– Да вон, у Тараса второй процессор накрылся, – Пол махнул рукой в сторону соседа.

– Ага, – подтвердил Тарас, кивая головой. – Одеялом накрылся и не хочет работать.

Компьютерщики хором засмеялись.

– Слушайте, комики, я сейчас уйду, а вы потом не обижайтесь. – начал терять терпение Виктор. Внезапно головная боль поутихла, но он никогда не обольщался на этот счет.

– Ладно, прости, – махнул рукой Пол. – Настроение просто хорошее. А процессор-то действительно не работает.

Виктор медленно подошел к системному блоку компьютера Тараса и разложил рядом с ним на полу инструменты.

– Настроение у них хорошее, – бурчал он себе под нос. – Клоуны…

Через четверть часа компьютер Тараса перестал сопротивляться упорному натиску мастера и начал работать, как ему полагалось.

– Ну все, – торжественно объявил Виктор. – Железка капитулировала. Будет плохо себя вести – зовите.

Тарас с Полом дружно зааплодировали.

– Ну, спасибо тебе, повелитель металлических дров, – нараспев протянул Пол.

Виктор бросил на приятелей суровый взгляд, и они, снисходительно улыбнувшись, прекратили свою клоунаду. Мастер удрученно покачал головой и направился к выходу.

– Сегодня вечером у тебя? – бросил ему вслед Тарас.

– Да, подходите, – махнул рукой Виктор, даже не обернувшись, и покинул кабинет.

Вернувшись к себе, мастер обнаружил небольшую стопку бумаг на столе. Поверх них лежал небольшой листок, на котором аккуратным почерком было выведено: «Заполни, пожалуйста, данные. Я зайду позже. Кристина».

Он вздохнул, грузно опустился в кресло и, закрыв глаза, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. После этого склонился над бумагами и стал вводить в пустые графы значения из небольшого блокнота, куда записывали результаты своих наблюдений младшие инженеры. Калайнис каждый вечер перед своим уходом оставлял этот блокнот на столе Виктора. И показатели в этом блокноте всегда были одинаковыми. Или, во всяком случае, очень схожими. Это смущало мастера, ведь он знал, кто и когда выходит на пенсию, увольняется или, наоборот, устраивается на работу, а значит, показатели должны меняться. Но до этого дня ему казалось, что Калайнис просто старается показать начальству стабильность деятельности инженерного отдела. Теперь же, ввиду того, о чем накануне говорила Кристи, его мысли потекли в совсем другое русло. Нельзя ведь полностью проверить всю отчетность, а если персонал меняется, не меняя общих показателей отдела, то и неясно, сколько человек прекратили свою работу. Другими словами, нельзя быть уверенным, что сотрудника уволили за прогулы, а не сам он изъявил личное желание покинуть место работы. А прогулы могут быть следствием… например, исчезновения этого сотрудника. И невозможно узнать, куда подевались те люди, которые уже уволились, если они не устроились на другую работу. В таком случае…

– Ты уже заполнил данные? – Кристи вошла в кабинет очень тихо, и на этот раз Виктор действительно не слышал ее шагов, поэтому и подпрыгнул на месте, не на шутку испугавшись.

– Кристи, ты… я… это, – от растерянности Виктор не мог подобрать слов, и на какое-то мгновение это даже показалось ему забавным. – Из-за твоих подозрений я уже с ума схожу!

Кристина втянула голову в плечи, словно ожидала получить по шее, хотя видимых посылов к этому, естественно, не было.

– Каких подозрений? – тихо спросила она.

– Ну, то, о чем мы вчера говорили. Теория большого заговора и тому подобное, – Виктор протянул вперед руку со стопкой заполненных бумаг.

– Но ведь это небезосновательные подозрения, – заметила Кристи, взяв протянутые ей бумаги. То, как быстро она сумела возобновить давешний разговор, было удивительным.

– Ты работаешь в отделе статистики, так? – спросил Виктор так серьезно, словно и впрямь ожидал услышать отрицательный ответ.

– Ну да, ты ведь знаешь, – удивленно пожала плечами Кристи.

– А ты эту статистику когда-нибудь проверяла? – Виктор встал с кресла и, подойдя к собеседнице, начал тыкать пальцем в записи. – Каждый день данные одинаковые. Разница в десятых долях. Стабильность! Это, конечно, очень хорошо для показателей колонии, но так не бывает.

Кристи внимательно смотрела на тот участок документа, на который указывал мастер. Затем, сообразив, что он говорит абстрактно, не конкретно об этой бумаге, посмотрела на него.

– А ведь ты прав, – сказала она, сощурив глаза. – Это наводит на размышления. Как я сама до этого не догадалась? Пойду посмотрю статистику других отделов!

Эта мысль, видимо, так сильно повлияла на Кристину, что она весьма поспешно удалилась из кабинета, даже не попрощавшись. Виктор не придал этому особого значения, ведь он и сам понимал, как странно это все. Конечно, бывает, что человеку мерещится то, чего на самом деле нет. Но ведь слишком многое выглядит не так, как должно. Но с другой стороны – а как должно? Может, это просто нервное? Вопрос о том, правильно ли поступает человек, правильно ли понимает ситуацию – самый сложный вопрос. И ответ на него не может быть однозначным. «Я прав?» – «Ну, в общем, да». И хорошо – вот и ответ… хотя… что значит это «ну»? Что значит это «в общем»? Вот и получается, что каждый сам должен решать, верно ли он поступает. А если у человека сразу две точки зрения? Да и непонятно, что делать, когда вопрос подразумевает не подтверждение или отрицание в качестве ответа, а сложное утверждение со множеством нюансов и уточнений.

От философских рассуждений у Виктора снова разболелась голова. Он не был мыслителем, не мог выстроить логическую цепочку. Ему это напоминало экзамены по химии, когда он сидел перед вопросником и никак не мог понять, что вообще он должен ответить. Решив не ломать себе попусту голову, Виктор занялся привычной работой по координированию действий подчиненных и постепенно позабыл о проблемах.

День прошел рутинно, ничего необычного не произошло. Поломок было не больше, чем обычно, техники, как всегда, были недовольны тем, куда их направляли, постоянство казалось отвратительным.

До конца смены оставалось не более получаса, когда в кабинет без стука, без предупреждений и даже без хороших манер ввалился чем-то довольный Натан.

– Ага, вот я тебя и нашел, Виктор, – радостно воскликнул он, разведя руки в стороны, словно собирался обниматься.

Мастер растерянно глянул на незваного гостя.

– Натан? – удивился он. – Что ты здесь делаешь?

– Да Антон с Иланой задерживаются – их почему-то не готовы принять здесь, – сказал Натан, обходя кабинет и рассматривая все, что в нем находится, при этом он не переставал улыбаться, отчего казалось, что этот факт чем-то его радует. – Вот я и решил поискать тебя, чтобы, так сказать, лично предупредить.

– А как ты меня нашел? – Виктор уже начал выключать все приборы и собираться домой.

– Да без проблем, – махнул рукой Натан. – Ты – единственный инженер Виктор на планете. Главный мастер! Подумать только, какой крутой.

Виктор поморщился. Ему было крайне противно осознавать, что все вокруг считают его чуть ли не баловнем судьбы. Он поднялся с кресла, достал из стола ключи. Затем, подумав, убрал их на место – все равно Калайнис заглянет сюда, чтобы оставить отчеты и проверить, все ли выключено. Виктор подошел к двери, открыл ее и окликнул Натана, который собирался, кажется, поковыряться пальцем в приборной панели.

– Ладно, пошли ко мне, – сказал он, приглашая нового знакомого первым покинуть кабинет. – У меня намечаются посиделки.

Тарас и Пол, как и всегда, опаздывали, поэтому они решили начать приготовление ужина без них. Впрочем, и одолеть этот ужин вдвоем они тоже были готовы.

– Знаешь, Виктор, – сказал Натан, помешивая ложкой рагу. – Хорошая это планета. Ну, с точки зрения рабочего человека. Двадцать восемь часов в сутках – это круто!

– Нет, – усмехнулся Виктор, нарезая сыр для салата. – Тебе так только кажется. Да, Титан-2 не независим, поэтому живет по всем законам Земли, в том числе и по трудовому кодексу. Поэтому при работе по восемь часов в день мы имеем двадцать часов свободного времени. Но это и есть главный минус – если лечь спать слишком рано – утром встанешь еще затемно. Это выводит из колеи, очень сложно привыкнуть.