Может, все-таки он зря приплел эту самую бабу с рынка? Надька-то запросто ухватится за это объяснение: мол, не виноватая я, околдовали меня и заморочили. Хотя видно, что ей и сейчас, стерве, приятно вспомнить, что они тут с Зыней прошлой ночью вытворяли. Аж в сортире над толчком — это ж надо было додуматься! Хотя чего тут интересного — Таран понять не мог. Конечно, экзотика, но как-то неаппетитно, даже если толчок чистый и вымыт средством «Дося» с розовой свинкой на этикетке.

Но самое главное, что Тарану было непонятно: даже если там, на рынке, к Надькиному ларьку действительно подошла Полина, которой удалось проснуться и сбежать из «спецучреждения», то на фига ей было устраивать разврат между Зыней и Надькой? Тарану досадить хотела, что ли? Но, во-первых, она Надьку никогда не видела и истории их отношений с Зыней не знала. Во-вторых, она, по идее, не должна была знать и того, что Надька — жена Тарана. Разве только в мыслях прочитала? Тогда, конечно, могла что-нибудь этакое провернуть. Хотя, поди-ка, прекрасно знала, что ее, возможно, уже по всему бывшему Союзу ищут, а то и за дальним кордоном. И вообще, зачем ей понадобилось сюда ехать? В Москве-то ей небось намного проще было спрятаться…

В общем, Юрку одолели сомнения. А вот Надька, похоже, сильно напугалась и произнесла вполголоса:

— Юр, а вдруг она сама сюда придет? Что тогда будет, а?

— Она адреса не знает, — брякнул Таран первое, что пришло в голову. — И потом, скажи на милость, зачем ей сюда приходить? Что она здесь у вас забыла? Ей сейчас, между прочим, нельзя подолгу разгуливать, потому что ее ищут. Прямо как в том стихотворении: «Ищут пожарные, ищет милиция…» А ползти сюда, даже если она как-то узнала, где мы живем, уж совсем глупо, по-моему. Ведь я, между прочим, один из немногих, кто знает, что она за фрукт. Нет, по-моему, ей здесь делать нечего…

Эту последнюю фразу Юрка произнес гораздо менее уверенно, чем предыдущие, потому что в этот самый момент у него шевельнулась очень тревожная мысль. Да, он действительно знает, кто такая Полина и какой страшной силой она обладает. В отличие от громадного большинства жителей этого областного центра. Но именно поэтому, возможно, Полина и нанесет ему первый визит. Причем, что у нее в этот раз будет на уме, неизвестно. Возможно, ей захочется просто-напросто убрать типа, который о ней слишком много знает.

Да, Юрка и впрямь знал о ней немало. Он еще пожалел Надьку, не рассказав в подробностях о том, как Полина, еще не впав в свое таинственное состояние, на его глазах управляла жлобами, Аликом и Тиной, во время путешествия на теплоходе и переездов на машинах, как заставила Алика расстрелять жлобов перед пересадкой с «Соболя» на «Ниву». Еще пуще напугал бы Надежду рассказ о том, чего Таран самолично не видел, а знал лишь от Птицына. Например, о том, как сошел с ума и застрелился некий Коля, мирный подмосковный бандюга, помогавший Юрке похищать Аню Петерсон. И как утопился Вася с катера «Светоч». И о том, как господин Антон, очень крутой и криминальный бизнесмен, ни с того ни с сего свихнулся, начал писать в штаны и петь детские песенки. И о том, что дедушке Магомаду со своими племянницами тоже где-то полечиться пришлось. Наконец, он ведь недосказал Надьке, что Лизка сперва увидела во сне, как ее приемного папу Гену

— то есть Птицына! — захватили бандиты, а потом побежала его спасать. И уж совсем не упомянул, что Генрих, совершенно себя не контролируя, поехал в одиночку и угодил в лапы к залетной банде, которая передала его в лапы Дяди Федора. И все эти непонятные события, по утверждению Птицына, были как-то связаны с Полиной, без движения лежавшей в неком спецмедучреждении, но сохранявшей при этом способность влиять на внешний мир! Причем, как говорил тот же Птицын, ее смерти тамошние лекари боялись как огня: дескать, она, умирая, может дать некий мощный выброс энергии, от которого — страшно подумать! — чуть ли не конец света может произойти! Что. стоит такой жуткой бабе попросту заставить Юрку умереть?!

Впрочем, Таран тут же вспомнил и о другом факте, полное-. тью противоречащем предыдущим опасениям. Он вспомнил, как прошлой осенью Полина, по-прежнему находившаяся не то во сне, не то в коме, каким-то таинственным образом спасла ему жизнь.

Тогда «мамонтовская» судьба привела Юрку на подмосковную дачу, где хозяйничала толстая лярва Фроська. Там на него, Милку, Василису и двух невезучих ребят-бизнесменов эта курва силки расставила. Напоила снотворным и стала ждать, когда приедет банда некоего Магнуса. Однако толстухе захотелось побаловаться с юношей, и Юрке она накапала «стимулятора», который на короткое время взбадривает. Потом, когда действие его закончилось, Юрка должен был заснуть глубоким сном и, возможно, уже не проснуться. Но, поскольку чай им пришлось пить вместе, Фроська сама вынуждена была выпить свое зелье, а потому приготовила нейтрализующие таблетки, которые спрятала под подушку в своей спальне. И вот там-то, когда закайфованный Юрка принялся дрючить эту змею подколодную, ему вдруг пригрезилась Полина, которая рассказала ему о подлом замысле гнусной толстухи и о нейтрализующих таблетках. Юрка сумел втихаря выудить их из-под подушки, выйти из закайфованного состояния и в конечном итоге остаться живым и товарищей от беды спасти. Однако об этом «потустороннем» визите Полины Таран даже Птицыну не рассказал.

После этого воспоминания Юркой овладела другая трактовка событий, и он уже не столько за себя переживал, сколько за Надьку. А что, если Полина эта действительно в него влюблена? Тогда ее желание разрушить Юркину семейную идиллию становится понятным. Заставила Надьку переспать с Зыней, а потом, возможно, еще и подстроила так, чтобы Надька, подчиняясь ее команде, заперла Юрку в шкафу. Да еще и заставила Юрку смотреть на все это безобразие… Ей это под силу, если она, как говорится, «проспалась» и вновь обрела свои суперспособности. Правда, из этого же следовало-, что Юрка и Надька уже находятся у нее под контролем. Тарана начал бить легкий мандраж.

— Так… — сказал Юрка, чувствуя, что по спине забегали мурашки. — Нам надо как можно скорее ехать к Птицыну. Точнее, в часть, а там видно будет. Надо предупредить, если он еще не знает…

— На ночь глядя? — произнесла Надька. — А по телефону нельзя?

— Во-первых, еще не ночь — только десятый час. А во-вторых, по телефону до него трудно дозваниваться. Давай быстренько пудри нос, убирай с морды зареванность — и топаем отсюда.

— Мы на автобус не успеем, — заметила Надька. — Последний в 22.00 идет, а нам еще до автовокзала добраться надо.

— Частника поймаем… — произнес Таран и осекся, потому что квартирную тишину, как гром среди ясного неба, разорвал звонок в дверь.

— Не будем открывать, а? — пробормотала Надька. — Нас нет — и все. Не станет же она замки ломать, когда все соседи дома?

Таран нервно улыбнулся — ох и наивна Надюха! Да и сам он, как говорится, уж слишком в плену у традиционного взгляда на вещи. Если это действительно Полина, она в два счета заставит их открыть дверь — и не пикнут. Однако никакого непреодолимого желания срываться с места и бежать к двери ни он сам, ни Надька, похоже, не испытывали. Значит, там, за , дверью, могла быть вовсе не Полина, а, допустим, тетя Тоня с дядей Мишей, решившие проведать дочку, или, например, бабка-соседка, у которой сахар кончился, а в булочную, до какой меньше ста метров по прямой, дойти тяжело.

— Да нет, это не она… — сам себя успокоил Юрка и пошел к двери. На сей раз, правда, дверь не была заперта на задвижку, и Надькины родители наверняка могли бы открыть дверь ключами без звонка. Но спрашивать «кто» Юрка не стал. И открыл дверь просто так. Даже в «глазок» не глянул. Открыл

— и застыл с открытым ртом.

На площадке, скромно переминаясь с ноги на ногу, стояла Полина.

Одета она была точно так, как описывала Надька. Короткая алая маечка, открывающая пупик, белые брючки, туго обтягивающие бедра и попу, белые босоножки на высоком каблуке. Ну и дымчатые очки с диоптриями, именно такие, скругленные по краям. Про одно Надька не сказала: через плечо у Полины висела довольно большая спортивная сумка.