ОТНОШЕНИЯ у писателей-фантастов с поклонниками-фэнами, разумеется, теплые. Кто ж не любит и не ценит, когда его любят и ценят! Но с годами что-то такое происходит... Все меньше на конах писателей, все больше фэнов. Однако сие никак не отражается на жизнерадостности и самодостаточности поклонников. Глядишь, еще через пару-тройку лет на одном из конов случится лекция-дискуссия "Нужны ли писатели фэнам? И на кой нужны?" - без участия писателей, само собой, как не приглашенных. Короче, в манере питерского хиппаря Коли Васина, много лет эрегирующего идею воздвижения храма Джона Леннона. Развил бурную деятельность. В результате, стал почти знаменит. И уже смутно, кто из них и чем более известен: Коля Васин, потому что из любви к музыке Джонна Леннона аж храм... или Джон Леннон, который неплохой, конечно, музыкант, но, главное, сам Коля Васин для него храм хочет...

БЫЛ Волгакон. Под предводительством Бориса Завгороднего, официального "фэна номер один". Андрей Николаев: Много всяких понаехало. Зарубежных в том числе. Со всеми не перезнакомишься. Слышал я краем уха, что с японцем хреново говорить совсем по-английски не тянет, даже "дринк" без своего самурайского акцента произнести не может. Ну, кроме японца, тут куча своих-доморощенных. Сижу у своих-доморощенных. По кроватям народ впритык жмется, а стаканов только два. Жду очереди, читаю рукопись. Из-за плеча кто-то спрашивает: - Ну как, инт'ересно? - Ничего, - говорю и поворачиваю голову. Вижу, сидит фэн. Может, из Казахстана, может, из Узбекистана, к их акценту я еще в армии привык. А на Волгакон к Боре Завгороднему кто только не приезжает. Тут как раз стаканы подают. - За Бор'иса? - провозглашает южный. - С незнакомыми не пью! - говорю и представляюсь: - Андрей Николаев, Санкт-Петербург. - Норихиро Ооно, - отвечает, - Джапан. Я только и выдавил: - Так все же жалуются, что ты паршиво по-английски говоришь... - Ну, п'рохо я говор'ю по-ангр'ийски, п'рохо... - развел руками японец. Этот Ооно - профессиональный переводчик с русского...

НА ОДНОМ из конов устроили конкурс красавиц - довольно вяло все прошло. Так Боря Завгородний выполз на сцену, выбрал наиболее эффектную соискательницу, облобызал и заявил: - Столь достойной девушке надо дарить цветы. Но не сезон. Не нашел я нигде цветов. Вот тебе розочка! Достает из широких штанин пустую бутылку, разбивает о стойку микрофона и "розочку" подносит красавице.

НА Фанконе сидят как-то фэны в нумере и жадно общаются. Тут кто-то неразумный кричит: - Хотим выпить со Штерном! Тут кто-то благоразумный увещевает: - Штерн лежит неподъемный в своем нумере. Не получится у вас. Тут один из фэнов, могутный-крупномасштабный сибиряк, выходит из комнаты и через минуту возвращается со спящим Штерном на руках, сажает на кровать. Замечательному писателю, лауреату всяческих литературных премий Борису Гедальевичу вставляют в руку стакан и толкают под ребро. Он открывает глаза: - Выпить, да? - выпивает и опять погружается в сон. Могутный-крупномасштабный сибиряк уносит почетного гостя Фанкона в его номер. Выпили со Штерном...

СВОЕ СОСТОЯНИЕ на конах Борис Штерн сам определяет одним словом: "Спью!"

НА Сидоркон-97 Борис Штерн приехал вдвоем с супругой. И под бдительным оком - ни глотка. В преферанс коллегам-литераторам проиграл, причем крупно. "Трезвый потому что!" - мрачно констатировал. И вообще был не в себе из-за вынужденного сухого закона. На четвертый день супруга Штерна не выдержала, дала ему денег: - Иди, выпей свой стакан! Борис Штерн входит в бар. За столиком перед стойкой сидят Коля Чадович, Женя Лукин, Юра Брайдер. Все свои! И бутылка водки. - Боря, Боря, иди к нам, выпей! - раздаются призывные кличи. Борис Штерн делает знак, что сам, и с чувством собственного достоинства становится в очередь за местными мамами, приведшими своих детей угоститься мороженым в единственном в поселке приличном кафе. Очередь двигается медленно, но Штерн стоически терпит, не поддаваясь на призывные кличи коллег-литераторов. И вот он, звездный час, - Штерн небрежно бросает на стойку деньги и заказывает: - Двести грамм. - Сливочного или шоколадного? - спрашивает официантка.

МАЛЕЕВКА-БАРМАЛЕЕВКА. Только что приехавший белорусский фантаст Николай Чадович заходит в поисках компании в какую-то комнату. Там сидят писатели, которые Чадовича в жизни не видели и, наверное, не читали. Смотрят вопросительно - мол, кто таков? Коля осматривает комнату в поисках знакомого лица и видит прикорнувшего в уголке воробушка Борю Штерна. - Боря! - радостно вопит Чадович. - Боря, здравствуй! Штерн открывает один глаз, смотрит на Чадовича и неожиданно спрашивает: - А ты кто такой? - Это же я, я, Коля Чадович!!! Штерн открывает второй глаз и требовательно произносит: - Паспорт! Чадович ошарашено протягивает Штерну свой паспорт. Тот садится на кровати, берет паспорт обеими руками, открывает, читает: - Паспорт... - и снова отключается.

НА Волгаконе вываливается из отеля "Турист" белорусский фантаст Николай Чадович. Погулять вышел, гм, проветриться. Его тут же ловит милицейский наряд и обоснованно хочет припаять ему "оскорбление человеческого достоинства своим видом". - Хана вам, мужики! - блажит Чадович. - Не знаете, кого замели! у меня соавтор - полковник милиции! - (что правда.) - Можете сразу погоны снимать! Заробели правоохранители - мало ли, вдруг действительно промашка вышла? И потащили Чадовича в его с Брайде-ром нумер. В нумере, натурально, Брайдер - в состоянии аналогичном соавтору. - Юра, - тормошит Чадович. - Ты гляди, Юра, чего творится, а! Брайдер разлепляет глаза, видит Чадовича между двумя коллегами в форме, привстает, ухмыляется и говорит: - Что, падла, попался, да?! Наконец-то! Падает обратно, отворачивается к стенке и умиротворенно спит дальше.

СОН БРАЙДЕРА рождает Чадович.

БРАЙДЕР-ЧАДОВИЧ, да, соавторы. Но на все коны до определенного момента ездил Чадович (количество - один). И спросил фэн Чадовича: - Коля, тебя я уже хорошо знаю, а вот кто такой Брайдер? Ни разу не видел! - Достали уже вопросами! - взрывается Чадович. - Брайдер - это двадцатилитровый жбан, с которым я хожу за пивом, а потом на пару с этим жбаном пишу романы. Фэн принял за чистую монету. У писателей свои причуды. А на Волгаконе пришел наконец определенный момент, и представляют тому фэну солидного мужчину в галстуке: Юрий Брайдер. - Как же так?! - искренне удивляется фэн, - А Чадович мне в прошлом году сказал, что Брайдер - это жбан с пивом... В углу тихо пискнул Чадович и споро выскользнул за дверь. - Сейчас разберемся, кто тут у нас жбан... - сказал Брайдер и уверенно-медлительной походкой профессионального следователя направился вслед за соавтором.