― Как мы похожи. Иногда ты этого не видишь, ― усмехнулся он. ― И ты отлично рисуешь нас обоих.

Я вздрогнула, когда Данте внезапно ударил картину об угол стола. Сдавленное рыдание отозвалось эхом вокруг меня, когда он приложил разорванную часть назад к холсту и улыбнулся.

― Так лучше.

Прежде чем уйти, он поместил портрет назад на мольберт и похлопал меня по щеке. Я стянула разорванное полотно, пытаясь соединить части вместе, и устранить зияющую дыру вместо лица Кейда. На моих пальцах осталась краска, картина еще не успела подсохнуть. Никогда в своей жизни я не чувствовала столько ненависти. Когда-то я любила Данте так сильно, так безумно, что сделала бы для него всё, что угодно. Но он всегда будет думать иначе. Он никогда этого не поймёт, потому что в нём нет ни капли сострадания. Этот мужчина был параноиком, одержимым человеком, который не мог принимать вещи такими, какими они являлись по сути, расценивая их, как откровенные оскорбления. Он был таким всегда. Неизменно рассматривал любые действия по отношению к себе, как прямое оскорбление, даже когда люди пытались сделать ему одолжение или похвалить. Он был безумен.

Я уже видела его настоящую душу, и с тех пор ждала её отчаянного крика о помощи. Была ли я настолько эгоистична, пренебрегая тем, что лежало на поверхности годы, проведенные вместе? Нет. Я была просто молодой неопытной девушкой, посвятившей свою жизнь дарению счастья окружающим. Я жила ради Данте. Я пыталась дать ему всё.

К тому моменту, как я почувствовала навалившуюся усталость, меня заслонила тень Малика, остановившегося рядом. В его руках был поднос с едой.

― Стар, тебе надо поесть.

Моя рука поднялась и ударила его по щеке.

― Меня зовут Фэй, ты, лживый ублюдок! Мы не друзья. Я даже не знаю тебя! Ты не будешь ко мне так обращаться снова. Ты меня понял?

Сглотнув, он сжал челюсти и прикрыл веки. Когда его глаза открылись, они были безжизненными. Малик смотрел поверх моей головы, оглядывая стены. Он не ответил, а просто прошел мимо меня, не оборачиваясь назад. Хорошо!

Мне нужно было прилечь. Я была слаба. Каждый дюйм тела болел, глаза болезненно щипало. Эмоциональные перегрузки привели меня к грани нервного срыва. Закрыв дверь в спальню, я сняла одежду, которая не принадлежала мне, в который раз поражаясь тому, что Данте полностью признался в своей лжи. Как кому-то такое могло сойти с рук? Я прошла в ванную, включив на полную мощность такой горячий душ, какой только могла выдержать моя кожа, и встала под струи воды. Я хотела смыть кипятком с себя его грязную ложь, смыть свои измены и грехи, опять стать чистой, достойной любви Кейда.

Горячий пар накрыл меня, словно одеялом, в которое душа могла поплакать, пытаясь смыть хотя бы частичку боли.

Даже если бы Кейд смог забыть о моём сексе с его братом, я ношу ребенка другого мужчины. Кто в силах простить такое?

― Ты так прекрасна, Стар. Даже в своей печали.

Мои внутренности скрутило в узел при звуках голоса Данте. Дверь ванной распахнулась, и он шагнул внутрь голым. Я попыталась его обойти. Однако он остановил меня. Жёсткие мускулы его тела вплотную вжались в меня, придавливая к холодной плитке. Ненависть клокотала во мне. Как он посмел ко мне прикоснуться?

― Отстань от меня, Данте. Сейчас же!

― Прекрати себя вести так, словно ты не оживаешь от моих прикосновений, Белль. Мы оба знаем правду. Мы оба знаем, как знакомое желание волнами разливается по твоему телу, согретому теплом моего. Твоя киска набухает от жажды. Кровь быстрым потоком приливает к нуждающемуся клитору, делая твои стенки влажными от соков для моего проникновения.

Вот ублюдок! Моя предательская плоть откликнулась, когда он стоял обнажённым передо мной. Но ненависть отвергала любое коварное желание, гася похоть, разгоревшуюся в жаждущем ласк теле.

― Данте, такое может происходить даже с жертвами насилия. Это тело лишается контроля разума. Я не могу контролировать реакцию своего тела на тебя, но могу свой разум, ― я прислонилась губами к его уху. ― Я обрела его снова и никогда не поддамся тебе.

― Давай проверим! ― его гортанный смех нарушил мою ложную уверенность. Прежде, чем я успела среагировать, он коленом раздвинул мои бёдра. Его огрубевшие пальцы, когда-то желанные, вторглись в меня без разрешения.

― М-м-м, то, как ты сжимаешь мои пальцы, говорит правду, которую ты отказываешься признавать, красавица. ― Он знал, как дотронуться до меня, чтобы вызвать реакцию, которую хотел использовать против меня. Кончики его пальцев коснулись сладкой точки во мне, заставив изнывать от удовольствия. Я закрыла глаза. Пусть разум хоть однажды послужит мне во благо, вернув меня к воспоминаниям, в которых мы впервые занимались любовью с Кейдом.

― Настоящая любовь — жертва безоговорочная, самоотверженная, великодушная. Любовь ― это наблюдать за тобой издалека и радоваться так долго, пока счастлива ты. Я бы никогда не поделился с тобою своими чувствами. Я бы держал их в себе и боготворил чувство осознания того, что я ощущал настоящую любовь. Любовь ― это сильное желание быть с тобой, считая глухие удары в груди, когда ты входишь в комнату, потому что это единственный звук, который я могу слышать. Любовь ― огонь, который поджигает каждый нерв, когда ты прикасаешься ко мне. Любовь ― это миллион стрекоз, порхающих в животе, когда я слышу твой смех. Если бы любовь была осязаема, она имела бы твой силуэт. Если бы в энциклопедии была статья о любви, то там была бы твоя фотография. Я сейчас говорю, как какой-то размазня, но неистовая любовь ― это не слабость, это мощь и дар, самый великий, который только может быть, и я благодарен за то, что люблю тебя.

Я смахнула слезу. Слова Кейда заставляли мое тело таять. Как мне посчастливилось заслужить его любовь?

Лёгким взмахом руки я распахнула халат, обнажая своё тело. В его глазах засверкала страсть, взгляд загорелся, словно кипящая лава. Моё тело покрылось гусиной кожей, ощущая изменения в комнате. Тепло поднялось по спине, разжигая румянец у меня на щеках. Он провёл языком по губам, увлажняя их, по мере того, как с нежностью в глазах ласкал каждый дюйм меня. Звук его шагов был столь же громким, как и стук моего сердца в груди. Наши ароматы смешались, а его тёплое дыхание овевало мою кожу, заставляя содрогаться от предвкушения.

Он протянул руку к моим волосам, освобождая их от пера, которое стилист использовал, чтобы удержать их на месте. Мои локоны упали каскадом на плечи, дразня твёрдые, ноющие соски. То, как он провёл мягким пером по моему носу, губам и дальше вниз, по груди, заставило меня трепетать. Каждое его движение пробуждало мои нервные окончания. Мои соски, требовавшие более жестких касаний, вдруг стали жаждать нежных чувственных ласк этого мужчины.

Между ног от желания становилось влажно, хотя он еще даже не прикоснулся ко мне. Перо приласкало впадину пупка, а вслед за этим тёплый воздух его дыхания распространился по чувствительной плоти. Моё тело лихорадочно жаждало его. Мяукающий звук сорвался с губ, когда он достиг моей киски. Перо мягко прошлось по маленькому участку коротких волос, за которыми я регулярно ухаживала. Его губы плотно обхватили мой клитор. От его мягких нежных поцелуев по рукам и ногам прокатилась волна удовольствия, сравнимая с фейерверком.

Мои слабые колени подогнулись, но Кейд схватил меня, руками удерживая бёдра. Он подтолкнул меня назад, пока я не облокотилась на стену. А потом посмотрел на меня из-под полуприкрытых век, взял мою правую ногу и положил её на свое плечо. У него был крайне озабоченный вид: мужчина свёл брови и зажмурил глаза, сопроводив это тяжелым вздохом. Его взгляд устремился между моими раздвинутыми ногами. С трудом сглотнув, он закусил нижнюю губу.

― Я всегда мечтал, что однажды ты разрешишь мне доставить тебе удовольствие, разделишь со мной свою красоту, но я никогда не ожидал этого... это чертовски прекрасно. Даже «совершенство» ― неподходящее слово. Ты чертовски потрясающа.