И ответа на него, к сожалению, пока ещё не находилось.

В кабинете находились двое. Тот, что был старше и с сединой в висках, раздражённо стучал пальцами по массивному столу, а второй — точная его копия, но только на несколько лет моложе, стоял в центре помещения и нервно сжимал и разжимал кулаки, пытаясь успокоиться и прийти в себя.

— Ты хоть понимаешь, чем это могло закончиться?

Альфред Роквуд, являющийся главой одноимённого клана, откинулся на спинку стула, переставая отбивать пальцами известный только ему ритм, и гневным взглядом пригвоздил к полу своего оппонента.

— Если бы ты убил эту человечку, то назад пути уже не было бы! Это-то ты понимаешь? Или тебе захотелось стать диким? А, Ансар? Хочешь повторить судьбу матери?!

Он рывком поднялся со стула, упирая руки с чуть заострившимися когтями в стол, а его зелёные глаза вспыхнули точно два изумруда.

— Ты — будущий альфа! — рявкнул так, что задрожали стёкла, а провинившийся дёрнулся будто от удара. — Будущий глава клана! Ты не можешь всё испортить из-за какой-то жалкой девчонки!

Слова били больно, наотмашь. Но тот, на кого они были направленны лишь едва заметно скрипел зубами, морщась от воздействующей силы, исходящей от собеседника. Всё же давление нынешнего альфы было очень велико.

— У этой «жалкой девчонки» была лунная трава! — с трудом выдавливая из себя слова, прорычал Ансар, глядя прямо в расширяющиеся глаза Альфреда.

Никто бы не осмелился так сделать, бросая вызов своему вожаку. Никто, кроме будущего альфы.

— И она применила её ко мне!

На несколько секунд в помещении повисло напряжённое молчание. Было даже слышно, как за окном тихо переговаривались другие жители дома. А затем их голоса заглушило негодующее рычание.

— Ты серррьёзно?

И в противовес, совершенно спокойное:

— Да отец.

— Но откуда у человека лунная трава? — сквозь зубы процедил Роквуд, прикрыв глаза и массируя виски. Вся эта история с человеческой девушкой ему очень не нравилась. А теперь и вовсе становилась проблемой.

— Думаешь, я просто так за ней гнался? — огрызнулся Ансар, всё ещё продолжая стоять на месте. Напускное спокойствие слетело в один миг. — Номерок спросить?

— Не дерзи мне! — и вновь сила хлестнула по натянутым нервам Ансара, заставляя сильнее сжимать челюсти. — Ты даже представить себе не можешь, насколько сильно ты подставился! Ты раскрыл себя перед человеком! Как думаешь, каковы будут последствия твоего необдуманного поступка?!

— Необдуманного?

— Именно! Твое решение завести себе человеческую постельную игрушку стоило тебе очень многого! Ты же в курсе, что нельзя раскрывать себя перед людьми! Они не должны ничего знать о нас! В последнее время и так пропадает слишком много наших собратьев. Если так и дальше пойдет, нам придётся покинуть и этот город.

— Но мы здесь больше десяти лет! — Ансар тут же забыл о боли и давлении, мешающем нормально вздохнуть, инстинктивно делая шаг вперёд, словно пытаясь таким действием переубедить собеседника. — И в этом городе у тебя бизнес.

— Бизнес… — Альфред поморщился, словно съел кусок лимона, но его гнев уже утих, поэтому дальнейшие слова он произнёс спокойнее, и прозвучали они напутственно, — это всего лишь бизнес. Запомни, сын, семья — превыше всего. А если ты являешься главой этой семьи, то и несёшь ответственность за неё. И это слишком трудная ноша, тем более, если твоя семья не ограничивается только кровными связями. Но эту ответственность нужно нести до конца. И ты, как будущий глава клана, должен самостоятельно отвечать за свои ошибки.

— Что? — Ансар весь подобрался и насторожился. — Что это значит?

— Я говорю, что это твоя ошибка, сын. И только тебе её исправлять.

Некоторое время Ансар задумчиво молчал, а после сосредоточенно кивнул и, не сказав больше ни слова, вышел из кабинета.

Как только за ним закрылась дверь, Альфред устало опустился на стул, нахмурив брови так, что между ними пролегла заметная складка. Глава клана думал. И чем больше он это делал, тем больше ему не нравилась сложившаяся ситуация.

Спустя двадцать минут Роквуд отдал приказ проследить за сыном. Ведь как бы он не был в нём уверен, всегда моли возникнуть непредвиденные обстоятельства, которые всё испортят. А он не хотел, чтобы они случились. Только не сейчас.

В свою квартиру Эмили попала уже на следующий день после обеда. Причём отправилась туда не одна, а в сопровождении воинственно настроенной подруги и худощавого священника, с огромным крестом на груди, который того и казалось пригнёт бедного к земле. Ряса мужчины была слишком заметна для окружающих, поэтому пока Эмили, Хлоя и отец Стефан дошли до пункта своего назначения, их проводили немалым количеством взглядов: как удивлённых, так и скептических. Эмили поймала даже пару сочувствующих, но так и не поняла, к кому конкретно они относились: к ней, или священнику, вытирающему белым платочком взмокший лоб.

Ещё сегодня утром, когда Хлоя потащила её в церковь, Эмили всячески отговаривала подругу от этой затеи, уверяя, что сама всё сделает. Как-нибудь в другой раз. Но Хлоя была настроена решительно и неотвратимо. Поэтому Эмили пришлось смириться с упрямым нравом подруги и молча следовать её плану.

А план был до невозможности прост: освятить квартиру и «прогнать злого духа». Эмили на всё это смотрела с легким скептицизмом, так как знала истинную причину погрома в квартире, но для успокоения души Хлои — и своей в частности, — она согласилась на весь этот фарс.

Отец Стефан, увидев следы на стенах, поспешно перекрестился, что-то запричитал себе под нос, и принялся за дело, вытаскивая свечи и другие странные приспособления из небольшого саквояжа.

Эмили смотреть на это не стала, а отправилась на осмотр других комнат. Хлоя же осталась стоять рядом со священником, постоянно задавая какие-то вопросы, чем мешала ему выполнять свою работу. Но священник был поистине терпеливым. Он отвечал сдержанно и спокойно, передавая уверенность и Хлои, хотя Эмили могла поклясться, что и сам священник был напуган увиденным. Просто не показывал этого.

В остальных комнатах всё было точно так же, как и до момента её побега. Все вещи лежали на своих местах, и больше погрома нигде не было, только в зале, где всё и произошло.

Каждый раз, когда Эмили проходила этот самый зал, она едва заметно вздрагивала, вспоминая события того вечера. В голове до сих пор не укладывалось, что мужчина, к которому её так тянуло, оказался… зверем. Настоящим диким зверем. Который пытался загрызть её. Она с содроганием вспоминала оскаленную пасть с огромными острыми клыками и горящие желанием уничтожить зелёные глаза. Это всё происходило словно не с ней, но в то же время Эмили ясно понимала, что это не плод её фантазии. Оборотни существуют. И с одним из них она…

Эта мысль поразила настолько резко и неожиданно, что Эмили едва устояла на ногах.

«Душ. Мне срочно нужен душ» — на трясущихся ногах, придерживаясь за стену одной рукой, она направилась как можно скорее в ванную комнату.

Сейчас Хлоя и священник были слишком заняты, чтобы её останавливать. А действительность слишком грубо ворвалась в её сознание. Поэтому горячий душ, много, очень много, геля и жесткая мочалка, стирающая кожу, были для Эмили сейчас жизненно необходимы. Иначе она правда сойдёт с ума.

— Эмили! — в дверь ванной затарабанили, и взволнованным голосом подруги потребовали: — открой! Слышишь?

Она слышала, но просто не могла остановиться. Кажа горела огнём и покраснела, но Эмили продолжала раз за разом с остервенением тереть её, словно и вовсе пытаясь содрать с себя слой за слоем.

— Если ты решила там убиться, то только попробуй — я сама тебя прибью! — Сквозь шум воды послышался полный негодования и тревоги голос Хлои. — Эмили!

Кажется, подруга начинала паниковать. Хотя Эмили не понимала, что в этом такого: она просто решила принять душ. О чём и сообщила чуть подрагивающим голосом.