- Да хреново!

- Точно или догадываешься?

- Н-ну... когда о ней речь зашла... о жене его бывшей... эта его за лацканы - хвать! Смотрит в глаза, зрачки у самой по семь копеек - и твердит как заведенная: "Запомни: ты ни в чем не виноват! Ты ни в чем не виноват!.." Значит, виноват в чем-то...

- Слушайте, господа! - с неожиданной бодростью в голосе произнес Леонид Витальевич. - А ведь у нас, оказывается, не все так скучно, как представлялось! Семейная драма, скелет в шкафу...

- Кстати... ночевали-то, надеюсь, не в разных койках? - кашлянув, спросил дядя Семен, чем сильно рассмешил Василия.

- Сень! Да у них полгода назад роман был! Васятка мой, оказывается, на развод подавал! Потом, правда, заявление забрал...

- То есть жена обо всем знала?

- Понятия не имею!

Помолчали. Тихий ангел пролетел. Или, как еще говорят, - мент родился... Хотя, учитывая место действия, речь в данном случае могла идти лишь об отражении ангела. Или мента.

- Детей у них не было... - помыслил вслух дядя Семен. - Егорка - он от первого брака... Кстати, Вася, а как зовут эту старую любовь - у кого ты ночевал?

- Тома.

Все с интересом повернулись к Василию.

- А фамилия? Не Истрина, случайно?

- Спроси что полегче! - огрызнулся тот. - Что ж они, по-твоему, в постели друг к другу по фамилии обращались?

- А у партнерши ты, конечно, выяснить не мог! Потом уже, после того, как отработали...

Василий крякнул и снова потупился.

- Да понимаешь... Не до того мне было. Стыдуха! Ни разу с таким треском не проваливался! Гастролер... блин! Статист - и тот бы его лучше отвалял...

- Ну хорошо, а внешне эта Тома что собой представляет? Рыженькая, худенькая?..

- Н-нет... Дама такая рослая, в теле, волосы - взбитые, цвета пакли... Но не рыжие...

- Бабник узкого профиля, - прокомментировал Арчеда. Специализировался на одних Тамарах.

- Ребята, вы о чем?

Вопрос Василия остался без ответа.

- Полупалов, в павильон! - скомандовал негромкий голос распорядителя. - Ваш выход...

Отражение № 8

Дядя Семен и Леонид Витальевич Арчеда сидели у тронутого распадом стола вполоборота к павильону. Сумрачный дядя Семен крутил в пальцах отражение бубнового туза. Леонид Витальевич наблюдал за Егором, который в свою очередь наблюдал за тем, что творилось внутри серебристо-серого куба.

Подглядывать за происходящим в павильоне не возбраняется, просто надо уметь это делать. Егор умел. В данный момент он стоял у задней или - как еще принято говорить - зеркальной стороны коробки, погрузив в нее физиономию по самые уши. Нам с вами заметить такого наблюдателя можно, лишь резко припав щекой к зеркалу и направив взгляд почти параллельно отражению стены, на которой оно висит. Но, во-первых, никому в реальном мире не придет в голову совершить столь странный поступок, а во-вторых, стоит вам приблизиться к стеклу, как соглядатай тут же отпрянет.

Вот если бы он сунул свой любопытный нос в какую-либо из трех прочих стен - тогда, конечно, другое дело... Однако за подобные штучки, как было сказано выше, наказывают строго.

- Колоду бы обновить... - молвил со вздохом дядя Семен.

- А?.. - отвлекся Леонид Витальевич.

- Карты, говорю, уже прозрачные... Масть сквозь рубашку просвечивает... - И дядя Семен предъявил ему бубновый туз.

Действительно, масть просвечивала.

- Да, скоро конец картишкам, - с сожалением согласился Арчеда. - Я уже к обслуге обращался...

- И как?

- Говорят, что без оригинала восстановить не смогут. А оригинал - в тумбочке...

- Все они могут, - проворчал дядя Семен. - Вредничают просто...

Многострадальную эту колоду добыл с благословения старших товарищей три месяца назад все тот же Егорка. Когда обмывали зеркало, Егоркиному двойнику вздумалось показать карточный фокус. Фокус не удался, колоду немедленно вернули в ящик, а отражение ее незаметно оказалось в кармане юного дарования. Однако с тех самых пор заветный ящичек больше не открывался.

- Поет, что ли?.. - спросил вдруг недоверчиво Арчеда.

Оба прислушались. В самом деле из ртутно-серой коробки павильона доносился приглушенный, но бодрый голос Василия. Напевалось нечто бравурное, чуть ли не "Прощание славянки".

Распорядитель молчал. Отражаловка, надо полагать, шла без сучка без задоринки: запуганная обслуга работала как часы, и на всем лежал особый свет...

Спустя некоторое время Егор отлип от стенки, явив сидящим у стола свою восторженно ухмыляющуюся физию.

- Чего он там распелся? - полюбопытствовал дядя Семен.

- Перековывается! - глумливо поделился Егорка. - Шторы снял, зеркало протер! Полы моет... - И снова сунулся мурлом в павильон.

- Ты мне вот что скажи, - повернулся Леонид Витальевич к дяде Семену. Темные глаза его за стеклами очков беспокойно помаргивали. - Как же так вышло, а? Обмывали они зеркало. Предыдущее - разбито при загадочных обстоятельствах. Гостей - трое. Каждый о Василии знает всю подноготную... И хоть бы словом кто обмолвился о жене его или о той же Тамаре! Даже за упокой не выпили. Тебе это странным не кажется?

- Нет... - буркнул дядя Семен, по-прежнему разглядывая отражение бубнового туза. - В доме повешенного о веревке не говорят...

- Ладно. Допустим... А как тебе нравится поведение этой Томы? Вся в коже, в норке - при свидетелях, средь бела дня хватает прямо на улице грязного опустившегося типа и везет к себе!

- Стало быть, любит...

- Так любит, что за три месяца ни разу к нему не зашла?

- Она женщина, Леня, - напомнил дядя Семен. - Ты что, последовательности от нее ждешь? Увидела, ахнула, мигом все простила...

- Что простила?

- Откуда я знаю! Меня другое беспокоит. Две Тамары... И с обеими он встречался полгода назад...

- Что ж тут необыкновенного? - Леонид Витальевич привскинул плечи. Отражал я, помню, одного присяжного поверенного - так тот сразу с тремя Жанеттами амурился...

- Бывает, бывает... - со скрипом согласился дядя Семен. - Только тут ведь еще, сам говоришь, и развод, и похороны, и разбитое зеркало! Как-то все больно одно к одному... Нет, Леня, что-то с этими Тамарами не так. Нутром чую...

Со стороны павильона подошел разочарованный Егорка.

- А ну его! - объявил он, присаживаясь на свободное отражение табуретки. - Надоело. Моет, драит... А чего вы не играете?