Рот Пуйла гневно дрогнул, придавая его лицу капризно — раздраженное выражение. Выпуклые зеленоватые глаза скользнули по зале, оглядывая пирующих, затем остановились на Огме. Казалось, что Пуйл не хотел, чтобы его подданные услышали и приняли к сведению сказанное богом.

— Ты одряхлел и стал глухим, старик, — заявил он, с грохотом отставляя в сторону чашу, — да и ум твой явно не отличается быстротой. Только поэтому, из снисхождения к твоему возрасту я проявлю немного милосердия.

Пуйл махнул рукой, отчего тяжелые браслеты зазвенели, стукаясь друг о друга. Из тени, отбрасываемой стволом гигантского дуба на стену, шагнул вперед мужчина.

Один из пьяниц, за которыми Сага пряталась, неожиданно завалился вбок. Она юркнула в сторону, стараясь оставаться незамеченной для обитателей резного стола. Прямо в лицо ей вылезла кость с ещё горячим куском мяса — седеющий мужчина в красной рубахе, не глядя, кинул подачку со стола собакам, которых в зале было полно. Повернув голову при странных звуках утробного ворчания, Сага обнаружила, что рядом сидит здоровенный пес, и вид у него явно недружелюбный. Она замерла, стараясь не привлекать внимание зверюги и не давать той повода броситься отбирать добычу.

Собака поняла, что на мясо она не претендует, осторожно подхватила зубами свою добычу и улеглась с ней на пол. Сага отдвинулась как можно подальше от пса и вытянула шею, надеясь увидеть происходящее в центре зала.

Прямо возле стола Пуйла стоял мужчина. Тень от ствола гигантского дуба мешала разглядеть его лицо. Одет он был в подобие кожаной рубахи — доспеха, а на груди поблескивала крестообразная перевязь для мечей. Высокие сапоги доходили до колена, и Сага неожиданно решила, что мужчина похож на охотников из свиты Пуйла. Ни дать, ни взять — ещё один опасный тип, который явно привык сносить головы, а потом только говорить — «Извините».

Незнакомец стоял неподвижно, и Сага могла поклясться, что он выглядел как каменное изваяние. Пуйл оторвал от мяса на своей тарелке порядочный кусок и махнул им, подзывая нескольких собак. В отличие от остальных, эти выглядели просто гигантскими и злобными. Неряшливая шерсть висела грязными клочьями. Одна из тварей повернула голову, и её красные зрачки блеснули огоньками. Собаки помельче — те, что бродили между столами, подались назад, словно не желали попадаться чудовищу на глаза.

— Знаешь, Огма, я решил, что неплохо бы и мне иметь своих гончих, — произнес князь, довольно наблюдая за стоящими перед его столом псами, — как видишь, эти особенные, в них есть кровь самой Дикой Охоты. Почему бы и мне не держать таких красавцев, если ими может владеть Араун?

Пуйл подбросил в воздух кусок мяса, и твари бросились за ним. Тихо, беззвучно, раздалось только лишь клацанье огромных зубов. Несмотря на то, что все это Пуйл проделал прямо перед неподвижным воином, тот не пошевелился и не отстранился. Огма подался вперед, мрачнея от негодования:

— Превратить Охотников за Душами в собственные игрушки! Что ты творишь, несчастный? Или решил, что весь Нижний Мир — это твои человеческие угодья для развлечения? Что ты возомнил о себе, мальчишка?

— Ты надоел мне! — Выкрикнул Пуйл. Он мог выглядеть красавцем, мог казаться почти царственным, но сейчас за столом был взбешен тем, что ему указывают, как напроказившему ребенку. Настоящий Пуйл выглядел довольно — таки премерзко — выпуклые глаза почти выкатывались из орбит, лицо побагровело так, словно вся кровь прилила к голове. Пухлые губы тряслись от гнева.

Он поднялся со своего места, махнув рукой, и из ниоткуда возникло голубое свечение. Оно становилось все ярче, окружая Огму, а затем внезапно бросилось на него, превращаясь в тонкие, прочные веревки, сковавшие бога. Пуйл рявкнул охотнику:

— Убей его!

В пиршественном зале повисла тишина, и головы присутствующих повернулись в сторону разворачивающегося действия. Сага видела, как Огма покачал головой, словно осуждая полное безумие, охватившее Пуйла. Мужчина, до сих пор стоящий в тени вечного дуба, сделал шаг вперед, обнажая меч.

— Мой повелитель, — осторожно обратился к Пуйлу рыжебородый приближенный, который явно оценивал ситуацию более трезво, чем сам князь, — ты проявил свой гнев и наказал того, кто посмел оскорбить тебя. Покажи нам и твою милость, не трать напрасно своё время на дряхлого глупца.

Рыжебородый понимал, что двигается по шаткому льду, пытаясь спасти бога. Одного неверного слова могло быть достаточно для того, чтобы и ему досталось от Пуйла.

Словно просыпаясь, Пуйл моргнул, услышав слова своего приближенного. Окинув зал и, заметив, что все наблюдают за происходящим, он сменил выражение лица на довольную улыбку, призванную показать всем доброго и милостивого князя. Опустился обратно в свое деревянное кресло и махнул рукой охотнику, чье жуткое оружие сейчас находилось в действии:

— Да, я милосерден. Отпусти его. Для этого безумца вполне подойдет гостеприимный покой темницы для размышлений.

Охотник повернулся к Пуйлу, выслушивая его приказания, и Сага могла наконец разглядеть его лицо. Неправильное, угловатое, теряющееся в тени спутанных волосах, достающих охотнику до плеч. Сага неожиданно ощутила неприятный холодок, словно по коже пробежал ветер. На мгновение ей почудилось, что охотник смотрит прямо на её.

Но в этот раз бросать Огму и бежать прочь из Каэр Веддвида она не собиралась.

Сага пробиралась между столами, ныряла под полупустые лавки, торопясь добраться до выхода из зала и проследить — куда отведут Огму. Ей удалось выбраться наружу вовремя — как раз тогда, когда охотник и присоединившиеся к нему воины выводили бога в узкий коридор между двумя зданиями. Сага кралась следом за мужчинами, стараясь прятаться за выступами, которых было слишком мало, чтобы скрыть её. На одном из поворотов, уходящих вниз по холму, до нее донесся голос Огмы, произнесший: «Иногда бегство лучше, чем безрассудство». Сага поняла, что бог знает о том, что она следует за его охраной.

Он пытался сказать, чтобы она уходила.

Проследив, как мужчины скрываются в стене приземистого здания, от которого несло сыростью и мхом, девушка остановилась. Бежать из Каэр Веддвида она не собиралась. Здесь находились уже двое из тех, кто мог ей помочь, и если она не постарается вызволить их, ей не добраться до загадочного повелителя Нижнего Мира. Словам Пуйла о том, что Араун не занимается больше делами своего царства, Сага не поверила, как и не верила вообще всему в сумасшедшем князе.

Она забралась по выступам камней в стене на кровлю одного из строения замка. Выбрала место, где с одного боку её заслоняла каменная плита, а с другой — топорщился скат крыши, и, подтянув ноги так, чтобы плащ укрывал её одеялом, заснула.

Плющ обвивал невысокую стену, которая перегораживала улицу, образуя тупик. Зеленые плети полностью закрывали крупные камни, из которых была сложена стена. Небольшие цветы рассыпались белыми крапинами, и в некоторых блестели капли росы.

Сага сидела на самом краю крыши здания, которое упиралось в стену. Она практически не смогла отдохнуть, сморивший её сон был полон кошмаров, и Сага ощущала себя уставшей еще сильнее. Где — то неподалеку находится грифон, чьи высокомерные насмешки Сага вспоминала с неприязнью, но в чьей помощи нуждалась. А в местной тюрьме сидит Огма, чья вина заключалась только в том, что он решил помочь Саге и повздорил с князем.

Абсолютно никаких идей на счет того, как она может помочь обоим пленникам Каэр Веддвида, у Саги не было. Сейчас она прекрасно понимала, что для человека с земли, абсолютно чужого здесь, в другом мире и незнакомого с его правилами и обычаями, шансов на хороший исход практически мало. Сага чувствовала, как огонек внутри неё медленно начинает затухать. Холодный ветер растерянности, страха и отчаяния гасил его своими сильными порывами.

В животе свернулся тугой узел, собиравший все большее напряжение. Вечно на крыше не просидеть, это Сага понимала прекрасно. Она присела на корточки, приготовившись слезть вниз. Благо, расстояние до земли было совсем небольшим, здания, построенные поодаль замка, были все невысокие и вытянутые в длину.