В военно-морском ведомстве, поглощающем сейчас львиную долю общенародных сил и средств, неограниченно царит политика жеста и фразы. Материальные и психологические причины нынешнего состояния армии слишком глубоки, чтоб их можно было устранить министерскими стихотворениями в прозе. Смена генерала Алексеева генералом Брусиловым[72] меняет положение этих двух генералов, но не армии. Будоража общественное мнение страны и армии лозунгом наступления, а затем внезапно покидая этот лозунг для менее оформленного лозунга подготовки к наступлению, военно-морское министерство так же мало способно приблизить страну к победе, как ведомство г. Терещенки – к миру.
Эта картина бессилия Временного Правительства находит свое завершение в работе министерства внутренних дел, которое, даже по словам резолюции лояльнейшего Совета Крестьянских Депутатов, «односторонне» пополнило кадры местной администрации господами помещиками. Усилия активных слоев населения обеспечить за собою местное самоуправление мерами захватного права, не дожидаясь Учредительного Собрания, получают немедленно же на государственно-полицейском языке Данов имя анархии и вызывают неожиданно энергический отпор со стороны Правительства, которое самым своим составом застраховано от энергических мер творческого характера.
В последние дни эта политика всесторонней несостоятельности нашла свое наиболее отталкивающее выражение в кронштадтском инциденте. Подлая, насквозь отравленная кампания буржуазной печати против Кронштадта, как символа революционного интернационализма и недоверия к правительственной коалиции, как знамени самостоятельной политики народных низов, не только подчинила себе правительство и вождей Совета, но сделала Церетели и Скобелева прямыми застрельщиками постыднейшей травли против кронштадтских матросов, солдат и рабочих.
В то время, как революционный интернационализм систематически вытесняет оборончество на фабриках, заводах и в передовых полках, министры-социалисты, повинуясь своим новым хозяевам, делают азартную попытку опрокинуть одним ударом революционный пролетарский авангард и подготовить таким путем «психологический» момент для заседаний Всероссийского Съезда Советов. Сплотить крестьянско-мелкобуржуазную демократию вокруг буржуазного либерализма, союзника и пленника англо-французской и американской биржи, политически изолировать и «дисциплинировать» пролетариат, – такова сейчас основная задача, на разрешение которой расходуются все силы правительственного блока меньшевиков и социалистов-революционеров. Составной частью этой политики являются наглые угрозы кровавыми репрессиями и провокация открытых столкновений. И эти люди так неистово спешили в течение всего мая, как если бы они твердо решили подготовиться к… «июньским дням».[73]
Агония коалиционного министерства началась в день его рождения. Революционный социализм должен сделать со своей стороны все, чтоб не дать этой агонии закончиться судорогой гражданской войны. Единственный путь к этому – не уступчивость и не уклончивость, которые только разжигают аппетиты свежеиспеченных государственных людей, а, наоборот, наступление по всей линии. Нужно не позволить им изолировать себя, – нужно изолировать их. Нужно на жалком и плачевном опыте Коалиционного Правительства раскрыть перед самыми темными рабочими массами смысл того противонародного союза, который сейчас выступает от имени революции. В продовольственном, промышленном, аграрном, военном вопросах нужно противопоставить пролетарские методы методам имущих классов и их меньшевистски-эсеровского хвоста. Только таким путем можно изолировать либерализм и обеспечить руководящее влияние революционного пролетариата на городские и сельские низы. Неизбежный крах нынешнего правительства будет вместе с тем крахом нынешних вождей Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Спасти авторитет Совета, как представительства революции, и обеспечить за ним дальнейшую руководящую роль, может только нынешнее меньшинство Совета. Это будет становиться яснее с каждым новым днем. Период двоебезвластия, когда правительство не может, а Совет не смеет, неизбежно завершится кризисом неслыханной остроты. Наше дело копить к этому моменту силы, чтобы поставить проблему власти во весь рост.
«Вперед» N 1, 15 (2) июня 1917 г.
2. Вопросы мира
Л. Троцкий. ПРОГРАММА МИРА[74]
Временное Правительство второго состава[75] заявило в своей декларации, что намерено отстаивать мир без аннексий, без контрибуций и с гарантией права на национальное самоопределение. Эта формула могла показаться многим простодушным людям подлинным решением вопроса – особенно после империалистического бесстыдства г. Милюкова. Но кто знаком с формулами англо-французского изготовления (фирмы Ллойд-Джорджа-Бриана[76] -Рибо[77]) или хотя бы с пацифистскими формулами американского президента Вильсона, тот не мог не отнестись к декларации Временного Правительства со спасительным недоверием. Никогда со времени сотворения мира правящие классы не лгали так много, как в эпоху нынешней войны. «Эта война есть война за демократию». «Эта война есть война за мир и союз наций». «Эта война есть последняя война». Под прикрытием этих лозунгов шло и идет дальнейшее натравливание народа на народ. Чем оголеннее и бесстыднее исторический смысл нынешней империалистической бойни, тем более пышными формулами стремятся правящие и услужающие политики прикрыть ее содержание. Буржуазия Соединенных Штатов вмешалась в войну, защищая свое священное право вывозить в Европу амуницию и наживать миллиарды на европейской крови: тем настоятельнее было для демократического ханжи Вильсона привести в движение все хоругви пацифизма.
Над поставкой усыпляющих сознание формул особенно много потрудились социал-патриоты: в этом собственно и состояла их главная роль в механизме нынешней войны. Ставя перед массами такие цели, как «защита страны», или «установление международного третейского суда», или «освобождение угнетенных наций», социал-патриоты разрешение этих задач связывали в сознании массы с победою оружия собственной страны. Они неутомимо мобилизовали идеалистические лозунги в интересах империализма.
Безвыходно-затяжной характер войны, всеобщее экономическое расстройство, рост недовольства и нетерпения в низах, уже нашедший свое первое выражение в великолепном прологе русской революции, – все это заставляет правящих обеих коалиций искать путей к ликвидации войны.
Разумеется, самым лучшим способом ликвидации явилась бы так называемая «решительная победа». Германские империалисты доказывают, что без победы и всех вытекающих из нее преимуществ всему общественному режиму грозит опасность. Французские националисты не менее убедительно доказывали то же самое по отношению к Франции. Но чем дальше затягивается война, чем менее осуществимой становится «решительная победа», тем тревожнее и неувереннее становится настроение правящих, в том числе и их социал-патриотического фланга. Ликвидация войны путем гнилого соглашения (главным образом, за счет малых и слабых народов) становится такой же задачей для официальной дипломатии, как восстановление «Интернационала» путем взаимного отпущения грехов – для дипломатии социал-патриотической.
Правящие ощущают острую потребность в мире. Но в то же время они боятся мира, ибо день открытия мирных переговоров будет днем подведения итогов. Именно поэтому официальная дипломатия не прочь, чтоб на хрупкий лед мирных переговоров вступили первыми дипломаты социал-патриотизма. Между собою и ими официальные правительства предусмотрительно устанавливают известную дистанцию – на случай провала. В этом полуофициальном нащупывании почвы для мирных переговоров и состоит основная задача предстоящей вскоре Стокгольмской «социалистической» конференции.
72
Брусилов – генерал царской армии, один из командующих армиями в эпоху империалистической войны. Летом 1917 года Брусилов был назначен главнокомандующим, и под его руководством прошло знаменитое наступление 18 июня. В годы гражданской войны Брусилов держал себя лояльно по отношению в Советской власти, а в дни русско-польской войны выступил с призывом к офицерству о поддержке Советской России. В 1921 году и далее Брусилов работал в Красной армии инспектором кавалерии.
73
Здесь имеются в виду «июньские дни» 1848 года, когда либеральная буржуазия спровоцировала парижский пролетариат к восстанию. Февральская революция 1848 года, как и наша февральская революция, не создала предпосылок для уничтожения классовых противоречий, а лишь обострила их на новой основе, перенеся центр тяжести борьбы, – и здесь аналогия с нашей февральской революцией полная, – на отношения между буржуазией и пролетариатом. Весь период с февраля по июль 1848 года проходит под знаком беспрерывных классовых столкновений. Буржуазия, которая была сильнее пролетариата (в этом отличие той эпохи от нашей), решила спровоцировать пролетариат на восстание и потопить последнее в крови. Это ей удалось сделать путем закрытия национальных мастерских, которые давали заработок тысячам безработных пролетариев. Восставшие рабочие были разбиты национальной гвардией буржуазии и мелких лавочников в Париже. На подобный же ход развития рассчитывала, по-своему, и русская буржуазия. Но, как история показала, более зрелые классовые отношения были у нас несравненно менее благоприятны для буржуазии.
74
Брошюра «Программа мира» – является переработкой статей, напечатанных Л. Д. Троцким в «Нашем Слове» за 1915 – 1916 г.г.
75
Временное Правительство второго состава является в то же время первым коалиционным правительством. Как известно, пребывание Керенского в правительстве 1-го состава не было формально санкционировано Исполкомом Петроградского Совета, поэтому правительство формально и не считалось коалиционным, хотя, разумеется, являлось им по существу. Буржуазия прекрасно понимала, что провести только собственными руками политику продолжения войны ей не удастся. Коалиция была необходима прежде всего для буржуазии. В высокопарных словах эта мысль проводится в обращении Временного Правительства от 26 апреля. Там мы читаем:
К сожалению и к великой опасности для свободы, новые социальные связи, скрепляющие страну, отстают от процесса распада, вызванного крушением старого строя. В этих условиях… трудные задачи Временного Правительства грозят сделаться непреодолимыми. Стихийные стремления осуществить ожидания и домогательства отдельных групп и слоев населения… грозят разрушить внутреннюю спайку и дисциплину и создать благоприятную почву, с одной стороны, для насильственных актов, с другой… для развития частных стремлений и интересов в ущерб общим… Такое положение вещей делает управление государством крайне затруднительным и угрожает привести страну к распаду внутри и к поражению на фронтах. Перед Россией встает страшный призрак междоусобной войны и анархии, несущей гибель свободе… Пусть все, кому дорога свобода России, поддержат государственную власть повиновением и содействием, примерами и убеждением, личным участием в общих трудах и жертвах и призывом к тому же других. Правительство, с своей стороны, с особенной настойчивостью воспользуется усилиями, направленными к расширению его состава, путем привлечения к ответственной государственной работе представителей тех активных творческих сил страны, которые доселе не принимали прямого и непосредственного участия в управлении государством…
Одновременно Керенский также начал атаку на Исполком во имя коалиции. Он вдруг вспомнил, что представлял демократию во Временном Правительстве лишь под своей ответственностью, тогда как это представительство должно-де вылиться в организованном участии вождей демократии.
27 апреля Чхеидзе получил официальное письмо от кн. Львова с предложением обсудить вопрос о коалиции. При первом обсуждении этого вопроса в Исполкоме противники коалиции получили большинство в два голоса. Естественно, что работа сторонников коалиции не прекратилась. На помощь им неожиданно пришел Гучков, наиболее ненавистная правая фигура в правительстве, подав в отставку. Временное Правительство возобновило свое предложение о коалиции. Собравшийся снова Пленум Исполкома имел уже другое соотношение сил. Меньшевики, мотивировавшие ранее свой отказ амстердамской резолюцией, теперь сменили гнев на милость. 44 голосами против 19 коалиция была принята, а собравшийся 2 мая Совет подтвердил это решение. На том же заседании Исполком выбрал делегацию для переговоров с Временным Правительством, в которую вошли: эсеры – Гоц и Чернов; трудовики – Брамсон и Станкевич; меньшевики – Церетели, Богданов, Чхеидзе, Дан, и от левой оппозиции – Юренев, Каменев, Суханов. Вначале делегация думала заместить советскими министрами 6 – 7 постов, постепенно же снизила их до трех. Торговля с Временным Правительством, вернее с ЦК кадетской партии, продолжалась несколько дней. Вначале последний не хотел жертвовать Милюковым, потом Милюкова все же убрали. Последующие разногласия возникли после того, как единогласно было признана необходимость создания особого министерства продовольствия. Представители Совета Рабочих и Солдатских Депутатов заявили, что этот пост должен быть предоставлен кандидату социалистических партий, и выдвинули кандидатуру А. В. Пешехонова, одновременно предлагая к.-д. Шингареву портфель министра финансов. Шингарев, однако, не обнаружил готовности принять на себя руководство финансовым ведомством. Вместо Шингарева, к.-д. выдвинули на пост министра финансов кандидатуру Мануилова, как известного финансиста. Тогда возник вопрос о руководителе ведомством просвещения на случай ухода Мануилова в ведомство финансов; предполагалось разрешить вопрос путем назначения Кокошкина министром народного просвещения. Завязавшийся вокруг трех названных портфелей спор так и не был разрешен в течение четвертого мая.
В 11 1/2 часов ночи снова открылось заседание Временного Правительства и делегации. Центральный Комитет к.-д. по-прежнему признавал желательным назначение проф. Гримма министром народного просвещения, Мануилова – министром финансов, а Шингарева – министром продовольствия. Представители Совета Рабочих и Солдатских Депутатов отстаивают прежнюю свою точку зрения на необходимость предоставления поста министра продовольствия кандидату «демократии». Около двух часов ночи соглашение по вопросу о министерстве продовольствия достигнуто. Первое коалиционное правительство было составлено следующим образом: председатель и министр внутренних дел кн. Львов, военный и морской министр – Керенский, министр земледелия – Чернов, министр юстиции – Переверзев, министр иностранных дел – Терещенко, министр финансов – Шингарев, министр путей сообщения – Некрасов, министр торговли – Коновалов, министр продовольствия – Пешехонов, министр народного просвещения – Мануилов, министр труда – Скобелев, министр почт и телеграфов – Церетели, министр социального обеспечения – кн. Шаховской, министр по созыву Учредительного Собрания – Гримм, обер-прокурор синода – Львов, государственный контролер – Годнев.
Интересно отметить, что меньшевистские лидеры решились на коалицию за несколько дней до своей всероссийской конференции, решив поставить ее перед совершившимся фактом.
76
Бриан – когда-то видный социалист и один из лидеров французской социалистической партии. В свое время Бриан бросал упреки в оппортунизме знаменитому теоретику французского марксизма – Лафаргу. В начале 900-х годов Бриан выступает, как пропагандист теории «прямого действия» (action directe), требовавшей перенесения центра тяжести работы на внепарламентские массовые действия. Но уже в довоенные годы Бриан делает поворот на 180° и совершает обычный путь ренегата социализма во Франции – от «революционной» трибуны до кресла буржуазного министра. С тех пор Бриан делает выдающуюся карьеру, как политический вождь французской буржуазии. В 1920 – 1922 г.г. Бриан руководит всей ее политикой, в качестве премьер-министра. Но после конференции в Каннах (1922 г.), где, по мнению национального блока – организованного представительства крупного капитала – Бриан сделал излишние уступки либеральничавшему Ллойд-Джорджу, Бриан вынужден подать в отставку и уступить место твердокаменному Пуанкаре. В 1923 – 1924 г.г. Бриан выступал, как лидер умеренной оппозиции, пытался использовать левый блок, но оказался для последнего слишком правым для премьера, по крайней мере, сейчас же после «левых» выборов в мае 1924 года.
77
Рибо – министр иностранных дел в кабинете Бриана.