- Вы знаете о наследовании и поэтому не хотите, чтобы ваши дети были подобны вам? - я знала, что ступаю на зыбкую, опасную почву. В конце концов, это его личное дело. Кто я такая, чтобы лезть?

   - Быть непохожим на остальных очень непросто, - ответил Артемий Петрович, нашаривая слова. - Я знаю об этом не понаслышке. Ребенку намного труднее, чем взрослому: детский коллектив не знает снисхождения, а уж чужака отличит за долю секунды. Когда ты вырастаешь, постепенно учишься подстраиваться, но до этого чудесного дня еще нужно дожить. Вы правы, я не желаю такой судьбы своим детям.

   Обернулась: тоска и душевные муки не успели исчезнуть из зеленых глаз. Мне удалось заметить их прежде, чем снова спрячутся в глубине. Он моргнул и сердито взглянул на меня, мгновение слабости миновало.

   Мой отец любит повторять, что сильные люди не выставляют свои проблемы напоказ - они их решают. Сочувствие им ни к чему, а жалость и вовсе провоцирует желание схватиться за тяжелый тупой предмет. Я пытаюсь быть сильной, но это не всегда удается. Да и рядом всегда есть люди, которым небезразличны мои проблемы. Боль надо выплескивать, иначе она разъест тебя изнутри.

   Воропаев стоял совсем близко, почти касаясь меня. Сделай кто-нибудь из нас полшага, и столкнемся. Умом я понимала, что не должна этого делать, но душа во весь голос кричала, что устала бороться с демонами, устала ломать себе хребет. Всё, что я должна, написано в Налоговом кодексе; всё, что не должна - в Уголовном, остальное на мое усмотрение.

   Прежде чем он успел сообразить, что происходит, я поцеловала его. Не ожидавший подобной прыти (или наглости?) начальник дернулся было, но потом ответил. К стыду своему признаю, что весь мой любовный опыт сводился к обниманиям и невинным поцелуям в старшей школе. Любой парень, позволивший себе большее, получал вопль в ухо и весомый "аргумент" в виде подручного предмета в голову. Ну, или куда удавалось попадать.

   Здесь же всё казалось настолько правильным, естественным и закономерным, что я позволила себе отдаться на растерзание чувствам. А они терзали. Рационализм скулил из-под кровати, прощаясь с днями минувшими. Проблемы и предрассудки, окружавшие нас, вежливо отступили на задний план. Я и подумать не могла, что когда-нибудь решусь на такое... безумство? Нет, скорее, подвиг. Проявить инициативу, сломать барьер. Тетрадка шлепнулась на пол. Руки сами обвили его шею, скользнули по затылку, пальцы зарылись в волосы, неожиданно мягкие. Он гладил мои плечи, спину, прижимал к себе, точно боясь отпустить. Впервые так близко, так... просто. Гораздо проще, чем я думала. Мы оба слишком долго держались, прячась за красивыми словами, но один-единственный поцелуй стоил тысячи слов. Вот оно, подтверждение подлинности письма, единственное возможное подтверждение...

   "Что мы творим? Нет, что ятворю?!"

   Он резко оторвался от меня и отступил на несколько шагов. На лице недоверие и тот самый, что и после корпоратива, суеверный ужас. Страсть гнали поганой метлой, она огрызалась, но убегала. Что я сделала не так?

   "А ты не понимаешь?"

   Ожидала длинной яростной тирады, где фигурировали бы вопросы "Зачем?", "Ты хоть соображаешь?.." и "Не забыла ли дома голову?", и готовилась отстаивать собственную правоту, но тирады, как и вопросов, не последовало.

   - Зря мы так поступили, - тихо сказал Воропаев. - Мы не должны были этого делать, в особенности, я.

   - Но почему? Вы ведь тоже человек...

   - Этого больше не повторится, слышите? - он с силой потер лицо ладонями. - Я не допущу поползновений со своей стороны, но и вы будьте добры держать себя в рамках.

   - Что я делаю не так? Объясните, пожалуйста... Объясните! Я исправлюсь, честное пионерское, я всё сделаю! Артемий Петрович... Артемий...

   - Артемий Петрович, - поправил он. - Вера Сергеевна - Артемий Петрович, вариантов тут не должно быть. Мне гораздо сложнее называть вас по имени-отчеству, чем вам меня, но это мелочи по сравнению... Не важно. Ваши жертвы бессмысленны.

   Этим своим "не важно" он меня добил, и не важно, что этому предшествовало. "Не важно", "не можем", "не должны" - одно сплошное "не". Почему не можем? Кому не должны? Разве мы успели кому-то задолжать? Волшебство улетучилось так же быстро, как и появилось, в законные права вступала реальность. Тебе нет места в его мире, дурочка, хоть ты в лепешку расшибись! Давно пора признать это и смириться. Я не заплачу, уйду с гордо поднятой головой, будто так и нужно. Ни слезинки не пророню. Титаническим усилием удалось сглотнуть и не разреветься. Грош мне цена в базарный день.

   И вдруг...

   - Я люблю вас, Вера, - выдохнул он, - всегда буду любить, что бы ни случилось.

   Нелегко дались Воропаеву эти слова. Я так ждала их, мечтала о них, грезила наяву, но желанного облегчения они не принесли. Он признался не для того чтобы дать надежду, просто... считает, что я должна знать?

   - Я знаю, но ваши жертвы бессмысленны.

   С вымученной улыбкой подняла тетрадь, протянула ему и, не оглядываясь, вышла из кабинета. Ощущение поцелуя не покидало меня, заставляло закрывать глаза, прикусывать нижнюю губу. Мы не должны были этого делать.Но сделали. И не жалеем. Я не жалею.

Глава 18

Ведьмы оптом и в розницу

Странная вещь сердце человеческое вообще и женское в особенности!

М. Ю. Лермонтов "Герой нашего времени"

   Первые выходные нового года я провела в обнимку с одолженными конспектами и сайтом "Хочу всё знать". Артемий Петрович отдал тетради безо всяких вопросов.

   - Хоть насовсем, - великодушно разрешил он и вновь куда-то умчался.

   Наедине мы больше не оставались, существуя в режиме "полный игнор": Воропаев явно избегал меня, а я не искала встреч. Догадывалась, что бесполезно. Тогда-то и поселилась в голове озорная мыслишка, типичный русский "апочемубыинет".

   От помощи Интернета пришлось отказаться: он щедро делился ссылками типа "Как стать вампиром", "Как распознать ведьму" и через раз отправлял на форум нового молодежного телесериала о нечисти. Вурдалаки правят миром, упыри вытесняют прекрасных принцев. Я вздохнула и выключила ноут. Толку от Всемирной Паутины маловато.

   "Теорию магии", "Практическую магию" и "Трансфигурацию" штудировала с фамильным соболевским упорством, цеплялась за каждый абзац в надежде наткнуться на подсказку. Различного типа превращений пруд пруди: и в животных, и в птиц, и в предметы обихода, но о полном перерождении нигде не упоминалось. "Мифы и легенды" наперебой кричали, что единственный возможный вариант - это пойти в подмастерье к опытной (-ому) ведьме/колдуну и позаимствовать силу. Но, опять-таки, об изменении сущности речи не шло, только о приобретении способностей. Довольно частая практика с немаленьким сроком. Обучусь лет через десять-пятнадцать, подождете? Нет, этот вариант не годился. Похоже, волшебники твердо придерживаются правила: "Где родился, там и сгодился", в нашем случае - кем.

   Думай, Вера, думай! А если пойти от противного? Тебе опостылело быть нелюдем и хочется слить куда-нибудь свой магический потенциал, ну теоретически. Тогда почему Воропаев этого не сделает? Вот уж кому опротивело быть не похожим на других. Эх, не сходится что-то...

   В таком виде - хмурую, обложившуюся тетрадками и со следами мыслительного процесса на лице, - меня и обнаружили Анька с Эллой.

   - Во больная, - выдала подруга вместо приветствия. - Воскресенье, а она учится! Не надоело?

   - Верк, Эля по магазинам зовет. Пойдешь? - сестрица прыгнула на кровать. - Будем тратить новогоднюю заначку.

   - Во-первых, доброе утро, - буркнула я, - а во-вторых, мне некогда, идите сами... Где же эта схема?