- Не спрашиваю, что вы там сотворили с уборщицей, - Воропаев с сомнением взглянул на интерна. - И много пришлось отдать?

   - Порядочно. Полгода одной кашей питался, - готова поспорить, что в данной шутке немало правды.

   - С какими оптимистами предстоит работать, мама дорогая! Мои соболезнования преподавателям. Кхм... Гайдарев Денис Матвеевич, двадцать четыре года, выпускник... чего-чего?! Да тут целых три института, причем, все с интервалом в пару месяца. Возникают оч-чень нехорошие подозрения, Денис Матвеевич.

   - Вы обвиняете меня во взято... взято... взяточности? - от возмущения Гайдарев даже запнулся.

   - Во взяточничестве. Заметьте, не я это сказал.

   Артемий Петрович листал характеристику дальше, выделяя голосом "исключительную работоспособность", "удивительный профессионализм" и "особые заслуги перед университетом"

   - Поздравляю, товарищи, плечом к плечу с нами будет трудиться генерал-майор медицинского фронта, спортсмен и комсомолец. А ваш портрет с подписью "отец-благодетель" там, случайно, не висит? - ехидно осведомился Воропаев.

   - Повесят, только закажут рамочку, - окрысился Гайдарев, сунув руки в карманы брюк.

   - Не сомневаюсь. И наша последняя самоубийца, Соболева Вера Сергеевна, двадцать четыре года, МГУ, красный диплом в синюю крапинку. На красный силенок не хватило, а, Вера Сергеевна?

   - Я болела, - буркнула первое, что пришло в голову. Учитывая мой болезненный вид, вполне жизнеспособная версия.

   Он окинул меня презрительным взглядом, но от комментариев воздержался.

   - Умна, обязательна, работоспособна. Любит кошечек, хомячков и прочую живность. На первом курсе отказалась препарировать лягушку и с криком "Вы убили ее!" покинула аудиторию. Хм, забавно...

   Пришел мой черед краснеть. Неужели кто-то не счел за труд отыскать этот старый, по сути, детский эпизод с лягушкой и внести в мое личное дело?!

   Ярослав Сологуб во все глаза уставился на терапевта.

   - Там что, и вправду написано про лягушку и кошечек? - недоверчиво спросил он.

   - Смотрите сами, - Воропаев с готовностью протянул ему личные дела. Никаких характеристик не было и в помине, лишь фамилия-имя-отчество, год рождения, даты поступления-окончания да несколько коротких пометок. Не прогнал ли нас Артемий свет Петрович по базе ФСБ? С него станется.

   - Так вы всё выдумали?!

   - Почему же всё, интерн Малышев? Кто-то не узнал себя в моих наблюдениях?

   Люблю такую тишину...

   - Что и требовалось доказать. Теперь все слушают меня, повторяться не буду. О своем непосредственном участии в становлении ваших личностей я узнал три дня назад, бурные восторги и мнение по этому поводу оставляю за кадром. Вам, суслики мои, требуется уяснить одно: бегать за вами никто не станет. Даю сутки на адаптацию, с завтрашнего утра - полноценный рабочий день со всеми прелестями. Опоздание - внеплановое дежурство, пять опозданий - занесение в личное дело. Я имею полное право казнить, миловать, нагружать работой и заставлять выполнить любые прихоти. Скажу драить боксы в пожарной каске, крича лозунги Великой французской революции - пойдете грабить пожарку и учить французский. Без моего ведома из больницы не отлучаться. В конце рабочего дня каждый из вас сдает отчет на три листа, где подробно и со вкусом расписывает, какие натворил глупости и сколько больных довел до невроза. График дежурств составим в ближайшее время. Ферштейн?

   - Яволь, - скромно отозвался Сологуб.

   - Вот и славненько, - Артемий Петрович поднялся с дивана, спрятал папки в шкаф. - Мое время стоит дорого, поэтому больницу вам покажет Сева. Он у нас парень... ммм... своеобразный, впечатлительный, эксплуатации требует бережной. Увидимся вечером!

   Не удержавшись от прощальной усмешки, Воропаев ушел, и вместе с ним пропала снедавшая меня напряженность. Друзья-интерны, судя по всему, испытывали похожие чувства, даже внешне невозмутимый Денис заметно расслабился.

   - И как он вам?

   - Ничо особенного. Лет на пять старше нас, а уже мнит себя богом, - с апломбом заявил Толян. - Не знаю, как вы, ребя, но я унижаться не намерен! "Суслики мои", - передразнил он.

   Я пожала плечами, осматривая ординаторскую. Ничего общего с тем, что любят демонстрировать в фильмах: крохотный диванчик, три кресла и колченогий стул, письменный стол, непонятного назначения тумбочка. Шкафы под завязку забиты документацией, в углу ютится маленькая раковина. Стены желтоватые, безо всяких обоев; неподалеку от двери - дартс, три дротика прочно засели в дереве. Ни картин, ни фотографий - все безлико и функционально, настраивает скорее на труд, нежели на отдых. Видно, ремонт сюда не дошел.

   - Тюрьма, самая что ни на есть тюряга! - протянул Гайдарев и задумчиво потрогал дартс.

   - А ты мечтал работать в гостинице широкого профиля? - спросил Ярослав, чьи беспокойные ручки успели добраться до шкафов с бумагами.

   - Лучше б напротив женской общаги, - Толян гулко хохотнул над собственной шуткой.

   - Зачем общага, если вы не уделили внимания нашей очаровательной коллеге? - вкрадчиво спросил Денис. - Куда уж с целой толпой справиться?

   Слово "очаровательная", брошенное с намеком, нисколько меня не задело. Раз привык к длинноногим красоткам с формами, обращайся по известному адресу. У меня другая специальность.

   - Она че, тебе нравится? - не поверил простодушный интерн Малышев. - Реально нравится? Ну у тебя и запросы...

   - Золушки имеют свойство превращаться в принцесс, забыл? Предлагаю дождаться полуночи.

   - Да тут и дюжина добрых фей не поможет, - включился в игру Сологуб, - разве что колдовской спецназ.

   - А еще, - не выдержала я, - Золушки отлично стучат по зарвавшимся тыквам! Гуляйте мимо, мальчики.

   И где только черти носят этого Севу?!

Глава 5

Коньяк элитных сортов

На свете полно порядочных людей. Их можно узнать по тому, как неуклюже они делают подлости.

Ш. Пеги.

Любитель розыгрышей -- это человек, у которого чувство юмора вытеснило все остальные чувства.

Неизвестный автор.

   "Своеобразный парень" явился полчаса спустя в сопровождении незнакомой медсестры. Миниатюрная шатенка с косой до пояса, она походила на беспокойную тропическую птичку.

   - Так вы и есть новые интерны? - дикцию "птички" слегка портила жевательная резинка. - Добро пожаловать, будьте как дома и тэ дэ. Севыч у нас человек занятой, так что показывать хоромы буду я.

   - Только говорить никому не надо, - подмигнул Сева. - У меня больной с жуткой аллергией, не до вас как-то. Без обид?

   - Беги уже, спасатель, - поморщилась девушка, - дорогу из орди как-нибудь сами найдем. А вы чего застыли? С левой ноги шагом марш! С поворотом направо в одну колонну!

   - Как зовут тебя, милое создание? - промурлыкал Гайдарев, когда мы дружною толпою спускались вниз по лестнице. - Что ты делаешь сегодня вечером?

   - Захлопни варежку, мозги простудишь, - "любовно" посоветовали ему, - хочешь клеиться - смени обои. И нам хорошо, и у тебя руки заняты.

   - Подтип "Ёжики Противотанковые", - не полез за словом в карман Денис. - Рискуешь пылиться в старых девах.

   - Краник прикрой, ловелас. Я полгода как замужем, - отрезала девушка, не поддаваясь на провокацию.

   - Попытка не пытка. Тогда скажи хоть, как тебя называть?

   - Жанна. Для любителей ёжиков - Жанна Вадимовна. Так-с, куда сначала, в хирургию или гинекологию?

   - Думаешь, стоит? - расхохотался Толян.

   Жанна одарила его понимающим взглядом. Так психиатр со стажем глядит на больного, возомнившего себя бабочкой. "Бабочка - это прекрасно, друг мой! Бабочка - это, если хотите знать, состояние души! А теперь слезайте со шкафа, иначе помнете ваши чудные крылышки!"