Но вот на дороге попалось что-то интересное. Пес задержался, отстал и внимательно обнюхивает какой-то кустик. Я тотчас ускоряю шаг (чтобы опять дать собаке сильнее почувствовать свою ошибку) и снова с окриком «рядом!» делаю резкий рывок поводком. Джери с виноватым видом занимает полагающееся место.

Так он постепенно привык к команде «рядом». Вскоре я мог на прогулке отцепить поводок совсем, и достаточно было одного приказания, чтобы собака послушно бежала у моей ноги.

Я радовался, замечая все это, видя, как на моих глазах из маленького неуклюжего существа формируется мой четвероногий друг, способный уже что-то выполнять по моему приказанию, что-то запоминать, казалось, даже что-то мыслить.

Давно минуло то время, когда я тщетно старался приучить его к чистоплотности. К полугоду он стал безупречен. Сергей Александрович оказался прав: щенок, действительно, не мог, пока не развился и не окреп физически, выполнить то, что я требовал от него. А я-то уж готов был обвинить его в «тупости»!

Сергей Александрович оказался прав и во многом другом, — я вскоре убедился в этом, — и прежде всего прав в том, что служебное собаководство — интересное занятие, интересное и полезное, особенно для молодежи. Это занятие приучает к самостоятельности действий, организует ум и волю, развивает мужество и сметливость, заставляет еще больше любить родную природу, не говоря о том, что вы получаете массу полезных знаний.

Тренируя собаку длительными прогулками за город, пешком или на лыжах, заставляя ее преодолевать водные пространства и другие препятствия, вы, подчас сами не замечая того, закаляете и свой организм. Прав был наш наставник, когда говорил, что первое увлечение зачастую переходит в длительную устойчивую страсть, нередко — на всю жизнь. Я это испытал на собственном опыте.

Увлечение собаководством дало мне многое. Оно обогатило мои познания по биологии, заставило совершенно другими глазами взглянуть на мир четвероногих существ, окружающих нас, а самое главное, — оно дало мне Джери, моего верного дружка, грозные челюсти которого не раз впоследствии сослужили мне хорошую службу. Джери по праву стал любимцем в нашей семье. Однако же — вот хитрец! — кормила его мать, предан он был каждому члену нашего дома, но повиновался только мне. И в этом я видел еще одно проявление ума собаки.

Бывало, мать выпустит его во двор и потом не может докричаться: зовет-зовет — хоть бы что! Джери бродит по двору, обнюхивает все углы, косит на нее глазом, а сам и ухом не ведет, будто все ее вопли не имели к нему никакого отношения. Потеряв терпение, раздосадованная вконец, мать прибегает ко мне: «Зови Джерку! Все горло сорвала, не слушается!» — Я выхожу на крыльцо, говорю спокойным голосом: «Джери, домой!» — и Джери, как будто того и ждал, с самым невинным видом и с полной готовностью трусит к дверям.

Мать называла это «издевательством» и негодовала страшно! Я же был счастлив.

Если Джери считал, что ему не обязательно сейчас повиноваться, то уж никакая сила не могла сдвинуть его с места, и в этом сказывалась одна из черт его породы.

Дворняжка покорна всегда; всю свою жизнь она вынуждена вести отчаянную борьбу за существование, голодать, скитаться по помойкам, и это отложило отпечаток на ее характере: только не обижайте ее, и она счастлива. Дворняжка не выносит человеческого взгляда; поймав его на себе, она вся сжимается, юлит и делается пришибленной, точно в чем-то провинилась. Джери мог встретить ваш взгляд в упор, не мигая. Бездомная дворняжка, если смотреть ей в глаза, не бросится никогда; породистая злобная собака именно в этом случае может скорее наброситься на вас.

Но нужно уметь различать и настроение собаки. Для всех посторонних в глазах Джери было только одно выражение — злобности, угрозы. Я же читал в них и другие чувства: любовь, преданность, безграничное обожание. Они были очень выразительны, эти голубовато-блеклые светлые глаза с глубокими черными точками зрачков. По выражению глаз я мог безошибочно определить, какие чувства владеют сейчас Джери, я знал — весел он или печален, настроен игриво или готов с грозным рыком ринуться на кого-либо, и в зависимости от этого мог во-время остановить его, направить все его действия в желаемом направлении.

Для неискушенного человека все собаки одинаковы, все «на одно лицо». Он различает их только по росту и цвету. В действительности у животных есть свой характер, свой норов. Последнее обычно бывает как следствие неправильного воспитания.

Академик Павлов подразделил всех собак, в соответствии с особенностями проявления высшей нервной деятельности, на четыре типа: 1) слабый тип (меланхолики); 2) уравновешенный, подвижной тип (сангвиники); 3) возбудимый, безудержный тип (холерики); 4) инертный, малоподвижной тип (флегматики). Замечено, что той или иной породе присущи те или иные наиболее характерные для нее черты поведения: доберман-пинчер — чрезвычайно возбудим, дог — более уравновешен и т. д. Однако внутри породы могут встретиться все четыре типа.

Самый желанный тип в собаководстве — тип устойчивой нервной деятельности, уравновешенный, подвижной тип. Он хорошо дрессируется, послушен и в то же время в меру возбудим, злобен, но уравновешен — зря не бросится. Именно к такому типу принадлежал мой Джери.

Интересно заметить, что характер собаки вырабатывается воспитанием и находится в прямой зависимости от характера хозяина. У хмурого хозяина обязательно будет злая, угрюмая собака. В доме, где все веселы, бодры и ровны в обращении, и животные будут послушными и резвыми, с нормальными проявлениями всех инстинктов. И это вполне закономерно, ибо ни одно животное не находится в такой давней и тесной близости к человеку, как собака, и совершенно естественно, что эта близость оказывает на нее постоянное и действенное влияние.

Я знал теперь, что все собаки различаются по породам, и по характеру их использования подразделяются на три основные группы: служебные, охотничьи и комнатные (или декоративные). К последним относятся все мелкие породы — болонки, левретки, шпицы, мопсы, японские собачки и прочие, вплоть до самых карликовых, способных свободно поместиться в пивном бокале; к служебным относятся, главным образом, все собаки крупные, мощные, обладающие большой силой и выносливостью: все овчарки, лайки, доберман-пинчеры, эрдель-терьеры, доги, боксеры, ротвейлеры, ризен-шнауцеры и др.; к охотничьим — все сеттера, пойнтеры, борзые, гончие, таксы, фокс-терьеры, а также лайки, которые являются универсальной собакой, пригодной как для служебного, так и для охотничьего использования (и в этом ее особая ценность, не говоря о неприхотливости и способности приспособляться к любым условиям)[4]. Все это я узнал из лекций Сергея Александровича и из бесконечных бесед с опытными собаководами.

Сколько разговоров, когда в клубе соберется несколько «собачников»! Пойдут нескончаемые «собачьи» истории, один вспомнит одно, другой — другое... Это действительно клуб, где вы можете и приятно провести время за интересной беседой, и многому научиться. Тут вы узнаете немало такого, чего не найдете ни в одном учебнике. Как выбрать лучшего щенка из «гнезда»? Вопрос, который волнует всех начинающих любителей. Обычно предпочитают самого крупного и толстого. А вот один старый охотник, владелец превосходных лаек, сказал мне, что надо брать самого резвого, хотя бы он даже уступал в размерах другим. Его темперамент — порука, что он не отстанет от них.

Почему собака кружится, прежде чем лечь? Да потому, что миллионы лет назад ее предки жили на воле, и собака, ложась, круговым движением тела приминала высокую траву, устраивая себе логово. Уже давно-давно собака не живет в лесу или степи, но остался атавизм — унаследованная от родичей привычка делать то, что когда-то делали предки, хотя нужда в этом отпала.

А как правильно дозировать выдачу пищи собаке? В условиях питомника — обычно нормируется по весу. Ну, а в любительских условиях — ведь не будешь каждый раз прибегать к помощи весов? Для этого есть общее правило: худеет собака — значит, ей не хватает питательных веществ; если жиреет — вы перекармливаете ее.