Два человека брели вразвалку на север от одного селения к другому, оба смуглолицые, с жидкими седыми бородками, один нёс на спине шарманку.

Жители селения уже ничего не ждали от этого дня, как вдруг на свободном месте перед домами появились эти два чужака, приладили шарманку на подставку, и раздалась музыка. Все устремились к ним: дети и женщины, подростки и калеки, кольцо людей сомкнулось вокруг музыкантов. Теперь, зимой, когда мужчины ушли на Лофотены1, здесь было мало развлечений, ни танцев, ни песен, и потому приход музыкантов в это бедное и убогое селение стал большим событием, настоящим праздником, и люди запомнили его надолго.

Один музыкант крутил шарманку. У него было что-то неладно с глазом, похоже, он им не видел. Другой, с мешком, просто стоял рядом, глядя на свои стоптанные сапоги с высокими голенищами. Неожиданно он сорвал с головы шапку и протянул её к зрителям. Неужто он ждал, что им что-нибудь подадут в этом захудалом селении, где люди с трудом перебивались до весны, до возвращения рыбаков с промысла? Никто ничего не подал, и он снова надел шапку. Постояв немного, он обратился к шарманщику на каком-то непонятном языке, он говорил громко и резко, словно хотел остановить музыку и увести товарища из этого селения. Но шарманщик продолжал играть, зазвучала новая мелодия, тихая и грустная, и заворожила слушателей. Молодая женщина, жившая побогаче других, повернулась было, чтобы пойти домой и вынести музыкантам денег, но спутник шарманщика, решив, что она просто уходит, крикнул что-то ей вслед и состроил рожу.

Шш-ш! — шикнул на него шарманщик. Шш-ш!2 Но его спутник был не из тех, кто позволяет шикать на себя, он взъярился, бросился на товарища, толкнул его и начал бить. Кривой шарманщик не мог защищаться, потому что держал шарманку, которая качалась на подставке, его руки были заняты, он только низко наклонил голову. От неожиданности по толпе прокатился стон, дети даже закричали от страха.

Тогда из толпы выскочил Эдеварт, тринадцатилетний подросток, веснушчатый и светловолосый, глаза его сверкали от возмущения. Недолго думая, Эдеварт ловко подставил драчуну ножку, но промахнулся, подставил ещё раз, уже удачно, и тот упал на землю. Парень пыхтел, как кузнечные мехи, мать крикнула, чтобы он не вмешивался, но Эдеварт не слышал её. Он был сам не свой от возмущения и даже оскалился, обнажив зубы. Сейчас же ступай домой! — испуганно крикнула ему мать. Это была худая, болезненная женщина, былинка, тихая и кроткая, её слово ничего не значило.

Незнакомец поднялся с земли, злобно покосился на Эдеварта, но не тронул его, напротив, вид у незнакомца был пристыженный, и он с нарочитым старанием принялся отряхивать с себя снег. Потом опять повернулся к своему спутнику, погрозил ему сразу двумя кулаками и побрёл прочь.

Шарманщик остался один, он шмыгал носом, из глаз у него текли слёзы. На щеке виднелась полоска крови странного синеватого цвета, верно, потому, что он был из дальних стран и кожа у него была такая тёмная.

Жаль, никто не огрел его палкой по спине, пробормотала молодая женщина, глядя вслед обидчику, и направилась домой за деньгами.

Другие женщины не захотели отстать от неё, и одна за другой тоже пошли за мелочью. Кто знает, может, шарманщик был побогаче этих женщин — они-то ведь были очень бедны, но сердца их полнились сочувствием, и каждая внесла свою лепту: кто дал шарманщику полшиллинга, кто — большие медные монеты достоинством в два шиллинга, которые тогда были в ходу, — всем хотелось утешить плачущего шарманщика.

Но и музыкант не остался в долгу, он вдруг поднял в шарманке одну стенку, и перед зрителями открылся театр, настоящий рай. У людей вырвался восторженный вопль. Никто в этом селении ничего подобного не видел: на возвышении стояли маленькие фигурки в ярких одеждах; когда шарманщик крутил ручку, они двигались, кружились, делали несколько шажков, снова кружились, на мгновение замирали и опять начинали танцевать.

Наполеон! — сказал шарманщик и показал на фигурку в центре.

Все слышали про Наполеона и с восторгом смотрели на него.

Рядом с Наполеоном стояли два генерала, тоже в ярких одеждах, со звёздами; шарманщик назвал их имена, но все смотрели только на Наполеона. Он был в сером плаще и держал в руке маленький бинокль, время от времени Наполеон подносил бинокль к глазам. Перед этими важными господами стоял странный оборванный мальчишка без шапки, он смеялся и протягивал зрителям пустое блюдце для денег; когда шиллинги упали на блюдце, мальчишка подкинул его и высыпал шиллинги в ящик. Вот чудо, мальчишка выглядел, как живой, а когда он снова протянул к зрителям своё блюдце, то засмеялся ещё больше.

А шарманщик всё играл марши и вальсы, и мелодии плыли над людьми и домами, поодаль на снегу сидела чёрная собака и выла на тучу. Это был незабываемый день.

Но вот денег ни у кого уже не осталось, и мальчишка перестал подкидывать блюдце, тогда какая-то девочка достала блестящую пуговку и положила её на блюдце. У неё ничего не было, кроме этой блестящей пуговки, однако пуговка — не монетка, и тут случилось самое удивительное: мальчишка неожиданно махнул блюдцем и пуговка упала далеко в снег. Все на мгновение оцепенели. Что за чудо, неужто мальчишка и впрямь живой? Одна молодая женщина засмеялась и положила на блюдце крючок для вязания, но крючок тоже полетел в снег. Тут уже засмеялись все, а девочка опустилась на колени и принялась искать в снегу свою блестящую пуговку, которой мальчишка пренебрёг.

Теперь и другие зрители один за другим начали класть на блюдце всякую мелочь — гвозди, камешки, щепки; в конце концов нищему мальчишке это надоело, и он так начал трясти своё блюдце, что на нём уже ничего не могло удержаться. Выходит, он оказался самым умным!

Шарманщик перестал играть, опустил крышку и снял шарманку с подставки. Он тяжело вздыхал.

Зачем вы с ним ходите? — мрачно спросил Эдеварт.

Музыкант объяснил, что шарманка принадлежит им обоим, но его товарищ очень злой, однажды он ткнул шарманщика ножом в глаз. В его присутствии шарманщик не решается показывать Наполеона и другие фигурки, товарищ так вспыльчив, что может изломать весь театр.

Откуда вы? — спросил Эдеварт.

Шарманщик оказался родом из Армении.

Где это?

Очень далеко, надо пройти много стран. Gewiß3. Горы, воды, год пути...

Зайдите, подкрепитесь чем Бог послал, пригласила шарманщика молодая женщина.

Люди последовали за шарманщиком, одни зашли в дом, другие остались снаружи и заглядывали внутрь через окна. В шарманщике не было ничего особенного, но его понурый вид вызывал сострадание. Перед едой он прочёл молитву, поел селедки с картошкой, потом — ячменной похлебки, после еды опять помолился и хотел встать, чтобы поблагодарить за угощение.

Будь у меня кофе, я бы угостила вас чашечкой, сказала хозяйка.

У меня найдётся чуток, услужливо предложила одна женщина.

Правда? Тогда дай мне взаймы одну ложечку!

Всё было хорошо, пока шарманщик сидел в доме; женщины хлопотали вокруг него, стараясь подольше не отпускать к его жестокому спутнику.

Куда он ушёл? — спросили они.

А кто его знает! — Шарманщик пожал плечами.

Может, он больше не вернётся?

Ну нет! Шарманщик покачал головой и вздохнул. Потом пошевелил ногами, постучал друг о дружку промёрзшими сапогами.

Женщины спросили, не озябли ли у него ноги? Да, озябли. Потом они поинтересовались, есть ли у него носки, носки у него есть, но худые, все в дырках, в больших дырках. Да-а...

Они переглянулись и покачали головами, и хозяйка, которая была побогаче других, вытащила пару новых носков, высоких, до колена, и протянула их шарманщику. Носки были красивые и добротные, с синей полоской.