Обстановка была в те времена на нашей границе (да, видимо, и на других), чего греха таить, довольно напряженная. Редкие сутки проходили спокойно. То «обстановка» на своем участке, то у соседа слева, то у соседа справа.

Тогда-то и довелось мне разыскивать… Однако расскажу все по порядку.

Случилось это в начале августа. Как сейчас помню, предстояли окружные состязания инструкторов службы собак, первые в моей жизни состязания, и, ясное дело, готовился я к ним, как говорится, с трепетом душевным. Был тогда у меня Кубик — широкогрудый темно-серой масти пес. Составил я план тренировки, прихожу к начальнику заставы для утверждения.

Капитан Пугачевский прочитал его и говорит: «Инструктор вы, товарищ Сапегин, старательный, и овчарка у вас хорошая. План составлен, ничего не скажешь, обстоятельный. Только уверен я, что приличного места вам не завоевать».

«Как так? Почему?» — чуть было не выкрикнул я. Сижу и ничего не понимаю. Думал, что похвалит меня капитан, а он вот что пророчит… Впереди полтора месяца, неужели не подготовлюсь как следует?

«А если мы внесем в план небольшие, совсем незначительные изменения, — продолжает капитан и достает из пластмассового стаканчика карандаш, — тогда вашим соперникам придется туговато… Состязания когда начинаются? Двадцатого сентября… Так вот, семнадцатого, восемнадцатого и девятнадцатого никаких занятий с Кубиком. Слышите? Ни-ка-ких! Иначе притупите интерес к поиску, и собака не покажет того, на что способна», — и капитан зачеркнул в плане назначенные на эти числа тренировки по следу и написал своим округлым почерком: «Прогулки, отдых».

Я попытался было что-то возразить, но капитан перебил меня:

«Когда-то я бегал на длинные дистанции. Стайерами называют таких спортсменов. И знаю по себе, как важно хорошо отдохнуть перед соревнованием»,

Я сделал так, как он велел. И что вы думаете? Капитан будто в воду смотрел. Мы с Кубиком завоевали второе место…

Да, о чем это я? Ага, что капитан подправил мой план. Через час после того меня срочно вызвали в канцелярию. Понимал, что вызывают неспроста, прибегаю и привычно так, скороговоркой: «Товарищ капитан, сержант Сапегин по вашему приказанию…»

На стуле посредине канцелярии, низко опустив патлатую голову, сидел молодой, давно не бритый парень. Он бубнил, что любит южную природу и приехал побродить в этих местах. Нет, он понятия не имеет, что гут запретная зона… Документы? Он был бы рад предъявить их, но, к сожалению, не может. Уснул в поезде и кто-то стащил у него пиджак, а там деньги и документы… И пусть товарищ капитан поверит, что никакого дурного намерения у него и в мыслях не было. Да, он не отказывается, имел при себе карту и компас, вон они лежат на столе. Но разве законом запрещается иметь их? Да ему, как туристу, они просто необходимы…

На какое-то мгновение угодливая улыбка исчезла с его лица, в узких темных глазах мелькнула ненависть. Он напоминал собой крысу, загнанную в угол.

Провозившись с ним полчаса, если не больше, капитан убедился, что напрасно теряет время. Истинных мотивов проникновения в приграничье выяснить не удалось. Задержанный твердо стоял на своем.

Когда его увели, начальник заставы поручил мне прочесать участок, где наряд задержал нарушителя.

Вместе с Ваней Мельничуком иду к месту задержания. Тропинка приводит нас в рощу. Где-то стучит дятел, напоминает о себе кукушка… Хорошо здесь. Полежать бы под дубком на траве, подышать лесными ароматами, да только не до того сейчас. Служба.

Крутым косогором спускаемся к лесной вырубке. Она густо заросла кустарником. Где-то здесь прятался нарушитель. Отстегиваю поводок. А ну-ка, Кубик, принимайся за работу!

Пес хорошо знал свои обязанности и старательно обыскивал ямы, кусты, лощины. Уже проверена добрая половина вырубки, а ничего не найдено. Даю собаке отдых.

Родничок, журчащий из-под вывороченного пня, поит нас вкусной прохладной водой.

Мельничук закуривает и язвительно говорит: «Плохо дело, Кубик? Кишка тонка что-то найти…»

Пес, казалось, почувствовал насмешку и так посмотрел на солдата, что у того сразу же исчезло желание подшучивать. Видимо, понимай он собачий язык, го выслушал бы немало неприятных слов в свой адрес.

Наступила неловкая тишина. Мельничук подавленно молчал, я, сдерживая улыбку, чтобы не обидеть его, покусывал травинку. Так прошло несколько минут.

Спрашиваю у товарища, точно ли тут заметили они неизвестного или, может, в другом месте. Уверяет, что не спутал.

Что ж, поищем еще. Ведь не исключено, что задержанный ничего и не прятал. Но в этом надо твердо убедиться.

Снова начинаю прочесывать вырубку. Вижу, что Кубик, пофыркивая, принюхался к кусту калины и просунул голову в середину его. Пятясь, вытянул модный светлый пиджак. Торжествующе приволок его ко мне.

Вдвоем с Мельничуком рассматриваем находку. В одном кармане обнаружили паспорт. С фотографии на нас смотрело знакомое продолговатое лицо с узкими темными глазками… Тот самый, что уверял, будто у него украли и документы, и пиджак.

Забираюсь в середину куста. Вижу клетчатую спортивную сумку с продуктами, баклажку, скомканную, замасленную бумагу… Тут нарушитель устроил себе лёжку, прятался, выжидая подходящий момент, чтобы пробраться через границу.

В это время Кубик разгреб лапами землю и вытянул из-под корней что-то завернутое в сиреневую майку. Развернули и, точно сговорившись, ахнули: деньги, много денег.

Вот тебе и тихоня, скромный турист, любитель природы! За кордон собирался уйти, подлец.

Спустя недели две или три встречает меня начальник заставы и говорит: «Помните длинноволосого субъекта, задержанного на лесной вырубке?» — «Конечно, помню», — отвечаю. — «Я был в отряде и там узнал, что следствие по его делу закончено. Думаю, и вам небезынтересно будет услышать, с кем пришлось иметь дело». И капитан рассказал мне позорную историю короткой и ничем не примечательной жизни лодыря и тунеядца.

При рождении нарекли его Георгием, но дружки по барам и ресторанам переиначили его на Гарри. Рос он баловнем в хорошо обеспеченной семье архитекторов. Родители были ослеплены любовью к единственному сыну и ни в чем не отказывали ему. Учиться парень не имел ни малейшего желания, с грехом пополам дотянул до десятого класса. В аттестате этого горе-ученика — сплошные тройки, да и их, видимо, ставили то ли из жалости, то ли из стремления скрасить общую картину успеваемости. Подобная тенденция, чего закрывать глаза на очевидность, еще бытует в школах.

Короче, на учебе был поставлен крест. Чем же заняться, какую дорогу выбрать в жизни? О работе на заводе или на стройке Гарри и не помышлял, считал для себя унизительным. А родители не торопили свое великовозрастное чадо. «Пусть ребенок погуляет, — твердили они, — на его век работы хватит, ему всего лишь каких-то восемнадцать». Забыл отец, что сам в такие годы добывал уголь в шахте.

Так жил-поживал в свое удовольствие маменькин сынок, не обременяя себя никакими заботами. Любвеобильные родители снабжали его деньгами, установив своеобразный, что ли, месячный оклад.

Но запросы Гарри увеличивались с каждым днем, и вскоре такой «зарплаты» ему стало мало. Он начал слоняться у гостиниц и ресторанов, заводил знакомство с иностранными туристами определенного толка. То выклянчит у них сигареты «Пэл-Мэл» или никелированную зажигалку «Ронсон», то раздобудет вытертые на коленях, заношенные до блеска джинсы с заморской этикеткой да перепродаст с выгодой.

Из-за пестрых носков либо пачки-другой жевательной резинки он без зазрения совести врал и клеветал на советский строй, на существующие порядки. Одним словом, ел наш хлеб и нас же обливал грязью. Разинув рот, слушал он зарубежные радиопередачи, наивно верил всем этим россказням про тамошнее благоденствие и процветание.

Ежедневные кутежи в ресторанах требовали больших денег, и Гарри вместе с таким же лоботрясом, как и он сам, задумывает налет на кассира продуктового магазина. В руках грабителей появляется значительная сумма. Они готовят еще одно нападение, теперь уже на приемный пункт Ювелирторга, но сообщника внезапно арестовывают. Гарри понимает, что дело плохо, и, боясь расплаты, решает убежать на Запад. Там, в странах «свободного мира», он сам слышал по радио, райская, просто безоблачная жизнь, и его, конечно же, встретят с распростертыми объятиями.