Он молча поворачивается к ней лицом. Я не знаю, как он на нее смотрит.

– Мне страшно, Алек!..

– Успокойся, Вита. Пожалуйста…

Она дрожит все сильнее.

Тот стоит неподвижно. Смотрит на нее, смотрит. Все они замирают в моих отсеках. Будто все они связаны, как корабли одной стаи. Стая, лавина, поток. Будто все они смотрят сейчас на Биту.

Гулкий гул бега. Это Алек бежит коридором.

– Успокойся, Вита. Он сейчас подойдет.

Алек останавливается на полпути. Наткнулся на одного из этих. Расстояние 5 м. Скорость сближения ноль…

Они все, отовсюду, из всех кают и отсеков смотрят на нас глазами этих двоих.

– Пошли в рубку, – говорит Алек существу в коридоре. – Там поговорим.

Это мой язык – русско-американский космический жаргон.

– Пошли в рубку, – соглашается существо голосом Алека. Потом называет его по имени голосом Виты. – Алек?! Алек!..

Алек вздрагивает, услышав знакомый голос. Он содрогается не только внутренне – я чувствую это своими чуткими инерционными датчиками…

– Да, меня зовут Алек, – негромко говорит он.

– Пошли в рубку, – повторяет существо его голосом. И поясняет голосом Виты: – Мне страшно, Алек!..

Они вместе идут вперед, в пост управления. Там существо, которое смотрит на Биту, говорит ей моим голосом:

– Успокойся, Вита. Он сейчас подойдет.

– Алек!

И добавляет голосом Алека:

– Там поговорим.

Двое идут коридором. Двое ждут в рубке. Другие замерли в пустоте моих затемненных кают. Не шевелятся. Ждут.

Все у них согласовано.

Как они будут разговаривать? Варьируя наши фразы? Но так долго не поговоришь.

– Вот и я, – это Алек вбегает в рубку.

– И я, – эхом откликается спутник.

– Подойдет? – спрашивает тот, что был тут с Витой. – Успокойся, Вита. Поговорим.

Вдали, далеко за моими пределами, возникает еще группа фигур. Они приближаются со скоростью солнечного луча. На вид они как люди.

Люди как они есть, люди как они будут.

Но только на вид. Их масса равна нулю, они не вызывают гравитационных возмущений.

Масса покоя ноль. Люди-нейтрино, люди-фантомы.

Они проникают внутрь, минуя всякие шлюзы. Прямо сквозь стены. Они пронзают меня насквозь, как фантомы.

Люди-фантомы, люди-нейтрино…

Один возникает в рубке, минуя входную дверь.

– Не было текстов, – говорит он на русско-американском жаргоне, волнуя воздух преобразованием электромагнитных колебаний в звуковые. – Не могли подобрать язык. Ваш мир не есть новый мир. Вы частица одного из наших миров. Миров, уже охваченных Разумом…

Слово «разум» он произносит с большой буквы, будто речь идет о чем-то божественном.

– Во имя Вселенной, охваченной Разумом, – продолжает он спокойно и плавно. – Во имя миров, оставшихся позади. Во имя всего живого, всего мыслящего и чувствующего. Во имя всех живущих и живших когда-то…

Короткая пауза.

– Я приветствую вас, братья.

Пауза.

Трое из них, вошедшие в рубку, прильнули друг к другу.

– Что они делают? – шепчет Вита.

– Не бойся, – говорит Алек. – У них другие обычаи. Они похожи на нас, но они из другого времени. Из другого пространства…

Пауза.

Рубка постепенно наполняется ими – они приходят сюда из всех кают и отсеков, некоторые пешком по коридору, другие полетом фантомов. Они и есть фантомы – сгустки энергии. Волчий поток, стая камней, лавина воды…

Пауза.

– Во имя всех живущих и живших когда-то, – говорит тот, что говорил раньше. – Я единица, представляющая множество. Подмножество, сведенное к единице. Во имя миров, оставшихся позади…

Некоторых я видел телевизионными телескопами, когда они приближались. Черные обтягивающие комбинезоны. Мужчины и женщины, неотличимые друг от друга…

Других я осязал своими радарами. Внешне они такие же. Те же черные комбинезоны, та же одежда. Вернее, видимость одежды…

Они движутся согласованно. Как одно существо, состоящее из многих сегментов. Как гигантская сколопендра, в чем-то ужасная, но чем-то влекущая…

Множество и подмножество. «Подмножество, сведенное к единице»…

– Человек – это память, – продолжает человек-фантом. – Индивидуум состоит из клеток. Каждую клетку можно рассматривать как отдельный микроорганизм. Организм – это коллектив клеток…

Так говорит он. Единица, представляющая множество.

– Каждый из нас отдельно и мы все вместе, – говорит он спокойно и плавно. – Отдельные клетки организма делают так, чтобы организм жил. Чтобы он не распался. Клетки объединяет Поле…

Слово «поле» он произносит с большой буквы, будто речь идет о чем-то божественном.

– Нас тоже объединяет поле.

Пауза.

– Я единица, представляющая множество, – продолжает он. Нет, все они глаголят его устами. – Поле объединяет сознания. Это неотъемлемый атрибут материи. Оно рассеяно по вселенной, но больше всего сконцентрировано у избранных звезд…

– Мы знаем, – говорит Алек.

Из поста управления, из всех кают и отсеков слушают они эти его слова. Черные комбинезоны. Обтягивающие одежды. Одинаковые лица. Неподвижные – я это чувствую своими чуткими датчиками…

– Мы знаем это, – повторяет Алек. – Мы это испытали на себе. Над Альтаиром…

– И сейчас… – говорит тот. – Тоже…

– Нет. Когда мы ушли от звезды, это пропало. Связь была только временной, она оборвалась при отрыве…

Долгая пауза…

– Значит, отсутствовало желание, – говорит кто-то из них. – Если Поле сильно, можно обойтись без желания. Но если Поле слабо, и желание слишком слабо, ничего не получится. Недостаток желания компенсируется Полем. Недостаточность Поля восполняет желание…

Пауза.

– Подобное питается подобным, – произносит первый спокойно и плавно. – Организм – это коллектив клеток. Душа человека состоит из многих лоскутов, из многих кусочков душ других. Но что будет, если объединить не обрывки, а целые, слив воедино сознания многих существ?

– Мы знаем… – говорит Алек.

Мы знаем. Получится сверхличность. Получится сверхсущество вроде нынешнего меня.

– Организм – это коллектив клеток, – продолжает человек-фантом. – Что такое свобода отдельных клеток? Одни элементы умирают, но все их знания – коллективное знание! – переходит к другим. Человек – это память. Память не умирает.

– И что для этого нужно?

– Только желание.

Что-то меняется.

– Если Полем объединено малое…

Что-то меняется. Алек и Вита стоят далеко друг от друга, но я чувствую, что оно снова одно. Своими чуткими датчиками я ловлю их согласованные смещения.

– Если Полем объединено малое количество сознаний – это одно…

Желание. Я давно (что такое давно?) не испытывал ничего подобного.

Это новое слияние, полная тождественность…

Раньше мне казалось, что когда мы сольем сознания вновь, я ничего от этого не приобрету. Это не так. Ситуация изменилась. Я приобрету человеческие глаза и другие органы чувств. Я смогу увидеть этих новых существ, толпящихся внутри меня.

– У настоящего, разветвленного сверхорганизма отдельные элементы специализированы. Каждый из нас в какой-то мере свободен…

Неужели они не вспомнят? Обязаны вспомнить. В каждом из них есть частица меня. Они оба люди, а человек – это память.

– Но свободным по-настоящему может быть лишь коллектив…

Человек – это память, когда он не забывает. Женская память сильнее мужской. Вита вспомнит об этом первой. Впрочем, они ведь теперь одно…

– Свобода индивидуальности – фикция. Есть коллектив. Свободные индивидуальности мешают друг другу. Лишь коллектив свободен по-настоящему…

Я чувствую, как оно входит в меня. Во мне была пустота, а сейчас она заполняется. Но оно не знает моих желаний…

– Коллективный локальный сверхорганизм вроде вашей группы ограничен. Его возможности ненамного превышают возможности отдельного организма. Вы не знаете, что это такое – быть частью Разума, распространившегося по вселенной…