И тесна и грязна показалась ему изба родительская, мелка денноночная забота отца с матерью о скромном хозяйстве, глупы речи неотесанных деревенских товарищей, неприглядны лица красных девушек... Отрезанный ломоть ! ..

Когда Патап Максимыч объявил Алексею, что не станет дольше держать его, крепко парень призадумался. Все случилось так быстро, так для него неожиданно. Решенье огорченного Чапурина застало Алексея врасплох... Куда деваться?.. Домой идти - силы нет... Не ужиться ему под одной кровлей со стариками,- воли, простору, богатой жизни ищет душа молодецкая... Трудом богатство нажить?.. А сколько годов на это надобно?.. Марья Гавриловна?.. Но Алексею хоть и думалось, а как-то все еще не верилось, чтоб она за крестьянского сына пошла.

* * *

Недели полторы после Настиных похорон приехал к Патапу Максимычу из Городца удельный крестьянин Григорий Филиппов. Запершись в задней горнице, добрый час толковал с ним горемычный тысячник. Кончив разговоры, повел он приезжего по токарням, по красильням, по всему своему заведению. Затем наказал Пантелею, окликнул бы он рабочих.

- Алексея Трифонова доводится мне в Красну Рамень послать,- объявил Патап Максимыч стоявшей без шапок толпе работников.- Оттоль ему надо еще кой-куда съездить. Потому с нонешнего дня за работами будет смотреть Григорий Филиппыч... Слушаться его!.. Почитать во всем... У него на руках и расчеты заработков.

- Слушаем, батюшка Патап Максимыч! - в голос отозвалисьтокари и красильщики, искоса поглядывая на нового приказчика.

Понурив голову, неспешными шагами пошел Патап Максимыч домой. Мимоходом велел Пантелею Алексея к нему позвать да пару саврасых вяток в тележку на железных осях заложить. А сиденье в тележке наказал покрыть персидским ковром, на котором сам выезжал в дальню дорогу.

Вошел Алексей в хозяйскую боковушу, положил богу уставные поклоны, низко поклонился стоявшему у окна хозяину.

- Новый приказчик поряжон,- сухо, не глядя на Алексея, сказал Патап Максимыч. Молчал Алексей, склонив голову.

- Пора тебе. Ступай с богом,- молвил угрюмо Чапурин.

- Слушаю,- едва слышно ответил Алексей.

- Для видимости... спервоначалу ехать тебе в Красну Рамень - на мельницы,сказал Патап Максимыч, глядя в окошко.- Оттоль в город. Дела там нет тебе никакого... Для видимости, значит, только там побывай... Для одного отводу... А из городу путь тебе чистый на все четыре стороны... Всем, кого встретишь, одно говори - нашел, дескать, место не в пример лучше чапуринского... Так всем и сказывай... Слышишь?

- Патап Максимыч...- начал было Алексей.

- А ты молчи да слушай, что люди старей тебя говорят,- перебил Патап Максимыч.- Перво-наперво обещанье держи, единым словом не смей никому заикнуться... Слышишь?

- Слушаю, Патап Максимыч,- полушепотом сказал Алексей.

- Смалчивать будешь - не вспокаешься... По гроб жизни тебя не оставлю,продолжал Патап Максимыч.- Не то что девичьей глупостью где похвалиться, болтнешь чуть что ненароком - не уйдешь от меня. Помни это, заруби себе на носу...

- Буду помнить, Патап Максимыч,- отозвался Алексей глухим, едва слышным голосом.

- То-то. Не мели того, что осталось на памяти,- молвил Патап Максимыч.- А родителю скажи: деньгами он мне ни копейки не должен... Что ни забрано, все тобой заслужено... Бог даст, выпадет случай - сам повидаюсь, то же скажу... На празднике-то гостивши, не сказал ли чего отцу с матерью?

- Никому ничего я не говаривал,- упалым голосом отвечалАлексей.

- И не говори!.. Оборони тебя господи, если кому проговориться смеешь,строго сказал Патап Максимыч, оборотясь лицом к Алексею.- Это тебе на разживу,- прибавил он, подавая пачку ассигнаций, завернутую в розовую чайную бумагу.- Не злом провожаю... Господь велел добром за зло платить... Получай!

- Патап Максимыч! - воскликнул было Алексей, не принимая подарка.

- Чего еще? - грозно закричал на него Чапурин, сверкнув глазами.

- Тяжелы ваши милости! - едва переводя дух, проговорил Алексей.- Молчать! - громче прежнего крикнул Патап Максимыч.- Смеет еще разговаривать... Бери! Не протянул руки Алексей.

- Да бери же, босопляс ты этакой!.. Бери, коли дают,- топнув ногой, крикнул на него Патап Максимыч.- Ломаться, что ли, передо мной вздумал? Чваниться?.. Так я те задам!.. Бери, непуть (Непутный человек, иногда бес.) этакой!..

Дрожмя дрожали руки у Алексея, когда принимал он подарок от Патапа Максимыча. Хоть корыстен был, а эти деньги ровно калено железо ожгли его.

Ни слова не говоря, до земли поклонился он Патапу Максимычу.

- Для че валяешься? - строго молвил ему Патап Максимыч, оборачиваясь к окну.- Только богу да родителям в ноги следует кланяться - больше никому. Встал Алексей и замолчал, потупя очи.

- Нужда придет - письмо пиши: помогу,- говорил Патап Максимыч, глядя в окно.- А сам глаз не смей показывать... есть ли место на примете?

- Никакого нет,- ответил Алексей.

- В Комарове побывай. Марья Гавриловна Масляникова, что живет у сестры в обители, вздумала торги заводить, пароход покупает. Толкнись к ней - баба добрая... Без приказчика ей нельзя... Скажи: от Патапа, мол, Максимыча прислан.

Вздрогнул Алексей от речей Чапурина. И слышится, да не верится.

"Как же это так? - думает он.- Отчего же она сама не сказала мне?"

- Ну, с богом...- после долгого молчанья сказал Патап Максимыч, продолжая глядеть в окно.- Отправляйся.

- Патап Максимыч!..- упалым голосом начал было Алексей.

- Нечего тут!.. Коли сказано "с богом", так берись за скобку да шасть за косяк...- угрюмо сказал Патап Максимыч, не отворачиваясь от окна.- Пару саврасых с тележкой дарю. На них поезжай...

- Прости ты меня, ради господа...- зарыдал Алексей, падая к ногам Патапа Максимыча.

- В шею, что ли, толкать? - закричал тот.- Убирайся, покуда цел!

Грустно поднялся Алексей и неспешными шагами вышел из горницы. И тут не обернулся Патап Максимыч.

Но долго по уходе Алексея глядел он в окно. Очей не сводя, мрачно смотрел, как тот сряжался в дорогу, как прощался с Пантелеем и с работниками, как, помолившись богу на три стороны, низко поклонился покидаемому дому, а выехав за околицу, сдержал саврасок, вылез из тележки, еще раз помолился, еще раз поклонился деревне...