Моя красавица
Всем очень нравится...
В гетто четыреста тысяч человек размещены на территории в 8,5 квадратных километров (четыре километра длина, ширина - два с половиной). Живут по тридцать шесть человек в одной комнате, спят посменно. В сорок втором году гестапо в Варшаве испытывало различные способы истребления. Первый способ - истребление голодом. Ввели норму: в день - 20 граммов хлеба, в месяц - 50 граммов жиров, 100 граммов мармелада. Запрещена торговля мясом, яйцами, молоком, хлебными изделиями. На улицах трупы, но еще больше трупиков: раньше взрослых умирают от голода дети. Они, эти дети, - герои. Пробиваются сквозь ограду в польские кварталы, целый день бродят по городу, клянчат:
- Может, даст пан хлеба...
У поляков самих нет ничего, но как не помочь в таком горе, не поделиться последним?
К вечеру дети возвращаются домой: заметит немецкий патруль или полицай из "Юденрата" - пристрелят на месте.
Ночь. Отправляется в парк единственный в гетто трамвай. На щите вместо номера - желтая звезда, "знак Давида"...
В ночном ресторане надрывается джаз. Те, у кого сохранились золото, бриллианты, доллары, могут напоследок повеселиться. "Выручку" забирает генерал-лейтенант войск СС Одилло Глобочник.
Ночь в Кракове. По кабинету шагает генерал-губернатор Польши Ганс Франк. Думает. Подходит к столу, заносит в дневник сокровенные ночные мысли:
"Если мы выиграем войну, тогда, по моему мнению, поляков, украинцев и все, что околачивается вокруг, можно будет превратить в фарш...
Если бы я пришел к фюреру и сказал ему: "Мой фюрер, я докладываю, что я снова уничтожил 150 тысяч поляков", то он бы ответил: "Прекрасно!.."
Эти внечеловеческие слова написаны в строгом соответствии с грамматикой, все на месте - подлежащие, сказуемые, правильно расставлены запятые.
...В Берлине - ночь, канун триумфа, ночь, полная сладких предчувствий. Доволен Гитлер: все идет как надо, на восток, на восток продвигаются по карте флажки... Готовится к очередной речи Геббельс, просматривает сводки какое величие, какие победы - о, что вы за великий народ, немцы!.. У Геринга секретное совещание рейхскомиссаров, руководителей немецких управлений в оккупированных странах и областях. Оккупация - это навсегда. Германия захватила богатейшие земли, нужно только умело использовать богатства. Рейхсмаршал отчитывает присутствующих - резко, надтреснутым тенорком:
- Вы посланы не для того, чтобы работать на благосостояние вверенных вам народов, а для того, чтобы выкачать все возможное, с тем чтобы мог жить немецкий народ!.. Голландия должна дать овощи, Норвегия - рыбу, Франция... В этой Франции население обжирается так, что просто стыд и срам...
Ему становится весело, он переходит на "юмор". Хохочет:
- Я ничего не скажу, напротив, я обиделся бы на вас, если бы мы не имели в Париже чудесного ресторанчика, где бы мы могли как следует поесть. Но мне не доставит удовольствия, если туда будут шляться французы.
И опять резко, фальцетом:
- Вы должны быть как легавые собаки там, где имеется еще кое-что, в чем может нуждаться немецкий народ...
В эту ночь кошмаров, победных реляций, расстрелов, в ночь отчаяния, страха и наглости прозвучало из Москвы Заявление Советского правительства:
"Ознакомившись... с полученной информацией о чудовищных злодеяниях, совершенных и совершаемых гитлеровцами..."
Радио разносит слова Заявления на весь мир. Его слушают в тылу, в цехах уральских заводов, читают фронты - в блиндажи, в окопы пробираются под пулями агитаторы, приносят размноженный на папиросной бумаге текст:
"...Заинтересованные государства будут оказывать друг другу взаимное содействие в розыске, выдаче, предании суду и суровом наказании гитлеровцев..."
Слушают партизаны за линией фронта. На оккупированных территориях настроились на московскую волну сотни самодельных приемников:
"...Всему человечеству уже известны имена и кровавые злодеяния главарей преступной гитлеровской клики - Гитлера, Геринга, Гесса, Геббельса, Гиммлера, Риббентропа и других организаторов... зверств из числа руководителей фашистской Германии".
В Берлине на стол Гитлера, на стол Геринга и Геббельса ложится текст радиоперехвата:
"...Советское правительство считает, что оно, так же как и правительства всех государств, отстаивающих свою независимость от гитлеровских орд, обязано рассматривать суровое наказание этих уже изобличенных главарей преступной гитлеровской шайки как неотложный долг перед бесчисленными вдовами и сиротами, родными и близкими тех невинных людей, которые зверски замучены и убиты по указаниям названных преступников. Советское правительство считает необходимым безотлагательное предание суду специального международного трибунала и наказание по всей строгости уголовного закона любого из главарей фашистской Германии..."
Эти слова в Берлине воспринимают с усмешкой, как обычную вражескую пропаганду, далекую от реальности. Заявление датировано 14 октября 1942 года. На карте булавки флажков вонзились в приволжские степи. Взят Ростов, немцы ведут бои на Волге, они всюду: в Париже и в Виннице, в Нарвике и в Пятигорске, в Амстердаме и в Кракове...
Удивительная у этого документа судьба! С каждым отвоеванным у гитлеровцев километром растет его грозное значение, отчетливей становится его реальный смысл, из дипломатической ноты он превращается в боевой приказ.
Позднее, во время конференции министров иностранных дел, происходившей в Москве с 19 по 30 октября 1943 года, была опубликована совместная декларация СССР, Великобритании и США "Об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства". В начале февраля 1945 года в Ялте руководители трех союзных держав подтвердили свое решение "подвергнуть всех преступников войны справедливому и быстрому наказанию".
А потом были поиски, попытка к бегству, поимка, было следствие, был Нюрнбергский процесс... Но память вновь возвращает нас к тому октябрю сорок второго года, когда неподалеку от Можайска обрывалась жизнь и кончался день...
Первым не выдержал Гитлер - нырнул в смерть, передоверив управление рейхом Деницу.