"Народ" вывел его из тяжелого положения, - он так вопил, что привлек к себе общее внимание.

- Проклятая еврейская шайка! - кричал он. - Довольно уж народ терпел от вас!

Все поддержали его: вкладчики, спекулянты, актеры, зрители и заблудившиеся мечтатели.

Глубоко потрясенному поэту Гуммелю пришлось усомниться в мировом перевороте из-за отказа "Главного агентства по устройству жизни" от платежей. Только Элиас являл собой оазис беспечности.

- Чего надрывается этот парень? - спрашивал он, показывая большим пальцем через плечо на шумевший "народ". - Вольно ж ему было всему верить!

Терра энергично протиснулся в комнату. Он и сам верил в директора, верил настолько, что не принял никаких мер предосторожности и таким образом ускорил катастрофу!.. В темную каморку вторглись беснующиеся дикари, а между тем дядюшка Ланге, глухим воем выражавший скорбь о потере столь тяжко заработанных грошей своей дочери Альмы, орудовал топором. Рама обитой войлоком двери затрещала, наконец дверь поддалась и толпа ввалилась в комнату. Но взятая с бою тайна оказалась иной, чем все ожидали. При виде комнаты с бутафорией вместо книг, с люком, с пустыми стенами вместо несгораемых касс, наполненных награбленным добром, многим стало смешно. Но, заглянув за один из бутафорских книжных шкафов, люди перестали смеяться. Безмолвно толпились они, обмениваясь вполголоса краткими соображениями, а затем дружно удалились.

Терра закрыл дверь и для безопасности припер ее самыми тяжелыми креслами. Только тогда он прошел за створку. Директор сидел в кресле у письменного стола, навалившись на один из локотников. Правая рука с револьвером свешивалась вниз; казалось, что она хочет потихоньку засунуть оружие под ковер. Голова склонилась набок и упиралась подбородком в плечо; таким образом, некогда пламенный, а теперь стеклянный взгляд директора приходился, как обычно, на уровне рук посетителей. Казалось, ему по-прежнему важнее всего, что они принесли.

- Несчастный шарлатан, - заговорил Терра, - больше ждать нечего. Все это было лишь плодом твоего шарлатанства, плодом нашего общего шарлатанства. Чем сильнее я и мне подобные верили в существующий социальный строй, тем несокрушимее казался и ты. Временами чувствовалось, что в делах не все ладно, но никто не задавался вопросом, совместимы ли миражи с делами. Ты жертва всеобщей потребности в несбыточном. Те, кто ее удовлетворяет, гибнут, не дождавшись признательности. Мир праху твоему! - заключил он, услышав шаги.

Из люка появилась княгиня Лили.

- Я не любопытна, - заявила она, когда Терра хотел провести ее за бутафорскую стену. - Кроме того, я боюсь новых разочарований.

- Он совсем не страшен.

- У него было все, чего я тщетно искала в мужчинах.

- Неправда, - сказал Терра в приливе ревности. - У него не было будущности.

- Смерть - единственное, чего нельзя простить. - С этими словами она повернулась к выходу. У самой лестницы она, однако, остановилась и схватилась за перила, у нее дрожали колени. - И я собиралась за него замуж. - Она содрогнулась. - А как раз теперь мне было бы особенно некстати попасть впросак.

- Мое восхищение растет с часу на час, - как я понимаю, вы у нового поворота жизненного пути.

Она вдруг протянула ему руку.

- Я должна быть благодарна вам, Клаудиус.

- А я несказанно поражен, что вы еще помните мое имя, - произнес он смиренно.

- Мне сообщили, какую деятельность вы развили сегодня, чтобы вызвать здесь взрыв.

- В этом вы мне ни на йоту не уступали, ваша светлость. Вы пожертвовали даже своими жемчугами.

- Деньги не имеют значения там, где речь идет о более важном, ответила она горделиво. И торжественно, почти с нежностью: - Вы, милый друг, уберегли меня от такого скандала, который никак не может быть на пользу женщине. Этого я не забуду никогда. Рассчитывайте на меня. Я приду вам на помощь при любых обстоятельствах. Клянусь в этом памятью покойного, закончила она и стала спускаться впереди Терра по ступенькам.

- Ваша квартира носит отпечаток изысканного вкуса, - констатировал он внизу.

Она поджала губы.

- Он вас уже не слышит. К счастью, все записано на мое имя и полностью оплачено.

В одной из комнат, весело взвизгивая, без устали бегал из угла в угол ребенок, совсем еще крошка. Няня исчезла при их появлении.

- Мама! - радостно крикнул малыш, бросил куклу, которую таскал за собой, и повис на матери.

- Он умеет радоваться, - заметил Терра. - И у меня, говорят, была сильно развита эта способность.

- Он все еще неразрывно связан со мной, - сказала мать. - Когда я волнуюсь, его невозможно унять.

- До сих пор? А сколько ему лет?

- Ему два года и три месяца, мой друг, - ответила она и посмотрела на него. Взгляд Терра, выдержавший ее взгляд, дрогнул, он сам не знал, больно ли, или сладостно. Он засмеялся.

- И три года прошло со времени нашего близкого знакомства. Вы строго выдержали законный срок, Лили.

- Это мальчик, - деловито пояснила она, - зовут его Клаус, как и полагается. Дай ручку дяде, Клаус!

Терра наклонился, чтобы взять ручку ребенка. Его темные глаза с жгучим вниманием впились в карие глаза ребенка, в личико с красками блондина. Он едва удержался, чтобы не покачать головой. В конце концов это могло быть даже и правдой. Факт, не менее невероятный, чем многие другие. Нетрудно принять эту версию, как и всякую другую... Испуганный ребенок поспешил ускользнуть от назойливого гостя. Он поплакал минутку, а потом, весело взвизгивая, снова принялся бегать по комнате.

- Позвольте выразить вам мою искреннюю, глубокую признательность, произнес Терра и с изысканной любезностью поцеловал унизанную кольцами руку княгини.

- Благодарность взаимная, - ответила она и налила ему ликера.

- Разрешите задать вам только один скромный вопрос: почему именно на мою долю выпало это незаслуженное счастье?

- Оно было не так уж не заслужено, - ответила она, пожимая плечами. Ведь вы настоятельно требовали ребенка.

- А до меня? - начал он злобно.

- До вас, если вам угодно знать, никто этого особенно не требовал.

Тяжело дыша, он устремил взгляд в одну точку.

- Каковы же будут дальше наши отношения? - миролюбиво спросила она.