— Хьюго, — говорит она со злостью. Он выглядывает из-за плеча Барби и широко улыбается, когда видит её.

— Ох, моя сладость. Ты выглядишь прекрасно. — Его глаза скользят по её телу, не скрывая ни одного из его желаний. Молли красива, но не мой тип, но она, безусловно, возглавляет список по шкале Хьюго. Молли закатывает глаза.

— Серьёзно Хьюго. Не мог бы ты убрать шлюху с колен, прежде чем ты трахнешь её у меня перед глазами? — Она наклоняет голову и вскидывает на него брови.

Он отталкивает девушку с колен.

— Только потому, что мне нравится, когда ты грязно ругаешься. — Он подмигивает. Я фыркаю. Хьюго снова в игре.

Молли обходит бар и протягивает ему салфетку.

— Может быть, тебе следует вытереть слизь улитки со своей ноги? — Она сладко улыбается. Я смеюсь. Е*ать меня, у этой девушки есть стальные яйца. Она до боли напоминает мне Лилли. Они во многом так похожи. У них одинаковые манеры и высказывания, как это бывает у людей, которые выросли вместе. Это причиняет мне боль.

Молли поворачивается ко мне, пока Хьюго избавляется от ходячего ЗППП.

— Ты… — она качает головой. — Ты выглядишь, как дерьмо.

— Ты уже говорила это, — ворчу я. Комната вращается и это очень плохо. Я опираюсь локтями на барную стойку, нуждаясь в устойчивой поверхности, чтобы удержаться в вертикальном положении

— Да, вероятно, нужно было сказать это дважды. — Она делает паузу, её глаза исследуют меня. — Она бы не хотела этого, ты ведь знаешь. — Моя грудь сжимается от боли, когда она упоминает о ней.

— Не надо, Молли, — предупреждаю я её.

— Ты не можешь просто засунуть голову в песок... или в бутылку текилы, как сейчас и происходит. Она бы не хотела видеть тебя таким. — Её голос мягкий, но одновременно суровый.

— Это она оставила меня, помнишь? То, чего она хочет, больше не считается. — Я опускаю голову. Бл*дь, больно даже думать о ней.

Она хватает моё лицо, заставляя посмотреть на неё.

— Тео, ты саморазрушаешься и сгораешь. Если ты когда-нибудь захочешь вернуть её, тебе нужно взять себя в руки. Лилли тянется к сильным личностям. Она терпеть не может слабость. Что она сделает, когда увидит слабость? Она пустится наутёк.

Я хмурюсь.

— Она уже сбежала от меня. Я со всем этим так облажался, Молли. Это слишком больно. — Я говорю бессвязно, но слов не остановить.

— Эй, посмотри на меня. — Я поднимаю глаза к её лицу. — Её дело будет слушаться в суде через два дня. — Она вскидывает брови, многозначительно глядя на меня. — Возьми. Себя. В. Руки. Сейчас же.

— Она не хочет меня, она будет бороться со мной, — ругаюсь я.

— Конечно, будет, это же Лилли. — Молли пожимает плечами. — Помни, что лучшие вещи в жизни никогда не бывают лёгкими. — Она мягко поглаживает моё лицо. — Сражайся, — шепчет она мне на ухо. — Будь её силой. Она скорее умрёт, прежде чем признает это, но ты нужен ей.

Молли отворачивается от меня.

— Хьюго, пойдём, — говорит она командным тоном. — У меня в запасе не так много времени.

Хьюго сажает меня в такси, прежде чем уезжает с Молли. Он следует за этой женщиной, как чертова ручная собачонка. Она, должно быть, волшебница в постели. Я никогда не пойму, почему, чёрт возьми, она даёт ему шанс. Я люблю Хьюго, как брата, но у неё могли быть намного лучшие варианты, чем он.

Я прислоняюсь головой к окну. Два дня. Два дня, пока я не увижу Лилли снова.

Я смотрю на океан, когда волны лениво накатываются на пляж. Сейчас раннее утро и легкая дымка скользит по волнам, солнце только достигает пика на горизонте. Мне нравится здесь, тут так спокойно. Умиротворённость приносит блаженство в мое удрученное состояние. Как хорошо иногда сидеть здесь часами, просто наслаждаясь безмятежностью.

Сегодня у меня нет времени, чтобы посидеть подольше. Я должна вернуться домой и оставить мой маленький островок умиротворения позади. Я живу у Гарри уже около двух недель. Как только взять себя в руки, я собрала сумку и уехала к нему.

Я знаю, о чём вы думаете. Я не сбегаю и не прячусь. Мне просто нужно собраться с силами. Мне нужно прочувствовать всё до конца, почувствовать боль и предательство, потерю и тоску. Обычно я могу отключиться, когда дело доходит до эмоций, но должна признать, что Тео действительно выбил меня из колеи всем этим.

Мне нужно было уехать, потому что даже Молли и Джордж не осознавали, какой ранимой сделал меня Теодор Эллис. Я стала такой очарованной им, такой зависимой от него, что забыла о своём правиле номер один: сначала защитить себя. Прежде, чем я осознала, что произошло, я отдала ему своё сердце и своё доверие. Это так глупо. Влюбилась в мужчину, который, как я знала, потом причинит мне боль, и всё же, я пошла на это. Я проигнорировала все свои инстинкты и ради чего? Похоть? Я думала, что так. Думала, что между Тео и мной были просто страсть и огонь. Между нами определённо существует влечение – магнетическое и роковое, но постоянная, ноющая боль в груди не является следствием похоти, это боль от разбитого сердца. Разрушено моё сердце, которого, как я думала, у меня никогда не было, и как только я осознала это, его жестоко отняли, прежде чем я успела осознать, что у меня было, что у нас было… что я была влюблена в него. Что я влюблена в него. Я думала, что знаю, как быть разрушенной. Я думала, что знаю, как быть сломленной, как оказаться на самом дне. Оказывается, есть ещё один слой ниже этого. Я никогда прежде не чувствовала такой боли. Я не знаю, следует ли биться в истерике, кричать или плакать. Это такое состояние тоски и печали, когда тебя полностью поглощают страдания. Временами такое ощущение, что это душит меня. Я чувствую, что во мне только пустота, и она никогда не заполнится снова. Я неполноценная. Даже дышать без него больно, и с каждым обжигающим вдохом моя душа болит за него. Я ненавижу его за то, что он сделал со мной, но скучаю по нему так сильно, что это за пределами понимания. Такое ощущение, будто я тоскую о нём, вместо того, чтобы расстаться с ним. Возможно, я печалюсь, потому что потеряла себя. Кто знает? Всё, что я могу сказать, раньше я поступала мудро, не позволяя себе влюбляться. Ничего не стоит этой разрушительной, изнуряющей боли. Я не смогла избежать этого и теперь плачу цену. Это худшая часть из всего, хочется свернуться в клубок и плакать: я сама виновата во всём. Ты можешь вытерпеть побои, если тебя принуждают, но здесь, похоже, я сама держала руку над пламенем, и остаётся только плакать, когда обожглась. Это было неизбежно. Я хотела бы сказать, что позволила сердцу управлять моей головой. Звучит намного поэтичней. Хуже того, я позволила своим гормонам управлять головой. Я позволила ему манипулировать моим телом, соблазнить меня до точки невозврата.

Вот поэтому сейчас я здесь, чтобы поплакать без зрителей. Я знала, что это не будет выглядеть красиво, поэтому пришла к единственному человеку, который действительно знает меня без всяких прикрас, к моему брату. Сегодня я возвращаюсь в Лондон, потому что завтра состоится слушание дела в суде, просто чтобы добавить ещё больше дерьма в уже существующую кучу.

Я нормально отношусь к возвращению в Лондон. Я готова. Я не какая-то сломленная, маленькая девочка. Я просто потеряна. Вопрос в том, куда двигаться дальше? Я не знаю. Изо всех сил пытаюсь отрицать, что Теодор Эллис изменил меня. Такое ощущение, что он поставил на мне клеймо. Пробил брешь в моей броне, которую я не могу залатать, как бы ни старалась. Я не могу вернуться назад и стать такой, какой была прежде, та девушка исчезла, раздавленная собственной глупостью.

Ненавижу чувствовать себя так, как чувствую последнюю пару недель, но ведь я сама позволила ему иметь такую власть надо мной. Изо дня в день чувствую себя медленно умирающей. Боль притупляется, так же, как и всё остальное вокруг. Я не знаю, как идти вперёд. Раньше я всегда была сильной, но это была сила, которую ты постепенно копишь в себе и потом сражаешься. Когда я была с Тео, моя сила была естественной и непоколебимой, я черпала её от Тео. Сейчас я больше не могу собраться, во мне всё исчезло. От меня осталась только оболочка, вот во что я превратилась. Бесчувственная, закрытая, недоступная. Всё, что мне нужно прямо сейчас, быть недоступной.