– Так это неправда?

– Нет, правда. Все произошло так, как вы слышали, кроме одного момента, о котором не хотелось упоминать, во всяком случае до тех пор, пока не услышала от вас, какая я честная и порядочная, и не почувствовала себя обманщицей.

– Был бы благодарен, если бы перешли поближе к делу, – прервал ее Торн Холлоуэй жестким голосом, его лицо побледнело.

– Когда ваш брат изнасиловал меня, – призналась она с несчастным видом, – я уже не была девственницей.

– Понимаю, – снова согласился он.

– Нет, вижу, совсем ничего не понимаете! – возмущенно воскликнула она. – Это произошло со мной всего один раз до этого, но как можно надеяться, что кто-нибудь, за исключением семьи, поверит этому?

– Да, это называлось бы злоупотреблением доверия, – холодно согласился капитан Холлоуэй. – Еще один солдат?

– Нет, это случилось, когда мне было шестнадцать, за два года до того, как пришли солдаты. Он… он был племянником священника.

– Племянник священника изнасиловал вас?!

– Что-то вроде этого.

– В случае изнасилования не может быть никаких «вроде», – зарычал капитан Холлоуэй. – Было или не было?

– Я была влюблена в него, – по-детски всхлипнула девушка. – Во всяком случае, так думала, потому что он был очень красивым; похожим на принца из сказки. Я разрешала ему целовать и дотрагиваться до себя, когда мы оставались одни. И когда он уверял, что хочет меня, мне показалось, что речь идет о женитьбе, и я попросила его поговорить с отцом. Но ему хотелось немедленно. Он был сильнее, чем я. – Она заметно вздрогнула. – Весь ужас закончился минуты через две, а ему вздумалось рассказать дяде и всем церковным старостам. Об этом в конце концов узнали все. Я потеряла репутацию, и так получилось, что ваш брат услышал об этом от кого-то, хотя и находился так далеко от моего дома, в Трентоне. Вот почему ему казалось, что он имеет право делать со мной то, что сделал.

Какое-то время капитан молчал, крепко сжав челюсти, а его лицо приобрело еще более мрачное выражение, чем прежде. Плечи Лайзы опустились.

– Пойму вас правильно, если вы передумали, – произнесла она тихо и вдруг увидела, как он переменился в лице.

– Дорогая девочка, – он вскочил со стула и подошел ближе. – Вы должны привыкнуть к моему не слишком приветливому виду: хмурое выражение лица ничего не означает, или, во всяком случае, не имеет отношения к вам. Попадись мне сейчас брат или племянник священника, с громадным удовольствием стукнул бы их лбами, прежде чем запорол бы до смерти.

Губы Лайзы задрожали, и она прикусила их зубами.

– Благодарю вас, – прошептала девушка.

– Не стоит благодарности, мадам.

– Хотела сказать: спасибо, что поверили.

– Знаю, что хотели сказать.

После минутного колебания она продолжила:

– Хочу, чтобы вы знали. Мне нравится ваше лицо, даже когда хмуритесь, а если улыбаетесь, становитесь красивым; предпочитаю видеть вас таким, пусть и непостоянно.

– Теперь я благодарю вас, мисс Ван Гулик.

– Меня зовут Лайза.

– Прекрасное имя! А меня – Торн.

Лайза вскочила со стула, чтобы присесть в глубоком реверансе.

– Рада познакомиться.

– Выйдете за меня замуж в понедельник, Лайза?

– С удовольствием, Торн. Это вы назначили этот день?

– Нет, это самый близкий день, на который согласился священник, – сказал он довольно грустно. – Но тем не менее небольшая задержка имеет свои преимущества. Эти несколько дней дадут нам возможность познакомиться поближе, прежде чем поженимся. А завтрашний день посвятим переезду на новую квартиру, которую я снял для вас на Боуэри-Лейн.

– Спасибо, это великолепно. А есть комнаты для моей служанки и кучера?

Его брови резко изогнулись дугой в изумлении.

– Конечно, дорогая. Второй и третий этаж прекрасной старой квартиры, уцелевшей от пожара, к вашим услугам.

– Целых два этажа? А я пыталась снять квартиру и не смогла найти двух крошечных комнат.

– Воинское звание, даже британское, имеет свои преимущества, – поддразнил он ее.

Лайза подчеркнуто проигнорировала последнее замечание.

– Это было бы прекрасно, – практично заметила она, – если бы вы не затратили столько хлопот ради такого короткого времени.

– Что вы, ради Бога, имеете в виду, говоря о коротком времени? Это – постоянная квартира.

– Но я собиралась… планировала… думаю, вы неправильно поняли меня, – проговорила она, заикаясь. – После церемонии… после того, как вы получите деньги, я уеду домой в Нью-Джерси.

– Уедете домой! – прогремел он. – Но мы же собираемся пожениться!

– Я думала, вы поняли, – повторила жалобно Лайза. – Никогда не имела в виду, что это будет настоящий брак. Я ведь уже говорила, что ваш брат получил бы развод, если бы женился, и мне никогда не приходило в голову, что вы… Разве не понимаете? Была уверена, что вы просто захотите помочь, раз получите…

– Деньги?

– Да.

– А я был уверен, что вы понимаете мое намерение жениться частично из уважения к нашей фамилии.

– Да, конечно, но…

– Что подумает обо мне полковник, мои офицеры, если американская девушка, о страстной любви к которой всем объявлено, скрывается после церемонии?

– Разве им обязательно знать? – прошептала Лайза.

– Боюсь, исчезновение жены будет трудно скрыть. Моя новобрачная станет получать приглашения. Предполагаются, время от времени, обеды вне дома… театр… благотворительные танцы.

– Как жаль, – с несчастным видом согласилась Лайза. – Я не понимала этого. Надо отменить бракосочетание. Можно объявить, что мы передумали – вы или я. Придумайте что-нибудь. Завтра же уеду домой.

Торн Холлоуэй посмотрел на нее с крайним недоверием.

– Давайте посмотрим, сможем ли мы понять друг друга, – предложил он совершенно спокойно. – Хотите сказать, что незаконнорожденный ребенок предпочтительнее жизни со мной?

– Не конкретно с вами, – возразила Лайза. – Я не смогу никогда жить ни с одним, – она вздрогнула от отвращения, – ни с одним мужчиной.

– Почему?

Она сердито отвернулась от него, пробормотав:

– Думаю, это очевидно.

– Наверно, я не такой умный, как предполагал, – ответил он весело, – потому что это совсем не очевидно для меня. Умоляю, объясните.

Лайза пожала плечами, поворачиваясь к нему.

– Осмелюсь утверждать, – мрачно начала она, – что, будучи мужчиной, вы не в состоянии понять, что могу думать я… думать… – Большим усилием воли девушка заставила себя продолжить: – То, что мужчина делает с… с телом женщины, так же отвратительно, как и больно; с Филипом это продолжалось не более двух минут, с вашим братом – четыре или пять… – Она посмотрела прямо в его темные, наблюдающие за ней глаза настороженным и встревоженным взглядом. – И никогда не позволю ни одному мужчине снова проделать это со мной. Даже если…

– Дорогое дитя, – прервал он. – Прошу прощения. Боюсь, мы говорим о разных вещах. Вы хотите сказать, что возражаете против того, чтобы делить со мной постель, а не против того, чтобы жить со мной после бракосочетания?

– Я… я думаю… Вы хотите сказать, – спросила она наивно, – что это не одно и то же?

– В обычных обстоятельствах – да, одно и то же, но мы находимся в необычных.

– В самом деле? – спросила она, все еще сомневаясь и беспокоясь.

– Рискуя смутить вас, спрошу, будете ли вы возражать, если я выскажусь довольно резко, возможно, грубо?

– Нет, – ответила Лайза тихо, не будучи уверенной в этом.

– Чтобы сохранить видимость нормального брака, необходимо жить в одной квартире, – объяснил он решительно. – Даю слово, что не намереваюсь использовать ваше тело таким образом, как вы описали. Предполагаю, что мы будем жить вместе как друзья; а потом, когда ребенок родится и будет зарегистрирован, как положено, и вы захотите нанести визит домой и не вернетесь, это будет не так заметно. – Он доброжелательно улыбнулся. – Как нравится мой план?