В наших городах становится все больше скверов. Но присмотритесь внимательно к этим зеленым квадратам. Там и сям они обезображены небрежными пешеходами. И тут не надо, как в известной песне, спрашивать:

— Куда ведешь, тропинка милая?

Все ясно без слов. Такие самочинно проложенные тропинки ведут обычно к магазину или аптеке, газетному киоску или трамвайной остановке. Чтобы попасть в перечисленные пункты, не повреждая растений, надо сделать несколько лишних шагов по асфальту. Но как раз эти несколько шагов для людей, не привыкших считаться с общепринятыми правилами, и бывают самыми трудными!

Практикой установлено, что если курить в зале кинотеатра, то продукт курения — махорочный и папиросный дым — затемнит экран, и тогда лицо вашего любимого киногероя не будет таким ярким и впечатляющим, каким хотелось бы его видеть. И все же, сидя в клубном зале во время киносеанса, вы замечаете, как то в одном, то в другом углу вспыхивают папиросные огоньки каких-то неистовых курильщиков.

Опыт показал, что во время поездки в трамвае, автобусе или троллейбусе целесообразно входить в заднюю дверь, а выходить через переднюю. Не знаю, может быть, по этому поводу даже были проведены научные исследования и сия истина непреложно доказана с помощью каких-то сложных формул и теорем. Во всяком случае, сомневаться в ней не приходится. Но, несмотря на это, мы ежедневно сталкиваемся в троллейбусе с людьми, отчаянно стремящимися выскочить именно через заднюю дверь. Сталкиваемся не в переносном, а в прямом смысле этого слова.

Кажется, ясно, что если в читальном зале библиотеки вести громкие научные дебаты или горячий обмен мнениями по поводу вчерашнего футбольного состязания, то из чтения не будет никакого толку: шум рассеивает внимание, и, выражаясь научно, усвояемость материала затрудняется. Почему же в отдельных читальных залах понадобилось учредить штат специальных работников для поддержания тишины и порядка?

Есть правила писаные и неписаные. Последние обычно соблюдать труднее, чем первые.

В самом деле, невозможно заготовить сто тысяч табличек для стадиона в Лужниках с такой даже очень лаконичной надписью: «По сиденьям не прыгать». И нельзя оправдывать именно отсутствием таких табличек массовое прыганье по лавкам, которое можно наблюдать здесь по окончании каждого матча.

Обычно принято не делать надписей на стенах, пускай даже очень остроумных. К услугам человека, желающего высказать пришедшую ему в голову оригинальную мысль в письменной форме, всегда есть лист бумаги, тетрадь, блокнот. И управляющие домами правильно поступают, не вывешивая в подъездах таких объявлений: «На стенах не писать!» Это само собой разумеется. И, тем не менее, стены в подъездах очень многих домов испещрены самыми различными надписями, подчас малопристойного характера.

В доме, где я живу, есть лифт. Таблички с перечислением этажей в лифте были сделаны из картона. Какие-то не в меру резвые шалуны спичками выжгли все таблички до одной. Тогда вместо них установили медные таблички. Но те же прелестные создания, вооружившись острым инструментом, тщательно выскоблили каждую надпись, воспроизведенную на меди сложным фотомеханическим способом.

Чтобы таких вещей не было, надо с малых лет приучать человека соблюдать неписаные правила общежития.

Находясь в Праге, я видел, как один гражданин пребольно отшлепал своего шестилетнего сынишку. Сначала мне стало жалко малыша, а потом я решил, что экзекуция учинена правильно: малыш загрязнил садовую скамью. Я уверен, что после такого строгого внушения указанный малолетний гражданин Чехословацкой Социалистической Республики на всю жизнь запомнит, что на скамью, предназначенную для сидения, нельзя вставать ногами.

Пусть поймут меня правильно: я не за истязание детей. Но некоторые твердые понятия и правила надо вкладывать в их умы в совершенно непререкаемой и категоричной форме. И, конечно, воздействовать на ребят личным примером, не устраивать лазейки в правилах, обязательных для всех.

Если внимательно осмотреться вокруг, то нетрудно заметить, что мы дружно скапливаемся у касс магазинов и театров, у газетных киосков, на автобусных остановках. В таких случаях каждый из нас становится в очередь и считает справедливым, если на ожидание у него уходит пять-семь минут. Но вот вы находитесь в театральной раздевалке после окончания спектакля. И видите небольшую стайку людей, которых работники гардероба обслуживают вне очереди. Сначала вам кажется, что это одевается какая-то приезжая делегация. Но нет, не похоже. В этой стайке собрались разные люди и, одевшись, уходят поодиночке. Одно лишь их объединяет: у каждого из них вы видите в руке бинокль. Оказывается, что человек, взявший на вешалке эту принадлежность, имеет право получить свою одежду без очереди. Почему? Думается, что ни один даже самый мудрый театральный администратор не сможет дать на этот вопрос сколько-нибудь членораздельный ответ.

Вы стоите в очереди у кассы магазина и видите, как некая гражданка с ребенком на руках получает чек раньше вас. И вы не протестуете, потому что гражданке тяжело, потому что ее питомец уже сотый раз категорически повторяет одно и то же слово: «Тпруа!». Это настойчивое желание симпатичного бутуза совершить небольшую прогулку по свежему воздуху вполне законно, и его нужно уважать. Но разве можно уважать неписаное правило, введенное в некоторых магазинах, когда правом внеочередного обслуживания в продовольственном магазине пользуется гражданин, покупающий водку или вино! Какова морально-этическая основа этого правила?

Стремление к соблюдению порядка должно быть обоюдным, тогда порядок не будет нарушаться.

Наша страна может по праву гордиться высокой дисциплиной труда, сознательной дисциплиной. Но нам нужна и высокая дисциплина быта.

Мы все грамотны. Похвально, что многие из нас проводят долгие часы за чтением многотомных романов. Но нельзя пренебрегать и малым. Нужно с подобным же старанием читать и такие лаконичные сочинения: «Курить воспрещается», «Переходите улицу здесь», «Соблюдайте очередь».

Сергей Карцев, секретарь Н-ского горкома, считался очень энергичным комсомольским работником. Он был из разряда тех людей, о которых говорят: «У него в руках горит любое дело». Сергей горячо брался за всякую работу. Но с особенным рвением писал он решения горкома. Любовь к этому виду руководящей деятельности давно уже свила прочное гнездо в секретарском сердце. Писал Сергей всегда быстро, с подлинным вдохновением, да и сама идея многих решений, выходящих из-под секретарского пера, рождалась в результате некоего наития свыше.

Случалось это обычно так.

Сергей приходил в горком, здоровался со всеми сотрудниками и удалялся в свой кабинет. Через минуту управделами Зоя Тужилкина объявляла:

— Товарищ Карцев просит зайти к нему.

Когда все собирались в кабинете, Сергей говорил:

— Сегодня ночью я проснулся от громкого лая соседской собаки. Было два часа ночи. За окном шумел густой листвой тополь. Я встал, прошелся по комнате и подумал…

Здесь Сергей делал паузу и обводил проницательным взглядом работников аппарата горкома. Убедившись, что все слушают внимательно, он решительно заканчивал:

— Необходимо, повелительно необходимо принять решение, обязывающее комсомольцев города двинуться в поход за развитие кролиководства. Кролики — прыгающее золото. Кролики — это мясо, это пух, это сырьевая база нашей растущей кожевенной промышленности… Скажите, разве я не прав?

Но никто и не собирался спорить с Сергеем. Горкомовцы молчали, пораженные неожиданным ходом мыслей секретаря и его чудовищной работоспособностью. Подумать только, идеи рождаются у него даже в два часа ночи! В почтительном молчании соратники Сергея удалялись, а он садился за составление проекта.

Если случалось забрести в горком кому-нибудь из старых друзей, Сергея, он непременно затаскивал приятеля к себе в кабинет, усаживал в кресло и доставал из папки бумагу, липкую от свежей ротаторной краски.