- Откуда я знаю? - упавшим голосом ответил Юрка. - Я же не видел, упал он или…

- Это точно! Что не видел, то не видел, - согласился командир. - Когда самолет падать приготовился, у тебя от страху глаза закрылись. Так и шпарил из автомата, зажмурившись.

Маленький, быстроглазый, в потешной женской кофте, стоял Юрка перед бойцами и обеими руками поддерживал штаны. Глаза его тревожно ощупывали лица бойцов. Он понял, что ему не верят.

- Наврал я про самолет, - сознался он. - Пацаны пришли и давай камнями лупить в стену… Отдай, говорят, какую-то паршивую ракетницу… А я ее и в глаза-то не видел… Вот если бы пистолет, а то, подумаешь, ракетница! Бухают и бухают, а вы спите. Думаю, разбудят, гады, людей! Взял автомат и пульнул для острастки. Я думал, что он разок стрельнет, а тут как прорвало…

- Картина понятная, - командир посмотрел на стол, где в большом чугуне аппетитно дымилась картошка.- А что это за ракетница?

- Старая, без курка, - соврал Юрка. - Кому такое барахло нужно?

Лейтенант заглянул в чугун и зажмурился:

- Горячая!

Юрка попытался улизнуть, но лейтенант заметил.

- Погоди… вот что, Гусь, ракетницу ребятам верни! Не распахивай глазищи. У тебя она, это ясно, как день… Немедленно верни и доложи!

- Да я вовсе…

- Разговорчики! - повысил голос командир. - Кру-у-гом! Вот так… Шаго-о-м, марш!

Юрка поплелся к двери. На пороге оглянулся: бойцы шумно усаживались за стол.

- А чего это ты, парень, все время за штаны держишься? - спросил один боец. - Сплоховал?

- Ремня нет - вот и держусь, - пробурчал Юрка.

Усатый боец запустил руку в вещевой мешок и, покопавшись, достал оттуда аккуратно скатанный брезентовый ремень.

- Держи, парень! Ремешок что надо… А дырку согласно своей комплекции гвоздем проткнешь.

Юрка взял ремень и вышел в сени. Отыскал гвоздь, проткнул дырку и, затянув ремень, облегченно вздохнул: теперь штаны никуда не денутся, хоть зубами тащи! Нехотя взобрался по расшатанной лестнице на чердак, засунул руку в трубу старого граммофона и вытащил тяжелый сверток. Ракетница была совсем как наган, только дуло большое - три пальца можно засунуть - да мушки нет.

Юрка взвел курок, прицелился в ржавый фонарь, висевший на гвозде, и плавно нажал на собачку. «Тку», - прозвучал сухой щелчок.

Он любовно замотал ракетницу портянкой, вздохнул и… засунул обратно в граммофон.

Считая голыми пятками ступеньки, спустился вниз. На всякий случай заскочил в кладовку. Выглянул из окошка и увидел на лужайке все тех же ребят. Они окружили Жорку, восседавшего на опрокинутой кадке и, слушая его, хмуро косились на дом бабки Василисы.

- Шиш с маком вам, а не ракетницу! - прошептал Юрка, спрыгивая с ларя.

Переступая порог двери, он слышал, как бабка, вытряхивая из чугуна остатки картошки на стол, говорила:

- А грязищи-то на нем было - воз! Кое-как снизу приодела, а вот рубахи мужской в доме не нашлось. Так и ходит в моей кофте. И смех и грех.

Бабка увидела Юрку и сказала ворчливо:

- Где шляешься? Садись за стол.

Позавтракав, бойцы стали собираться в путь-дорогу.

Бабка, сложив сморщенные руки на переднике, смотрела на них.

- Туда?

Усатый боец кивнул:

- Туда…

- И поезда туда, и машины валом валят… Скоро конец-то?

Бойцы молча разобрали автоматы. Командир развязал вещевой мешок, вытащил оттуда две банки консервов, полбуханки черствого солдатского хлеба, несколько кусков сахара.

- Возьми, мать! - он глянул на бойцов: те согласно кивнули. - Пригодится вам с мальчишкой.

- А сами-то как? - глаза бабки Василисы увлажнились.- Вам никак нельзя не евши.

- А это тебе… автоматчик, - седоусый боец ловко накинул на острые Юркины плечи еще крепкую гимнастерку.- А то, понимаешь, ходишь в женской кофте, позоришь наш мужской род… Не годится!

Юрка с бабкой проводили бойцов до раскрашенной зелеными и желтыми пятнами полуторки.

- Нагнись-ка, сынок, - сказала бабка.

Командир послушно нагнул большую кудрявую голову в маленькой пилотке. Худые руки обхватили могучую шею, маленькое морщинистое лицо прильнуло к его щеке.

- Храни вас бог,- всхлипнула бабка.- Такие справные, красивые… Неужто и вас? Сын у меня там. Мишенька. Ни слуху ни духу…

Командир прижал бабкину голову к широкой груди, провел ладонью по платку и поспешно вскочил в кабину.

- Береги бабушку, Юра, - уже на ходу крикнул он. - Мужчина ты, хоть и маленький. Слышишь?

Полуторку подкинуло на колдобине, тяжело грохнули ящики в кузове, бойцы схватились за борта. Сейчас и поворот. И вот нет ни машины, ни бойцов. Только сосны да ели, обступившие большак, покачивают макушками.

Юрка прижал к груди гимнастерку - подарок седоусого шофера. «Отдам Жорке ракетницу… - подумал он. - Пусть ей подавится, черт рыжий!».

Вышел Юрка утром на крыльцо и удивился: кругом снег. Еще вчера из-под камня, что лежал возле крыльца, выглядывал зазубренный лист молочая, а сегодня - ни камня, ни травы. На трубу поселковой больницы будто кто-то напялил пушистую белую шапку. Из-под шапки в низкое обложное небо пробивалась сизая струйка дыма. И дальше - до самого леса над белыми крышами домов - неподвижно стоял дымок.

Гусь осторожно ступил босой ногой на свежий снег. Ступню обволокло холодом. Юрка передернул плечами и заспешил в теплую избу.

- Сбегай, сынок, в лавку за хлебом, - бабка Василиса полезла в комод за карточками. - Только пайку-то не общипай, как давеча.

В сельпо, как всегда, народу полно. Краснощекая продавщица Тася ловко отстригает ножницами в консервную банку талоны, а потом большим ножом кромсает хлеб. Юрка сглатывает слюну.

Стоять в очереди он не любит. Царапая лоб о чужие пуговицы, потихоньку пробирается к иссеченному ножом прилавку.

- Тетенька, - тоненьким голоском просит он, - отрежь мне, пожалста, с довеском.

- Ты это куда, довесок, без очереди? - чья-то цепкая рука оттаскивает Юрку от прилавка. - Ишь, пролез, как вьюн.

- Пусти-и-и!- упирается Юрка. - Меня бабка послала. Она с печки упала, разбилась… Есть хочет.

- Ну, пускай берет, раз такое дело, - говорит кто-то.

- Брешет он! - слышит Юрка сварливый шепелявый голос. - Я вечор с ней у колодца вштретилась… Здоровехонька Вашилиша.

Юрка хотел было сказать, что бабка могла ночью с печи свалиться, но, увидев говорившую, прикусил язык. Опираясь на суковатую палку, на него сердито смотрела острыми глазами худая сгорбленная женщина. Концы серого платка у нее почему-то были завязаны на голове и торчали в разные стороны, как заячьи уши. Во рту женщины остался один-единственный зуб, а на подбородке пристроилась золосатая бородавка.

«Баба-яга! - удивился Юрка.- Такая, гляди, и клюшкой огреет».

- Что? Не вышло? - хихикнула незнакомая девчонка с толстой косой поверх красной плюшевой жакетки.- С печки-и упала-а…, Вот врать-то! Как миленький будешь стоять! За мной.

Глаза у девчонки серые, смешливые. Нос вздернутый, а из-под шапочки так и лезут на лоб вьющиеся русые паутинки. Юркина рука потянулась к косе. Но рядом вдруг оказался Жорка Ширин. С буханкой хлеба он прошмыгнул мимо и странно, как-то обещающе посмотрел на Юрку нахальными своими глазами.

Продавщица единым взмахом отсекла от буханки кусок и бросила на весы: ровно 600 граммов. Юрка огорченно шмыгнул носом: «Вот же не везет!» И тут Тася взяла с прилавка самый крупный поджаристый довесок и сунула Юрке.

- Больно ушиблась Василиса?

- Не очень, - обрадованно сказал Юрка, проталкиваясь к двери. - Совсем чуть-чуть шлепнулась.

Приканчивая на ходу довесок, Гусь носом к носу столкнулся с Жоркой Шириным, а за Жоркиной спиной- целая ватага. Жорка стоит, засунув кулаки в карманы.

«Влип!» - запихивая хлеб за пазуху, подумал Юрка. Мелькнула было мысль удрать, но тут эта длинноногая девчонка в красной жакетке! Она нарочно медленно плелась по другой стороне улицы и делала вид, что ничего не замечает. «Ладно, - Юрка сжал кулаки, - драться, так драться!»