― Открой дверь. Нам надо поговорить. Я не причиню вреда.

Да, ну!

В дверь вновь застучали, я вздрогнула, когда мужчина ударил по ней кулаком.

― Я даю тебе три часа, и, если ты не откроешь дверь, тогда, к чёртовой матери, я вышибу её. Советую тебе умерить свой пыл до моего возвращения. Я предупредил: не зли меня больше!

Я положила голову на колени, услышав, как его тяжёлые шаги удаляются по коридору. Моё сердце бешено стучало. Все те вещи, что Данте заставил меня проделывать ― всё это может увидеть Кейд, если его брат решит показать их. То, что он услышит, как я прошу трахнуть меня, сломает его. Чёрт! Чёрт!

Не было никаких доказательств, что мной манипулировали с помощью наркотиков, что я потеряла память и не знала, кто я. Если бы Данте показал это миру, то моей карьере пришёл бы конец. Кейд никогда бы не оправился от такого. Это разрушило бы его.

Все те годы, что я была влюблена него, Кейд показывал мне, как можно любить, и на что похожа любовь. Его прикосновения были нежными, но требовательными. От его любви мне снились сны в таких оттенках, которые даже не существовали. Я могла признать, что раньше Данте тоже любил меня, но со временем он изменился, стал мрачным и угрюмым. Его тёмное «я» выбиралось на поверхность и одерживало победу над доброй половиной.

Несмотря на всю свою нежность, и Кейд обладал тёмной стороной. Я знала, что он делал раньше. И хотя иногда он пользовался этой стороной в спальне, что мне нравилось, он никогда не проявлял её в других аспектах наших отношений. Кейд любил с пониманием, преданностью и интенсивностью, я прямо чувствовала вокруг него эту ауру.

Меня чуть не вырвало, когда я подумала о его реакции на пресс-релиз. Это уже в новостях, Айра сообщила мне, что был прямой эфир.

Схватив корзину для бумаг, я опустошила в неё содержимое своего желудка, хотя в нём мало что было. Рёбра болели от бесчисленных рвотных позывов, но кроме желудочного сока, нечему было хоть немного облегчить мое состояние. Сердце страдало не меньше желудка, голову разрывало от непрерывных эмоциональных взрывов. Теперь я понимала, что значит поговорка «умирать от горя». Я умирала, и душа моя была вдребезги разбита от жестокости того, кого я когда-то любила.

Встряхивая головой, пытаясь изгнать безудержные мысли, я подошла к полке и стала неосознанно перебирать вещи, которые были мне нужны. Новое полотно было уже загрунтовано, натянуто на подрамник и установлено на мольберт. Бросив взгляд на небольшое здание, где Данте хранил свои секреты, я смешала несколько оттенков на палитре. Я знала, там хранится больше информации о нём, о том, что произошло, доказательства в мою защиту. Но я также понимала, что получить доступ к ним снова, теперь, когда я многое знаю, было невозможно. Не было ни единого шанса когда-нибудь попасть туда. Как только кисть коснулась холста, я расслабилась. Каждый её взмах успокаивал моё сердцебиение. Покрывая краской холст, я успокаивала мои разбушевавшиеся мысли. Я была дома, по крайней мере, внутри себя.

Шея болела, глаза моргали, а зрачки были расширены. Я потянула мышцы спины, пытаясь вернуться в форму. Маленькая улыбка, впервые за долгое время, появилась на моих губах, а одинокая слеза скатилась из уголка глаза, когда я посмотрела на своё творение. Мне удалось немного воспрянуть духом, любуясь изображением, которое я нарисовала по памяти. Воспоминания - это то, что раньше я воспринимала, как должное.

Я хотела прикоснуться к картине, провести по ней пальцами, но знала, что должна дать краске подсохнуть. Желание было всепоглощающим. Меня передёрнуло, когда послышался удар в дверь. Куда делись последние три часа?

― Стар?

Я сплюнула и скривила губы, когда услышала от Данте ласковое прозвище ― «зайчик».

― Меня зовут Фэй.

Он проигнорировал моё замечание.

― Ты собираешься открывать дверь?

― Нет.

Когда раздался жуткий грохот и дверь поддалась, мое тело застыло от страха. Но я продолжала упорствовать, глядя прямо на Данте, когда тот появился в дверном проёме. Он ухмыльнулся, немного поцокав языком.

― Теперь нам придётся заплатить за новую дверь. ― Пересекая комнату, он подходил ко мне. Его широкие агрессивные шаги вынудили меня отступить назад.

― Я уверена, наш бюджет покроет это, ― возразила я с отвращением. Его шаги затихли, когда он взглянул на картину позади меня. Не сводя своего горящего взгляда с полотна, он громко и отчетливо сглотнул, что дало мне понять - он в ярости. Я горько усмехнулась.

― Как забавно, что ты пошёл и сделал те же татуировки, что и твой брат. Печально, что ты всегда завидовал ему. ― Я стиснула зубы, когда его руки схватили мое горло. В гневе он поднял меня, оторвав от пола. Я не сопротивлялась. Он не получит такого удовольствия.

― Я бы хотела, чтобы ты закончил мою жизнь прямо сейчас. Лучше с дьяволом буду трахаться, чем с тобой, ― кое-как произнесла я, начав задыхаться от его захвата. ― Но со мной ты, также, убьёшь и своего ребёнка, Данте.

Он сразу отпустил меня, а его глаза стали ещё шире. Я знала, что он забыл о моей беременности. В его глазах отчётливо была видна борьба. Он хотел причинить мне боль, но необходимость защитить ребёнка физически ощущалась вокруг нас. Он наклонился ко мне. От его горячего дыхания затрепетали ресницы, заставляя меня чаще моргать.

― Только один из нас убийца своего ребёнка, Стар. ― У меня перехватило дыхание, его слова прозвучали как удар. Никто не мог сделать мне больнее, чем я сама, когда решилась убить своего малыша. Я была просто юной девочкой, у меня не было денег, и мы поступили в разные колледжи. У Данте был большой потенциал и большие возможности. Он бы никогда не согласился на аборт, если бы знал о моей беременности.

Я усмехнулась, кивая.

― Никому бы не пожелала расти с таким человеком, как ты, в качестве отца. Я сделала то, что считала лучшим. ― Я зашипела, когда он ударил меня по лицу. Ниточка, удерживающая в рамках его потребность причинять боль, наконец, порвалась. От удара у меня зазвенело в ушах. Я прикоснулась ко рту, вытирая кровь с губ.

Макияж скрыл следы моих старых ушибов. Но от нового столкновения с его рукой моя губа запульсировала и мгновенно начала опухать. На этот раз он должен был видеть ущерб, который нанёс мне.

― Причиняй мне боль, раз ты так хочешь, Данте. Но я никогда не полюблю тебя снова. Чертовски печально, если ты думал, что похищение вернёт меня к тебе. Всё, что требовалось для моего возвращения, ― это вернуться домой тогда, несколько лет назад, вместо того, чтобы позволить мне думать, что ты мёртв.

― Ты знала, что я жив, когда в новостях показали, что меня не было в том грёбаном самолёте. Где была ты, Стар? Ты даже не искала меня! Ты просто легла на спину и раздвинула ноги перед Кейдом. Так легко. Ты ― чёртова шлюха!

Я не ответила ему тем же. Мне нравилось то, как он реагировал, когда я давала ему отпор. Пустышка Стар, потерявшая память, была робкой и нервной. Однако настоящая я такой никогда не была и не буду.

― Почему же ты не вернулся ко мне?

― Хм? ― он улыбнулся, суровый изгиб губ как нельзя лучше демонстрировал его злобную сторону. ― Потому что ты спала с моим братом. Ты такая сучка, что хотела переспать с нами обоими? О, прости меня! Ты, возможно, трахалась бы с нами обоими одновременно. Однажды шлюха - всегда шлюха!

― Однажды мстительный ублюдок - всегда мстительный ублюдок! Ты говоришь, как ребёнок, Данте. Повзрослей!

Было опасно злить его, но я ничего не могла с собой поделать. А он всегда побеждал. Он всегда, бл*дь, выигрывал.

Я зажмурилась, а моё сердце обливалось слезами, когда он вдруг содрал холст с мольберта, злобно улыбнувшись мне.

― Как красиво ты рисуешь моего брата, Стар. ― Я сжала кулаки, молясь, чтобы он не разрушал единственный физический образ Кейда, который у меня был. Мое воображение помогло написать портрет человека, который всецело меня любил. Данте немного склонил голову, изучая картину.