— О, — вежливо сказал он. — Там, где проезжает поезд?

— Ага, — сказала я. — Возле рельсов с большим вертикальным знаком, который нужно покрасить. Ей платят в конверте. Думаю, она на самом деле помогает владельцам хитрить с налогами.

Я видела, что мои слова уже перестали ему нравиться.

— Ладно. Ты рассказываешь мне это, потому что?

— Потому что у нас с тобой разное понимание риска, — сказала я. — Ах, работа, которую ты делаешь у Нексус, все для тебя значит?

— Конечно. Это мой смысл жить. Ты не можешь состоять в этой группе, если не горишь идеей. Иначе почему мы просим бросить колледж?

Да, бросить колледж, бла-бла.

— А что делать, если идеи не сработали? — спросила я. — Если результат не устраивает?

— Пробовать еще и еще, — сказал Акс. — Я бы не угомонился.

Пузырек. Еще ложь.

— И ты говоришь, что ты терпел бы поражение за поражением без конца, пока не постарел бы? — спросила я. — Ты не вернулся бы в колледж? Не получил бы диплом и безопасную работу? Не решил бы выделить год на путешествия? Уверена, твои родители поддержали бы такие решения.

— Конечно, я бы этого не сделал, — он был оскорблен. — Я сам по себе в этом мире. Мне не вернуться к прошлой жизни.

В этот раз металлический шар лжи был таким большим, что убил бы стайку птиц, будь он плотным. Я смотрела, как он пульсирует, а потом вернулась к разговору.

— Разница вот в чем, Акс, — сказала я. — Люди, как ты, могут позволить себе провал несколько раз. Мир тебя подхватит, стряхнет пыль и отправит в путь, ты ничего не потеряешь и не получишь. И ты будешь двигаться, пока не достигнешь результата. И если решишь сдаться, у тебя есть подушка, куда ты упадешь. Потому ты и говоришь «поражение — лучший учитель» и «поражение должно быть быстрым». Люди, как я, не терпят поражений, — продолжила я. — Никогда. Когда мы проигрываем, мы не падаем на мягкую поверхность. Мы с болью падаем на землю. Мы теряем слишком много. Мы не выживаем достаточно долго, чтобы все узнать.

Я смотрела на свой рот, насколько могла из-за носа. Чисто. Может, на мне это и не работало.

Акс встал и отряхнул руки. Он не хотел тратить на это время.

— Понимаю, — сказал он. — Ответ «нет». Я разочарован, что ты свела все к проблеме классов. Мы не унижаем кого-то из-за статуса в обществе.

«Тебе, может, нет дела до своего преимущества, — подумала я, — но Вселенной до этого дело есть».

Иронично, но Акс споткнулся, спеша уйти. Хотя не очень сильно. Было бы веселее, если бы он рухнул в фонтан и промок. Это был бы финал из детских фильмов, когда злодей получает по заслугам в конце.

Но, пошатнувшись, он врезался в ладонь Квентина, который делал вид, что его там не было. Квентин отряхнул его и опасно улыбнулся.

— Полегче, — сказал он Аксу. — Тебя чуть не настигла неудача. Тебе же этого не хочется?

Только Квентин мог кого-то так испугать, ведя себя дружелюбно. Моя сотня тысяч долларов убежала. Мы проводили его взглядами.

— Уверена? — сказал Квентин. — Может, стоило рискнуть?

— Уверена, что из-за этого я не усну ночью, — серьезно сказала я.

30

Я хотела поехать домой на поезде. Так мы договорились. Но меня ждал неприятный сюрприз.

Мои родители приехали забрать меня из колледжа. В одной машине. Мама, наверное, умирала.

На парковке я увидела папу возле машины. Я различила силуэт мамы на пассажирском месте. Я подошла к ним. Вокруг были ученики, идущие в колледж после походов на выходных. Они несли пустые корзинки для пикника и мешки мусора. Один парень пытался отцепить доску для серфинга от крыши машины.

Я села на заднее сидение машины папы. Я не сразу смогла это сделать. Я не ездила так годами, чтобы папа вел, и мама сидела спереди. Я словно вернулась в детство. Волоски на шее встали дыбом. Мы молчали минуту, пока папа выезжал на шоссе.

— Как прошла поездка? — сказала мама.

— Как твое сердце? — рявкнула я.

— Джини! — завопила мама.

— Дорогие, — попросил папа.

Мы не угомонились. Мы были вместе и снова играли свои хиты.

А потом мама поступила странно. Она взяла себя в руки.

— Джини, я хочу узнать, как прошла твоя поездка, — сказала она. — И все.

Она точно умирала. Я глупо злила ее. Зачем я усиливала ее давление?

Я подавила хватку детства в этой машине и выпалила банальности:

— Поездка была отличной, — сказала я. — Я многое узнала. Цзи Хюн отлично нас приняла. Напомни мне отправить ей подарок в благодарность.

— Напомню, — сказала мама. — А вечеринка? Было весело? Много выпила?

Я чуть не открыла дверцу, чтобы выпрыгнуть из машины на ходу. Потому они приехали вдвоем. Они узнали, что я не упомянула вечеринку с алкоголем и парнями из колледжа. Они увезут меня в пустыню и закопают вдвоем.

— Вы… знали о вечеринке? — сказала я.

— Конечно, — сказала мама, обидевшись, что ее ум недооценили. — Я не дура. Ты подросток в колледже.

— И ты — наша дочь, — сказал папа. — Мы знаем, что ты многое нам не рассказываешь.

Одним из плюсов разрыва семьи было то, что родители не могли давить на меня вдвоем. Но теперь гидра восстановилась и нападала с обеих сторон. Я думала соврать. Или заявить, что я не пила и не веселилась.

Но так я могла испортить спокойствие матери. Она хотела обвинить меня, и я дам это ей. Я вздохнула.

— Да, — я приготовилась к упрекам. — Я выпила много, танцевала до упаду. И меня даже немного стошнило.

— Хорошо, — сказала она. — Плохо, что стошнило, но зато ты повеселилась, выпила и попробовала новое.

Машина ехала, но моя голова ударила по тормозам. Мой мозг со скрежетом остановился. Я хотела опустить окна и звать на помощь. Пришельцы похитили мою маму и заменили неправильным клоном. Я билась с демонами, но не пришельцами. Это была задача правительства.

— Ты рада, что я была на вечеринке с выпивкой? — поразилась я.

Я заметила ее отражение в зеркале, мама сглотнула.

— Джини, я надеялась, что ты развлечешься на выходных, — сказала она. — Я надеялась, что ты полюбишь этот колледж. Знаю, ты хочешь отправиться подальше. Но я думала, что тебе понравится это место, и ты сможешь остаться в заливе, ближе к нам, чтобы мы чаще тебя видели.

Мягкость. Признание моего решения. Надежда, а не крики. Я хотела схватить маму и закричать: «Ты вообще азиатка?».

— То место дорогое, — сказала я. — Такое нам не по карману.

— Но есть способы, — сказала мама. — Всегда можно взять кредит или найти еще работу. Это того стоит, если тебе понравилось.

Она говорила, что нам стоило удвоить прошлые ошибки. Прыгнуть к пасти акулы.

— Ты знаешь, что с нами будет, если долгов станет еще больше? — сказала я.

— Нет, — сказала она. — Но дело не в этом. Ты переживаешь о том, что понятно. Кто знает, как сложится? Порой все получается.

Папа увидел, что мне было сложно ответить. Он сменил тему на приятную.

— Мы с твоей мамой снова вместе.

Я подавилась слюной. Мое сердце не могло это выдержать. Оно собиралось взорваться раньше маминого.

— Для медицинской страховки, — объяснил он, пока я задыхалась. — Похоже, у меня хорошая страховка в спортзале. Она покроет лекарства, специалистов и проверки.

Он придумал шутку, которая ему нравилась, пропустил ее через фильтр папы, и она вышла, покрытая пухом.

— Это они дают нам вместо денег! — сказал он.

Я не рассмеялась. Это была не сказка. Это была медленно развивающаяся катастрофа. Мои родители не принесут добра друг другу. Они будут страдать вместе. Они устроят ад друг для друга.

— Это точно хорошая идея? — сказала я, стоило уже писать предупреждения на лобовом стекле своей кровью.

— Нет, — сказала мама. — Что я говорила тебе об уверенности? Мы не знаем. Но мы это делаем. Я не хочу слушать от тебя возражения насчет этого.

Если учесть, что они сделали друг для друга в прошлом, это была жертва. И они делали ее ради меня. Чтобы оставались деньги для моего образования, чтобы я стала лучше. Они хотели вернуться к страданиям, чтобы дать мне необходимый толчок к свободе.

Мне это не нравилось. Я должна была предложить другой вариант. Если они решат, что лучше бросить колледж ради денег, я приползу Акса и буду умолять его о втором шансе. Я рассказала им об его предложении.

— Звучит ужасно, — сказала мама. — Бред ученика колледжа. Они думают, что знают все в том возрасте.

— Я рад, что ты ему отказала, — сказал папа. — Это изменило бы тебя как человека.

— Ты слишком умная, чтобы работать на такого глупого парня, — сказала мама. — Заведи свой бизнес, если хочешь. У тебя получится.

О, ирония, что именно они негативно отнеслись к такому предложению. Я была рада, что они не кричали на меня из-за отказа от легких денег. Но слова отца немного жалили.

Я и хотела стать другим человеком. Рост означал перемены. Так мы подстраивались под обстоятельства.

Этому и учила меня Гуаньинь. Мне нужно было стать сильным человеком, который мог выдержать потерю, как она. Она хотела, чтобы я была лидером, который остается в настоящем, творит как можно больше добра, а не думает о прошлых ошибках или мечтает о будущем. Она хотела, чтобы я была лидером, который совершал жертвы.

Я выучила это. После всего, что случилось на этих выходных, я поняла послание.

Да?

Нет.

Я вскочила на сидении и задела макушкой крышу машины.

— Ха! Давно я не видел, как ты это делаешь, — сказал папа.

Я вытащила телефон, пальцы заплясали на клавиатуре на экране. Я чуть не заблокировала телефон неправильно введенными паролями. Я не управляла собой.

Гуаньинь могла быть воплощением всего хорошего в космосе. Но это не означало, что она была права во всем. Она могла порой ошибаться.

Например, насчет меня. Я не была святой. Я не была верным последователем ее образа мышления.

По словам Келси, я была монстром. Монстром гнева. Я была не лучше яогуая, железный демон в облике девушки. Нужно было принять это.

Я смогла исправить пять опечаток в «ты там?» и отправила сообщение.

— Кому пишешь? — спросил, дразня, папа.

Другому зверю, которого я знала и любила.

«а что? «дай пять» «чизбургер» «парень на велосипеде», — ответил Квентин.