- Фу, кретин! Любуюсь твоей сексапильной блузочкой, можно сказать, балдею при виде такой роскоши, и даже, не скрою, смелости...

- От воды нитки растянулись. - Аня скрестила на груди руки, - в прорехах узора, действительно, проглядывало значительно больше, чем на "модели Кампари", очевидно, не рассчитанной на московский дождь.

- Набрось-ка вот это. - Денис набросил на плечи девушки джинсовую куртку. Его руки немного задержались, застегивая на её шее пуговку. Заметь, - героически лишаю себя радости лицезреть девичьи прелести. Ну, а теперь держись, - выруливаю на взлетную полосу.

"Жигуленок" ревел, пытаясь взобраться на обочину, скатывался назад и вновь рвался вперед. Наконец, взобрался на косогор и затих...

- Победа! Мы в чистом поле... "Смотри, какое небо звездное!" Откинулся на спинку кресла Денис, выключив мотор.

Они стояли, казалось, посреди поля, под огромным шатром посветлевшего неба, в котором среди темных пятен облаков и вправду заблестели яркие звезды.

- Вот это планетарий! И тишина... Волшебная тишина. Может, сегодня какой-то особый парад планет или "Праздник возвышенных душ"?

- Сегодня точно какой-то важный день. Только пока я не знаю, какой. Пойму, когда буду старухой.

- Тогда послушай, что я скажу. - Денис повернулся к ней, заглядывая в глаза. - Я везучий, благополучный, легкомысленный. Наверно, сноб, может быть, циник. И уж точно - эгоист.

Аня засмеялась:

- Теперь понятно. Сегодня 14 июля - День взятия Бастилии и покаянных признаний Южного. Так ты признаешь свои недостатки и хочешь исправиться?

- Ах, в том-то и дело, что не хочу! Послушай... - Горячая ладонь Дениса легла на Анино колено. Едва касаясь, он медленно провел рукой по её ногам. - Если бы ты знала, как это здорово... Как я балдею от тебя. Всегда балдел...

Аня отпрянула:

- Не надо. Я же все знаю... К несчастью.

- Про Алину? Нет, ты знаешь далеко не все... Что бы ни случилось потом, ты должна знать... И не спорь - я сейчас говорю правду. - Денис смотрел прямо перед собой и его профиль выглядел очень мужественно. Такое выражение бывает в кино у летчиков или танкистов перед тем, как они бросятся в атаку. Ане не хотелось прерывать признания.

- Вы очень похожи. Внешне. Но я сразу отметил и выбрал тебя. Наверно, чувствовал, что ты тоже учила те самые сцены Шекспира. Это примета. Не современности, романтичности что ли... То есть... Ну, как тебе объяснить знак способности человека к глубоким чувствам... Как всякий молодой пижон, я стремился к легким, необременительным интрижкам, но, видимо, остался какой-то атавизм, унаследованный от интеллигентных предков. Засели в печенке все эти Тургеневы, Тютчевы, Бунины... черт их дери... В общем, Ромео дремал во мне и готов был проснуться. Я трепался Карлосу и Алине, что мне нравится девчонка с глазами строгой монашки. Есть в ней что-то притягивающее воображение... Ну, на этом все и кончилось. Ты не приходила на корт, хотя Алина много раз обещала привести тебя. Потом ты разозлилась на меня за тот ночной разгул у реки. Алина рассказала, что ты стала свидетельницей какой-то вакханалии и заподозрила меня во всех грехах. Кроткая девочка, моя Романтическая Джульетта пропала... Алина же была рядом и она здорово похожа на тебя... Вот, собственно, и все... Комедия ошибок. Но - трагедия запоздалого раскаяния.

- Разве ты не влюблен в Алину? Разве у вас не было "сумасшедшего романа" ещё в начале июля?

- Все по существу началось неделю назад. А сегодня закончилось. Я оставил её в Москве и уехал навсегда. Так мне казалось. Я ужасно разозлился, когда узнал, что у Алины было с Карлосом и Павлом. Да ладно... Ревность - странная штука. Она бывает даже без любви. Но возбуждает любовь или что-то похожее... В общем, я гнал сюда, как сумасшедший, чтобы не развернуться и не поехать обратно. Так хотелось броситься к ней и сказать: "Прощаю, май лав. Мир". Когда я увидел тебя на дороге, то чуть не умер от радости...

- Ты принял меня за нее? Бедняжка...

- Я подумал, она вернулась ко мне, все поняла, стала другой. А сейчас... А сейчас, думаю: сегодня, действительно, праздник. Хитрющая судьба вернуло мне тебя. - Крепко взяв Алину за плечи, Денис посмотрел ей в глаза. - Вернула, правда?

Она не хотела задумываться над рассказом Дениса. Ясно одно - он здесь, с ней и всегда предпочитал её другой! Он выбрал Аню именно за то, чего не было у Алины за целомудрие и глубину чувств! И вовсе не считал её старомодной ханжой. Господи, ведь ещё сегодня утром она сомневалась, стать ли подружкой Карлоса, назло этому самодовольному ловеласу.

- Это правда, правда? Тебе нужна я? - Понимая, что лепечет глупости, спросила Аня. Она упиралась ладонями в грудь Дениса, удерживая дистанцию.

- Дурочка... Да я влюблен, как пылкий Монтекки! Иди ко мне, Нюта.

Они, как сумасшедшие, целовались в машине, потеряв голову, бормоча какие-то признания...

- Стоп. Брр! - Денис отпрянул. - Едем ко мне. В доме никого нет.

- Мама с ума сойдет. Это невозможно.

- Я сбегаю к вам и скажу, что видел тебя в клубе, концерт закончился поздно и ты решила переночевать в Москве. Логично?

- Да... - Аня смотрела перед собой, будто приговоренная к казни. И не соображала ничего. Никаких доводов здравого смысла, никаких сомнений, колебаний "за" и "против". Вперед - в самое пламя, на счастье, на смерть... Как рвутся к свету безумные бабочки.

... - Господи, как же мне было хорошо... - Поднявшись с постели, Денис закурил у раскрытого окна. В рассветном тумане, где-то далеко, кричали петухи. - Хочешь есть?

- Нет. - Сев среди раскиданных простыней, Аня пыталась осмыслить случившееся, но в голове и теле обосновалась глухая, ватная пустота.

- А я жутко проголодался... Да ты что, Энн? - Он присел рядом и обнял её. - Не бойся, я предохранялся... Если честно, не думал, что я у тебя первый.

Она подняла на него глаза и почувствовала, как они наполняются горячими слезами. Он не понял, что она принесла ему себя в дар - первому, единственному. Все хорошо, очень хорошо, но не так...

- Ну не плачь, девочка... - Губы Дениса быстро осушали катящиеся по щекам слезы, опускались все ниже и ниже...

- Погоди... не надо больше сегодня, ладно?

- Не бойся, все нормально. Завтра мы начнем основательно осваивать "науку страсти нежной".

- "Которую воспел Назон, за что скитальцем кончил он свой век блестящий, безмятежный..." - механически продолжила Аня строки из "Евгения Онегина", думая совсем о другом.

- ... "В Молдавии, в глуши степей, в дали Италии своей..." - завершил Денис, и с наслаждением потянулся. - В Италию хочется! Жить хочется, жрать хочется! Тебя любить хочется... Ух, - какой я жадный...

5

Весь день Аня светилась от своей тайны. Началась новая, загадочная, полная неизведанных блаженств жизнь. Денис был рядом - вон за теми соснами. Он думал о ней и ждал вечера. Скоро они останутся вдвоем в сумраке пустого дома. Все будет по-другому - свободней, раскованней, бесстрашней. Ведь теперь Аня знала - пришло её лето, свершилось предначертание судьбы...

Наступил вечер, сгустились сумерки, по телевизору кончилась программа "Время".

- Я пройдусь по улице, - не выдержала Аня, выскользнув за калитку. В окнах дома Южных было темно. Рамы закрыты и на гараже большой замок. Если он уехал, то почему не предупредил? Раз не предупредил, значит, скоро вернется.

Еще два дня прошли в полной неизвестности. Радужное настроение сменилось полной растерянностью. Ане хотелось то ли кричать, то ли плакать. Рассказать все матери, умчаться в Москву искать Дениса... Вероятно, случилось что-то страшное. Авария? Драка? А если... если все было лишь хитрой игрой опытного соблазнителя, ложью? За что...

Вечером во вторник прибыла Инга с дочерью - загорелая, похожая на икусительницу Кармен, с алым цветком-заколкой в скрученных на затылке волосах. Алина жалась к матери и выглядела совершенно невинно.