Робин придет?

Барни пытался не думать, почему этот вопрос так волнует его. Почему, получив заветное «да» в ответ — он улыбается, напоминая влюбленного идиота.

Робин Щербатски.

Пожалуй, что ни до, ни после не было женщины, которая вызывала бы в сердце Стинсона столько эмоций. Женщина, которая перевернула его жизнь с ног на голову, забыв спросить о его желании. Она была всем. Их жизнь никогда не была идеальной, но все-таки тогда в ней был смысл. Нет, конечно, с появлением Элли смысл в жизнь Барни вернулся, но все же.

Стинсон понимал, что никогда не интересовался жизнью матери Элли. Впрочем, у той тоже никаких материнских чувств не наблюдалось. Для нее Элли была ошибкой, которая могла загубить молодость. Которая могла не позволить жить так, как хочется. И Барни никогда не винил ее в этом. Элли, скорее всего, винить будет, но разве во власти Стинсона это изменить? Он мог сделать лишь так, чтобы дочурка не чувствовала себя обделенной. Говорили, что у него это выходит вполне неплохо. Он старался. Впервые в жизни действительно старался. И думал сейчас, что вполне возможно стоило постараться раньше. Не отпустить Робин, приложить больше усилий. Не быть Барни.

Хотя бы раз в жизни не быть Барни.

Я приду.

Стинсон отмахнулся от своих мыслей. Сожалеть о чем-то слишком поздно.

Робин с легкой улыбкой смотрела на себя в зеркало. Темные волосы уложены в аккуратные локоны, на лице минимум макияжа, лишь серые глаза слегка подведены. И длинное зеленое платье. Барни всегда говорил, что соблюдать цвета в День Святого Патрика — это обязательное правило. Щербатски невольно улыбнулась, вставляя в уши сережки. Те самые сережки и аккуратные локоны сразу навеяли воспоминания о том, как она нашла на крыше последнюю страницу «Плэйбука Барни». Страницу с ее именем. Воспоминания захлестнули Робин с новой силой. Стинсон всегда был непредсказуемым. Напоминал неудержимую стихию, скорее всего именно это и свело с ума Робин.

— Я же ненормальная. Почему я все равно нравлюсь тебе?

— Полагаю, потому что ты такая же ненормальная, как я.

Этот разговор невольно всплыл в памяти, и она вновь улыбнулась. Да, они с Барни были ненормальными. Сколько раз она вот так же смотрелась в это зеркало, собираясь на очередное свидание или вечеринку. Но никогда не делала этого так тщательно, как сегодня. Она словно подбирала мелкие штрихи вроде прически, сережек, бледно-розового цвета помады, чтобы напомнить Барни о самом счастливом дне в ее… Хотя хотелось бы верить, что в их жизни. Дне, когда Робин Щербатски ярая противница брака — сказала неугомонному Барни “да”.

Пожалуй, она никогда не жалела о своем решении. Как бы не трясло ее перед свадьбой. Как бы не сомневалась на какие-то доли секунд — ее жизнь с Барни была наполнена яркими красками. Калейдоскопом безумных событий. Они оба были слегка чокнутыми, спешащими жить и любить. Это такое пугающее поначалу чувство очень быстро захватило Робин. Она боролась с ним, сопротивлялась, стараясь до последнего остаться независимой. Но в итоге…

Она слегка тряхнула головой, отгоняя призраков прошлого. Теперь ее задача идти вперед, стараясь исправить то, что произошло тогда. Исправить или забыть.

— Это крутотенюшка, — заявил Маршалл, встретив пришедшую Робин, — я давно уже не видел столько пива в одном месте. Вам с Лили порой приходят замечательные идеи.

Щербатски лишь улыбнулась. Все-таки большой ребенок Маршалл Эриксон до сих пор остался собой. Впрочем, вечеринка и правда была грандиозной. Лили постаралась на славу. А уж сколько народу она нагнала на это мероприятие. Казалось, тут яблоку негде упасть. От обилия зеленого цвета даже запестрело в глазах. Захотелось на секунду зажмуриться, чтобы выловить наконец-то в этом зеленом море — Барни. Раньше он обожал находиться в центре таких мероприятий, сыпать шутками направо и налево, очаровывать дам. Впрочем, высокий, худой блондин с очаровательной улыбкой, мягким тембром голоса и поразительными серыми глазами не мог остаться незамеченным.

— Он не пришел, — рядом с Робин появилась Лили и поспешила сообщить подруге неприятное известие, заметив как та растерянно ищет кого-то в толпе, — Элли заболела.

Робин несколько секунд просто смотрела на подругу, осознавая сказанное. Почва словно ушла из-под ног. Желание увидеть Барни было настолько сильным, что новость не просто ошеломила, а оставила в Робин одну лишь пустоту. Это было дикое, безумное разочарование. Она так долго готовилась к этой вечеринке, что неоправданные надежды безумно ранили. Впрочем, Робин никогда не любила долго предаваться печальным мыслям, предпочитая действовать. Ведь все можно исправить, если очень сильно захотеть. К чему ей эта вечеринка без Барни? Правильнее будет сейчас отправиться к нему и предложить свою помощь. В конце концов не выставит же он ее за дверь.

Приняв решение всего за несколько мгновений, Робин поспешила покинуть квартиру, даже не попрощавшись.

Барни открыл дверь не сразу. Вид у него был замученный, под глазами образовались темные круги, рукава рубашки закатаны, а сам он, казалось, готов упасть замертво прямо на пороге своей квартиры.

— Робин? Разве ты не должна быть на вечеринке? Вид явно подходящий, — постарался улыбнуться Стинсон, но это вышло у него из рук вон плохо.

— Ты когда ел в последний раз? — вместо ответа поинтересовалась Робин, проходя в квартиру. — Ну и погром.

Вещи Барни были разбросаны тут и там, на кухне накопилась грязная посуда, лежали какие-то лекарства.

— Вчера утром. У Элли поднялась температура, я не спал всю ночь, — Стинсон устало опустился на стул, подперев рукой подбородок, — она уснула минут пятнадцать назад.

Щербатски лишь вздохнула, а через пятнадцать минут уже колдовала на кухне, переодевшись в вещи Барни. Стинсон лишь молча наблюдал за ее манипуляциями, решив ни с чем не спорить. Видеть Робин в своих вещах на кухне было чертовски приятно. Запах омлета напомнил о том, насколько Стинсон голоден.

— Шуток про мои кулинарные способности не будет? — поинтересовалась Робин, поставив перед Барни тарелку.

— Я так голоден, что съел бы даже отраву. А у тебя этом плане явно заметен рост. Ты даже не сожгла кухню, только омлет, — ответил он, слегка улыбнувшись, — спасибо, что пришла.

— Для того и нужны братаны, верно?

— Ты еще никогда не была так права, — улыбка Барни стала намного теплее.

Когда Робин все-таки смогла отправить, сопротивляющегося Барни поспать, то решила проведать Элли. Видимо жар пока не собирался возвращаться, поэтому девочка крепко спала, прижав плюшевого медвежонка к груди. Щербатски невольно задумалась о том, что вот так же могла бы спать их с Барни общая дочь. Они могли бы стать настоящей семьей, вместе преодолевать трудности и верить в лучшее. Она бы даже научилась не превращать кухню в поле боевых действий во время приготовления еды. Хотя если признаться честно, то в неравной битве с продуктами она всегда проигрывала. Робин печально улыбнулась, стараясь не думать о том, что она все равно не смогла бы родить Барни дочь. Может, оно и к лучшему, что все вышло именно так, а не иначе? Хотелось бы верить, что вместе они преодолели бы и это, но где-то в глубине души Робин боялась, что они бы не выдержали. Сейчас много вариантов бороться с подобными проблемами, но она не могла сказать, что на сто процентов уверена, что Стинсон бы выдержал. Тяжело вздохнув, Робин отправилась на кухню, устранять последствия своего кулинарного подвига.

— Ты сегодня забирала Элли из садика? — уточнила Лили, открыв бутылку вина и налив мерло в два бокала. — А позавчера ты ходила с ними на детский кукольный спектакль? А неделю назад вы катались на роликах? А на следующей недели вы идете в луна-парк на Кони Айленд? А еще думаете съездить в Орландо в Дисней Ленд?