Ярость наполнила его глаза.

— Я любил своего брата. И думай, что хочешь, но это было его единственное желание, о котором он не просто просил, а умолял меня. Так что да, я сделал это. Для него.

— Ты должен был отказать ему.

— Ты хоть раз смогла сказать ему — «нет»?

Я хотя бы попыталась, в отличие от него.

— Он меня не послушал.

Я села и уткнула лицо в ладони.

— Так ты понимаешь, о чем я говорю?

Я кивнула.

— И ты понимаешь, что он оставил меня разгребать все то, что сейчас просто рушится на части, в полном одиночестве.

Я снова кивнула и посмотрела на обезумевшие глаза Каллиаса.

Ну почему он должен выглядеть так же, как Кинг? Почему?

— Это безнадежно.

Каллиас улыбнулся.

— Я рад, что меня хоть кто-то понимает, — он сел рядом со мной. — Этот исход никогда не был моим желанием, но теперь люди требуют мою голову. Мой брат — мученик, и нет никакой возможности разубедить их и восстановить мир.

Черт!

Мне не хотелось его жалеть.

— Мне очень жаль, — вздохнула я. — Я бы хотела тебе помочь.

— Как и я.

— Итак, почему ты здесь? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Наверное, потому что завтра тело моего брата предадут земле, и моя стража убьет меня из мести.

В моей голове щелкнуло.

— Что?

— Я понимаю, в это трудно поверить, но у меня есть друзья. Они и предупредили меня об этом в надежде, что сбегу и спасу себя.

— И что ты собираешься делать?

— Завтра я умру и присоединюсь к своему брату.

— Но он же этого не хотел, — вскрикнула я.

— Я знаю. Но я не могу продолжать жить, испытывая чувство вины за его убийство. Так что, все к лучшему.

Кажется, здесь все решили умереть ни за что. Одна огромная, чертова Греческая трагедия.

Хотя, с другой стороны…

— Каллиас, ты убил своего брата и должен ненавидеть себя. Ты должен был знать, что вся эта ситуация — один огромный пиздец! Тебе не приходило в голову рассказать ему о том, что у тебя имеется столько врагов?

— Я не знал, что люди настолько меня презирают.

Я хотела расцарапать его лицо. Он не заслуживал чего-то настолько красивого.

— Знаешь что? Это не мое дело. Лично я просто уйду!

Потому что, честно говоря, мне нужно решать свои проблемы. То есть если я хочу хоть когда-нибудь увидеть снова любимого мной человека, мне придется заставить работать этот чертов браслет. И еще мне было необходимо подумать о том, как недавние события скажутся на моей семье.

— Я чувствую себя хуже, чем ты можешь себе представить, — тихо произнес Каллиас.

— Почему ты все еще здесь? — повернувшись, я увидела, что его лицо стало ярко-красным.

— Потому что я видел, как ты прокляла его, — его слова были полны горечи. — Я видел тот взгляд в твоих глазах и хотел провести свою последнюю ночь на земле с человеком, который понимает мою боль. Я хотел разделить свои воспоминания о моем брате с тем, кто любил его так же сильно, как я.

— О! — я сдалась под натиском отчаяния и искренности, звучавших в его словах.

Черт! Я не могла переступить через себя, даже если мне и хотелось упрекнуть его в том, что он натворил, я не могла этого сделать.

Я опустила взгляд себе под ноги и вздохнула.

— Прости. Мне не следовало говорить то, что я сказала. Просто… я разозлилась. И я скучаю по нему.

— Значит, я был прав. Ты его любишь.

— Да, — подтвердила я. — Именно поэтому я прокляла его, чтобы сохранить ему жизнь.

Я понимала, насколько странно это звучит, но я не знала, как объяснить это по-другому.

— Но теперь я не знаю, правильно ли я поступила.

Я обрекла всех пережить ту же самую судьбу, которую я так отчаянно стремилась изменить.

— Ты сделала то, что должна была сделать, — сказал он. — Как и я.

— Это так ужасно…

— Ты же не откажешь умирающему человеку в его последнем желании?

— Ты хочешь, чтобы этой ночью я осталась с тобой?

— Да.

Маразм! Кто захочет провести это время со мной? Я же сломлена.

— Обещаю, — нарушил молчание Каллиас. — Этого бы хотел Драко.

Это у него такое чувство вины? Неважно. Все равно это сработало.

— Ладно, — прошептала я.

— Спасибо, — Каллиас обнял меня, как если бы при всей его мощи был простым ребенком. — Драко был прав в отношении тебя. У тебя доброе сердце.

Не в состоянии дышать я выскользнула из его объятий.

— Едва ли.

Каллиас схватил меня за плечи.

— Будь на твоем месте я, то без разговоров убил бы себя. Так что, поверь, это очень милосердно.

Кроме умопомрачительного, адски сексуального тела, Каллиас был совсем не похож на своего брата. Он любил хорошо проводить время, бездельничать вместе со своими друзьями (такими же разгильдяями), пить вино и развлекаться с женщинами. Каллиас не проявлял никакого интереса к правлению их народом и не хотел брать на себя никаких обязанностей. Я слышала о том, что близнецы бывают с прямо противоположными характерами, но впервые увидела это воочию.

После того как мы отнесли Артефакт в сокровищницу Кинга, где спрятали его как можно дальше и приказали охранникам не впускать туда никого ни по какой причине, мы спустились вниз к тихому пляжу на восточной стороне. Каллиас хотел поговорить о Драко, наверное, ассоциируя его со мной. Он был настолько печален, что я не могла ему отказать, да и когда я смотрела на него, то вспоминала его брата.

— Отец выбрал Драко, а не меня, как своего приемника,— сказал он.

— Ты злился? — спросила я.

Я пыталась не дать своему струящемуся платью раскрыться, когда поднялся сильный ветер, а Каллиасу же, напротив — было наплевать, и при новом порыве ветра его саронг раскрыл все его интимные места. Я старалась не подглядывать, но они были близнецами, и мое любопытство взяло верх.

Ну да, идентичны.

В любом случае минойское отношение к наготе отличалось от моего собственного.

— Нет. Я никогда не злился и не завидовал своему брату, — ответил Каллиас. — Даже наоборот. Всем было наплевать на то, как я провожу свое время, и я наслаждался плодами жизни: играл с другими детьми, проводил время с мамой, ловил рыбу, пил, охотился. Занимался всем, что мне нравилось. Мне было жаль Драко.

Это было иронично. Драко был обременен будущим их народа, а его брат, росший, как сорванец, был безрассудным диким ребенком. А ведь все могло сложиться по-другому.

— Так ему нравилось… я имею в виду, Драко нравилось быть королем?

Каллиас пожал своими широкими мощными плечами. Смешно, но он даже хмурился так же, как и Кинг. Из-за этого я скучала по нему еще больше. И мне отчаянно хотелось стать для Каллиаса опорой, которую он так ищет, как будто он мой собственный брат.

— Драко всегда был серьезным, упертым, как будто никогда не был ребенком. Мои кузены и я боялись его. Я помню, что даже когда мы были маленькие, я всегда пытался спрятаться, если видел его поблизости.

Я засмеялась.

— Я могу себе представить маленького тирана. Это ему подходит.

— Я думаю, это результат опеки моего отца. Он слишком давил на Драко, искореняя любые признаки слабости. Отец хотел, чтобы Драко рос честным человеком, проявляющим сострадание, но не подвластный этому чувству.

— Он же его не бил? — спросила я, думая, что вряд ли это было редкостью в те времена.

Да блядь, люди до сих пор избивают своих детей. Чтоб им провалиться!

— В этом не было необходимости. Один взгляд на суровое лицо моего отца, и ты чувствуешь, как по твоей ноге сбегает вниз теплая струйка мочи. Он всегда говорил: «Оставьте свое сострадание для Богов. Мы здесь для того, чтобы править». Для него это означало поддержание мира, укомплектованность, хорошая подготовленность и обеспечение всем необходимым нашей армии, и пища для людей.

— Не похоже, что у него было веселое детство.

— Ну, он должен был научиться управлять собственной армией, в его владение должны были перейти около двадцати островов и первоклассные лошади, — он улыбнулся своим мыслям. — А вот у меня было веселое детство. Думаю, Драко ненавидел меня за это, но когда мы стали старше, я стал его единственным другом. Наверное, потому что я понимал его лучше всех, ведь наши родители и Совет всегда стремились только к одному — угодить богам. Потом Драко всегда во всем советовался со мной, особенно, когда дело шло о личной сфере его жизни.