– Клингоны применяют пытки в случае необходимости, – спокойно отвечал Ворф, – но пытать не воинов не позволяет честь.

– Странные вы люди. А может, это жизнь среди землян так изменила Вас.

Ворф глотнул. Эти люди его просто не слушали. Он заговорил, отчеканивая каждое слово.

– Уверяю Вас, полковник Таланни, что все клингоны считают позорным пытать гражданских. Пытать разрешается лишь тех, против кого имеются серьёзные подозрения в совершении преступления, и только если это воин. Мы не пытаем гражданских или невиновных.

– И вы не станете пытать гражданских, которых допрашиваете? – спросила она.

– Нет. – Мышцы его плеч напряглись от гнева. Но он не сделает ничего такого, что показало бы клингонов теми чудовищами, которыми орианцы их считают. Это орианцы чудовища.

– Тогда я не вижу, как вы сможете помочь Пикарду. Наши люди не знают другого метода, посол Ворф. Они не станут помогать вам доказывать, что убийца одного из наших лидеров невиновен. Подумайте сами, посол: если Вы докажете невиновность Пикарда, значит, виноват кто-то из нас. Никто из моих людей не станет добровольно помогать вам в этом.

– Брек помогает нам.

– Его жизнь в такой же опасности, как жизнь Пикарда. – Обойдя телохранителей, она приблизилась вплотную, едва не касаясь телом высокого клингона. – Вспомните об этом, когда опять станете слишком щепетильны. Никто не станет помогать вам, если вы не причините ему боль. Никто.

Ворф смотрел на неё сверху вниз, тяжело дыша, сжав кулаки.

– Я не щепетилен.

– Щепетильны, – улыбнулась Таланни, – но поскольку вы чужие в нашем мире, и Пикард пришёл помочь нам, я помогу вам – на этот раз. – Глядя прямо в лицо Ворфу, она приказала: – Держите её.

Двое из телохранителей Таланни схватили доктора. Сташа протестующе вскрикнула.

– Я сказала правду. Я сказала правду!

Маленькое личико исказилось ужасом. Ворфу захотелось отвести глаза. Такого страха никто не должен был видеть.

Трой пошатнулась. Не поддержи её Брек, она упала бы.

– Целительнице нехорошо, посол Ворф. Могу я увести её в вашу комнату?

– Трой, с Вами всё в порядке? – Ворф мысленно выругал себя за то, что не сообразил, что страх Сташи вновь ворвётся в сознание Трой. Если тогда это было сильно, теперь будет ещё хуже.

– Не позволяйте им бить её. Не позволяйте… Не могу дышать.

Резкий звук пощёчины сзади отвлёк внимание Ворфа от едва не теряющей сознание Трой. Сташа всхлипывала. По щекам Трой текли слёзы.

– Мы не хотим, чтобы её били, – сказал Ворф. Он шагнул вперёд, готовый, если понадобиться, прорваться сквозь строй солдат и силой освободить доктора.

Солдаты вытащили оружие. Брек сделал то же, и внезапно в комнате повисла угроза смерти.

Трой повысила голос, и он сорвался, как у ребёнка.

– Что мы можем сделать, чтобы убедить вас не трогать её?

– Она только будет лгать вам, если я прекращу это, – сказала Таланни.

– Так прекратите это, – сказала Трой.

– Мы не можем стоять и смотреть, как вы пытаете её, – сказал Ворф.

– Значит, вы сделаете это сами? – спросила Таланни.

– Чёрт возьми, можете Вы понять? Её не будут пытать, пока мы можем это остановить! – рыкнул Ворф.

Таланни взглянула на оружие в руках солдат.

– Вы готовы рисковть жизнью, чтобы избавить чужого человека от боли? Человека, который мог бы помочь вам оправдать Пикарда?

Ворф опустил и снова поднял глаза. Ему хотелось врезаться в строй солдат и расшвырять их в разные стороны. Но он лишь смотрел на Таланни, выражая взглядом обуревающую его ярость. Если она и почувствовала страх, то сумела его скрыть.

– Невиновность Пикарда должна быть доказана честным путём, – сказал он.

– Странные в Федерации люди. – Таланни чуть заметно улыбнулась. – Отпустите её.

Солдаты отпустили плачущую женщину. Она стояла в сплошной толпе врагов, напоминая кролика, окружённого сворой охотничьих собак. Кругом враги, и негде скрыться. Наконец, она обратила мокрое от слёз лицо к Трой.

– Клянусь последним плодом последного дерева, что я показала вам именно то, что обнаружила. Я сказала вам правду, и если вы снова станете спрашивать меня, я опять скажу правду.

– Благодарим Вас, доктор Сташа, – сказал Ворф. – Полагаю, мы узнали всё, что хотели, полковник. Думаю, нет больше необходимости отрывать доктора от работы.

Таланни откровенно расхохоталась.

– Вы предлагаете честность и правду, посол. И ожидаете, что Вам ответят тем же. – Она покачала головой. – Желаю Вам удачи с Вашей честностью и Вашей правдой, потому что Пикарду удача очень понадобится.

– Я честен не потому, что это может принести мне пользу, полковник Таланни. Я честен не для того, чтобы произвести впечатление на своих врагов. Честь существует ради себя самой. Она остаётся даже тогда, когда все вокруг лишены чести. Единственная честь, о которой я должен заботиться – моя честь.

– Прекрасная речь, посол Ворф. Будем же надеяться, что капитану Пикарду не придётся расплачиваться дорогой ценой за Ваши… возвышенные идеалы.

Стоя в инженерном отсеке звездолёта " Зар", докотр Крашер разглядывала причудливо переплетающиеся конструкции, являющиеся, по уверениям Джорди, ничем иным, как двигателем корабля. Абсолютно гладкий металл, никакого движения, ничего, что можно было бы назвать механизмом. Доктор обернулась к Джорди и милгианскому инженеру.

– Вы говорите, что это… двигатель, и он живой? – ей удалось не выразить недоверия на лице, но голос выдал её.

Джорди улыбнулся почти виновато.

– Я знаю, это звучит странно, но если мой визор показывает правильно, то строение этого двигателя больше напоминает биологическую ткань, чем металл.

– Я верю Вам, но я… – Покачав головой, доктор Крашер взглянула на Велека. – Мы с Джорди можем поговорить несколько минут наедине?

Инженер глянул на Джорди, затем молча повернулся и отошёл, не сказав ни слова.

Когда он удалился на достаточное расстояние, доктор Крашер снова обернулась к Джорди.

– У меня достаточно проблем с пониманием клеточной структуры самих милгиан без того, чтобы попробовать себя в амплуа инженера.

– Вы знаете, как их лечить?

– Да, теперь, когда я разобралась, как нужно изменить кое-что из нашего оборудования, но я могу проводить лишь поверхностное лечение. Хирургическое вмешательство… я боюсь их оперировать. Похоже, их организм блокирует все повреждённые органы. В случае большой потери крови такой орган блокируется наглухо, им жертвуют ради спасения организма в целом. Я совершенно не представляю, как прореагирует их защитный механизм в случае хирургической операции.

– Вы думаете, с двигателем будут те же проблемы?

– Я просто не знаю.

– Что ж, если я прав, возможно, объединёнными усилиями мы сумеем отремонтировать двигатель.

– Почему Вы думаете, что мы сумеем сделать то, чего не могут они?

– Во всяком случае, попробовать стоит.

– Согласна, – кивнула Крашер. – Сколько у нас времени?

Обернувшись, Джорди обнаружил, что Велек неподвижно стоит у противоположной стены. Он совершенно ничего не делал. На его месте Джорди работал бы, пока не взорвался бы двигатель. Казалось, каждый из милгианской команды отказался от борьбы. Фатализм фатализмом, но это уж слишком.

– Велек, – позвал он.

Милгианин повернул голову, не поворачивая туловища. Странно было видеть, как голова вращается независимо от тела, точно у совы. И снова появилась горячая полоса под головой, будто при повороте головы выделилась энергия.

– Велек, сколько времени, прежде чем ситуация с двигателями станет критической?

– Примерно шесть часов.

– Шесть часов, – повторил Джорди. Он снова обернулся к доктору. – Если ничего не удастся сделать, Вы в любой момент сможете транспортироваться на "Интерпрайз. Ремонт двигателей не входит в круг Ваших обязанностей.