?

– М-м-м, если у тебя сильно тяжелый случай.

Лаура молчала примерно минуту или две, а потом тихо спросила.

– От этого когда-нибудь можно излечиться?

– Нет, если ты счастливая, ты всю свою жизнь будешь кружиться головой, если действительно любишь.

– Я думала, что у меня должны быть колики или что-то в этом роде.

Мейзи усмехнулась и хлопнула в ладоши.

– Ты одна из самых везучих, мисс Лаура. Ты иди сегодня с ним в сад, хорошо повеселись.

– Но… все же говорят, я не осмелюсь с ним встретиться.

– Твоя проклятая гордость погубит тебя быстрее, чем языки старых сплетниц. – В глазах Мейзи загорелся нешуточный огонь. – Да если бы ты быть моя, я бы знать, что делать? Я бы брать эту дрянь, – женщина подняла свою палку, – и хорошо отходить твою спину, пока ты ничего не смогла бы делать и ползком поползла к тот мужчина и умоляла его быстро на тебе жениться. Я бы изгнать из твоего сердца этот дьявол гордости. Вот, что я бы сделала.

– Тебе не придется меня пороть, Мейзи, – вздохнув улыбнулась девушка, – ты меня убедила.

– Ты собираешься пойти повидаться с ним?

Лаура вытянула ноги, почти засунув туфли в огонь. Она представила, как появится на пороге дома Доминика мокрая и лохматая, словно бездомная кошка. Однажды он уже видел ее в таком виде после того, как зашвырнул ее в фонтан. Пожалуй, одного раза достаточно. Девушка покачала головой.

– Ой, нет, я сейчас так ужасно выгляжу.

– Гордость! Когда-нибудь, детка, ты окажешься в аду, а я посмотреть на тебя из садов Авраама и спросить: «Разве я не говорила тебе, что твоя гордость тебя сгубит?»

Лаура снова поджала ноги. Она не собирается принимать предложение Доминика, но все-таки ей очень хочется еще раз увидеться с ним и может быть пойти с ним на бал в городском парке, может быть!

– Иди прямо сейчас, девочка. Ты говорить тому мужчине, что выйдешь за него утром. – Голос женщины стал нежным. – Не стыдно любить, дитя мое, и господь знает это.