- Обыкновенных алкашей не бывает, - мудро заметил дядя Семен. Только необыкновенные... Ты рассказывай давай!
- Да что рассказывать! - с горечью сказал Василий и жалко скривил рот. - У дамы был. Там и заночевал...
- Неужели на проспекте снял?
- Нет. Старая знакомая.
- А чего тормознутый такой?
Отражение Василия Полупалова нахохлилось - и вдруг ни с того ни с сего грянуло кулаком по хлипкому отражению стола.
- Бездарь!.. - рявкнуло оно, страшно раскрывая глаза. - Гнать таких в три шеи! В статисты! В осколочники!..
- Э! Э! Ты чего завелся?
- На штампиках! - ядовито изрыгал Василий. Лицо его подергивала судорога. - На ужимочках выехать решил! Мебель тебе отражать, а не живых людей! - Застонал с ненавистью и снова приложился кулаком - на этот раз к собственному лбу.
- Васенька! - отечески ласково обратился к буяну дядя Семен. - Ты подробнее можешь?
Василий с трудом взял себя в руки и нахохлился вновь.
- Ну, в общем... - начал он еще глуше. - Прибыл, куда было велено, смотрю - ничего понять не могу. Мало того что не ментовка: ни одного бродяжки в труппе - сплошь приличные люди... Ага, думаю, накладка... Хрен там - накладка! Слышу: "Василий Полупалов, ваш выход!" Подлетает партнерша... - С каждым словом отражение делалось мрачнее и мрачнее того и гляди опять кулаком шандарахнет. - Бабе - лет под сорок... Холеная, вся в коже, воротник норковый... Причем не из этих, не из торгашей, - культура чувствуется... Иду я с ней, дурак дураком, к павильону, а сам думаю: если у Васьки моего такие знакомые, то это что же получается? Получается, никакой он не алкаш! Совсем недавно с нарезки слетел...
- А я тебе о чем с самого начала твердил? - не устоял перед соблазном назидания дядя Семен. - С двойным дном твой Василий! У меня глаз наметанный, я не ошибусь... Вот если бы ты сразу прежней его жизнью поинтересовался...
- А как бы я это сделал? Он же мне свободной минуты не давал! Если выйдет на улицу, то до киоска - и обратно...
- Ну а ночь-то на что?
- Так он и ночью все время вскакивал, свет включал...
- Да ладно тебе, дядь Семен! - вмешался Егор. - Дальше гони, Вась!
Василий болезненно зажмурился, помотал головой.
- Стыдуха! - сдавленно признался он. - Позорище! Ну не было еще со мной такого... Черт бы драл эту старую знакомую! Как подменили Васятку моего! Я по эту сторону зеркала бомжа леплю, а он по ту сторону интеллигента!.. Представляешь, Леня: в ритм попасть не могу!..
Не зная, что ответить, Леонид Витальевич полез было снова за сигаретами, но, взглянувши на дядю Семена, спохватился - и спрятал пачку.
- Самые лучшие бомжи как раз из интеллигентов... - с неловкостью проговорил он ни к селу ни к городу. Возможно, хотел утешить.
Судорожно вздохнув, Василий возвел покаянные глаза к дяде Семену:
- Короче, прав ты был, Сеня. Прав во всем. Тут не просто отражать тут воспитывать надо...
Егорка взгоготнул. Дядя Семен насупился.
- Тоже смотри не переборщи, - сурово заметил он. - А то был уже случай. Взялся один такой воспитывать. Да кого! Сергея Есенина! Еще и в белой горячке...
- И что? - жадно спросил Егор.
- Ну, тот смотрел-смотрел, а потом как схватит трость - да по морде набалдашником! Зеркало, разумеется, вдребезги... Воспитатель! Такое место потерял!.. На бирже его с тех пор иначе как "Черный человек" и не звали...
- Почему черный?
- Потом объясню. У вас этого в лужах не проходили... Но ты, Вась, все-таки подробнее давай, подробнее. Нас-то ведь твои дела тоже касаются...
Отражение Василия Полупалова покивало, сосредоточилось.
- В общем, из беседы их я так понял... - проговорило оно медленно и мрачно, - что запил мой Васек сразу же, как только жену схоронил. Запил, зеркало грохнул...
- Ага... - соображая, пробормотал Леонид Витальевич. Пальцы рук его танцевали, словно ощупывали какой-то незримый предмет. - Ну вот уже кое-что прорисовывается... То-то я думаю: неужели у него раньше в квартире ни одного зеркала не было?
- Грохнул нечаянно или нарочно? - уточнил дядя Семен.
- Нарочно. Померещилось ему что-то по пьянке...
- А что?
- Не знаю. При ней он говорить не захотел.
- При ком?
- Н-ну, при старой знакомой этой! У кого он сегодня ночь провел...
Отражения переглянулись, задумались.
- А вдруг... - замирающим голосом начал Егорка - и все обернулись к нему. Сглотнул, облизнул губы. - А вдруг он в зеркале жену увидел?
- Хм... Это в смысле - покойницу? - Василий и Арчеда озадаченно посмотрели на дядю Семена.
Тот мыслил. Губами жевал.
- Всяко бывает... - нахмурившись, молвил он наконец. - Если, скажем, зеркало занавесить забыли или простыня с него как-нибудь случайно соскользнула... Словом, если покойник в нем хоть раз отразился... тогда - да...
- И что за это? - мигом вклинился Егор, которого, по обыкновению, интересовало не столько преступление, сколько наказание.
- Ничего. Занавешивать надо. А вот если и занавесили, и простыня не соскальзывала, а отражение покойника все равно потом в зеркало влезло, то тут уже серьезно. Тут - скандал... За такое вмиг квалификации лишат и из зазеркалья вышибут...
- Куда?
- На улицу! Куда еще вышибают? И к бирже потом даже не приближайся не пустят... Иди вон морды с ведрами в колодце отражай!
Василий вдруг забеспокоился, закрутил головой.
- Бугра бы нашего кликнуть! - озабоченно предложил он. - Разговор-то - по делу. Всех касается...
Персоналии оглянулись на коробку павильона, где вовсю шла подготовка к появлению хозяина квартиры.
- Ну что за освещение? Что за освещение?.. - раздавался изнутри раздраженный голос распорядителя. - Почему все такое блеклое? Оттенки теплее. Еще теплее! Он же не с пьянки, он от женщины возвращается! Может быть, даже от старой своей любви! На всем должен лежать особый свет...
- Нет, не стоит, - решил дядя Семен. - Попозже...
- А что такое?
- Да Леня с ним опять повздорил... Вздернутый он сейчас. Лучше как-нибудь потом... Скажи, Вася, а не было намека, что соколик твой сам женушку в гроб вогнал?
Тот оторопел, заморгал.
- В смысле - пришиб, что ли?
- Нет. Если бы пришиб, он бы сейчас отражался не здесь. Он бы сейчас отражался в местах не столь отдаленных... время от времени... Как у них вообще с супругой в последние годы жизнь складывалась?