— Здравствуй, Юра, — застенчиво улыбнувшись, произнесла она. — Вы не против, что я так поздно?

Надька, с опаской выглянувшая из-за Юркиной спины, явно узнала Полину, но не стала плеваться, кричать: «Чур! Чур меня! Сгинь, нечистая сила!» — и даже не завопила: «Караул, милиция!»

— Понимаете, — все тем же робко-застенчивым тоном, которым она когда-то попросила Тарана помочь вынести сумку из вагона, произнесла Полина, — мне очень неловко к вам ночевать проситься, но у меня других знакомых в городе нет, а в гостинице ужасно дорого. Юра меня знает, я Полина Нефедова, из Москвы.

— Проходите, Полина! Проходите, пожалуйста! — совершенно неожиданно для Тарана разрешила Надежда. — Юрик, помоги, пожалуйста, сумку поставить. А меня Надя зовут, будем знакомы!

— Очень приятно… По-моему, я у вас вчера сигареты и зажигалку покупала, верно?

— Правильно, — улыбнулась Надька, — зажигалочка работает?

— Пока все в порядке.

Полина вошла, Юрка нашел для ее не очень тяжелой сумки достойное место, а Надька сказала:

— Вы, наверное, от чаю не откажетесь?

— Если вас это не затруднит, конечно, не откажусь…

— Да мы и сами собирались вообще-то, — сказал Таран, поглядывая то на Полину, то на Надежду. Вроде бы обе выглядели вполне естественно. Во всяком случае, ничего похожего на то, как вели себя замороченные Полиной жлобы на теплоходе, пока не просматривалось.

— Вы, может быть, и кушать хотите? — озаботилась Надежда. — Не стесняйтесь, будьте как дома…

Конечно, далеко не каждая мужняя жена сможет проявлять заботу о бабе, с которой спал ее супруг, но и тут в принципе ничего особо неестественного Таран не увидел. В конце концов, выражение «будьте как дома» при определенном рассмотрении все-таки намекает на то, что данная гостья не дома находится, а в квартире, где Надька — законная хозяйка.

— Если можно, я свое на стол достану, — предложила Полина и отправилась к своей сумке. Вернулась она с небольшим батоном колбасы, банкой шпрот, вареными яйцами и половинкой жареной курицы, завернутой в фольгу.

— Зря вы это! — сказала Надька. — Вам это в дорогу пригодится. А у нас полно всего в холодильнике. Может, вам рюмочку налить? Со знакомства и с приездом?

Тут Таран, как ни странно, даже не стал подозревать Полину в том, что она управляет поведением Надюхи, а почему-то заподозрил супругу в том, что ее забота о незваной гостье вызвана некой подсознательной благодарностью к бабе, которая устроила ей вчера «приятный вечер» с Зыней.

Как ни странно, оказалось, что Надька с Зыней свое марочное даже наполовину не усидели, да и от закусок вообще-то еще довольно много осталось. Так, поклевали чуть-чуть — видать, спешили к самому сладкому перескочить. В общем, большую часть яств, как говорится, сохранили в нетронутом виде. А Таран, между прочим, с обеда «по усиленной раскладке» еще ничего не ел и был вполне не против вкусно поужинать. И выпить тоже, хотя вообще-то, как неоднократно отмечалось, не был большим любителем алкоголя.

Надька достала бокалы, Юрка разлил ароматную жидкость в хрусталь, Полина скромненько улыбнулась и не отказалась. Первый тост, загодя предложенный Надькой: «Со знакомства и с приездом!» — приняли, как выражаются компьютерщики, «по умолчанию». С этого момента некая напряженность, сковывавшая Юркин организм, пошла на убыль.

— Полина, а вы тут у нас в командировке или так, в отпуске? — полюбопытствовала Надька, судя по всему, без всяких задних мыслей. Юрка немного насторожился: неужели Веретенникова позабыла то, что он ей полчаса назад рассказывал?

— Нет, — ответила та, — я вообще не работаю, так что мне ни командировок, ни отпусков не надо. Я к бабушке на могилку приехала. Она год назад умерла, как раз вчера годовщина исполнилась. Это тут, за городом, в Васильеве.

— У меня бабушка тоже недалеко от Васильева живет, сообщила Надька. — В Стожках. Может, бывали?

— Бывала, — охотно кивнула Полина, — правда, давно, мне еще лет пятнадцать было. Приезжали отдыхать на лето с папой и Костей. Это мой младший брат, он уже умер, к сожалению… Так вот, тогда мы за грибами ходили, немного заплутали и вышли к Стожкам. Чудное место! Лес, речка, тишина… Васильеве все-таки большое село, там машины ездят, трактора, ночью парни на мотоциклах гоняют, а в Стожках — прелесть! Помню, я даже предложила папе: «Давай бабушкин дом сюда перевезем и будем тут все вместе постоянно жить!» Он, конечно, только посмеялся…

— Значит, мы с тобой почти землячки? — порадовалась Надька. — Это ничего, что я на «ты»?

— Конечно, — кивнула Полина и улыбнулась, — мы ж не старушки, чтоб на «вы» и с отчеством!

— Ой, за упокой твоей бабушки мы и не выпили! — вспомнила Надя. — Пусть ей земля будет пухом!

Выпили еще по бокалу, и Таран с некоторым изумлением заметил, что совсем не боится «самую страшную женщину на земле». Более того, он с каждой минутой все больше ощущал, что ему очень приятно видеть ее здесь, за столом, в Надькиной квартире и в обществе Надьки. Кроме того, весь комплекс переживаний по поводу Надькиной измены заметно ослабел. Ну, гульнула и гульнула! Сам он не святой, чего уж там! Если налетела — на аборт сходит, какие проблемы! А насчет опасений чего-нибудь поймать после Зыни — бог не выдаст, свинья не съест.

— Юрик, — попросила совсем развеселившаяся и, как видно, тоже позабывшая свои комплексы Надька, — принеси-ка музычку!

— Если можно… — поддакнула Полина.

— Ничего, что после «заупокоя»? — засомневался Таран, но отправился за «JVC» и кассетами. Пока копался в комнате, несколько раз слышал дамские «хи-хи» да «ха-ха» с кухни. Пожалуй, это был один из последних моментов, когда в его душе опять зашевелились подозрения. Правда, на сей раз, можно сказать, совсем безобидного плана. Ему показалось, будто Надька рассказала своей новой подружке про историю с Зыней, и теперь обе змеи подколодные потешаются над обоими представителями сильного пола, участвовавшими в этих событиях несколько часов назад.

Установив магнитофон и зарядив в него кассету с неведомо какой группой — Таран, как уже говорилось, в них ни хрена не понимал! — приступили к танцам. То есть стояли посреди кухни и дергались помаленьку втроем, немного толкаясь по причине тесноты. Потом Полина направилась в туалет, кокетливо стрельнув глазками и хихикнув: «Не провожайте меня…» — а Надька, обняв Юрку за талию, прижалась к нему и забормотала в ухо:

— Она такая классная, эта Полинка, правда? Таран хотел сказать: «Посмотрела бы ты, как эта „классная“ заставила бандита Алика расстрелять своих наивернейших подручных!» — но почему-то не стал этого делать. На фига такие грустные дела вспоминать? Сейчас-то все спокойно, жизнь прекрасна, вино хорошее, компания приятная. А оргия на теплоходе, поездка на «Соболе», а потом на «Ниве» — все это было давно и неправда.

— Правда, — ответил Таран совсем не то, что хотел сказать. — Она хорошая, только очень несчастная. Брата какие-то бандиты метанолом напоили, бабушку тоже убили… И ее в Москве могли убить, только повезло — мы с Лизкой выручили.

— Да-а?! — Надюхины влажные и приятно пьяненькие глазки широко открылись.

— Как мне ее жалко!

Таран в этот момент еще помнил, что Полининого братца отравили не просто так, а после того, как он совершил заказное убийство — убил одного из людей, работавших на Птицына, некоего Павла Степановича. И насчет того, что ее бабушка Нюша, помимо лечебной деятельности, какие-то яды готовила, по силе не уступавшие кураре. Ну и о том, что сама Полина тоже крепко дружила с бандой Зуба, Юрка помнил. Однако ничего говорить Надьке не стал.

— Мне тоже ее жалко, — сказал Юрка, забираясь ладонями под Надькину майку и ласково проводя ими по гладкой прохладной спинке. А потом поцеловал Надьку в губки. Бережно, очень легонько.

— Я пойду постель приготовлю… — услышав приближающиеся шаги Полины, прошептала Надька и, выскользнув из рук Тарана, ушла в спальню. А Полина, придя на кухню, продолжила танец с Юркой, тем более что пошло нечто медленное, типа блюза какого-то.