— Она хочет забрать Элли, — наконец произнес Барни.
Робин не нужно было уточнять, кто «она». Ее худшие опасения подтвердились. Кларисса решила разрушить жизнь Барни. Но Робин точно знала, что она ей этого позволить не может. Она ничего не ответила, лишь протянула руку, накрыв ладонь Барни. Тот сжал ее пальцы в ответ. Пожалуй, говорить им ничего не было нужно. Они все понимали и так.
В этот раз тишина не была давящей.
Конец или начало?
Робин даже не знала радоваться ей или огорчаться тому факту, что про Клариссу она была права целиком и полностью. Сперва она стоически пыталась не вмешиваться, просто поддерживала Барни советом, словом. Была рядом каждый раз, когда ему это было нужно. Но Кларисса не унималась и не хотела идти на компромисс. Трепала нервы Барни, доводила дочь до слез. Элли абсолютно не понимала что происходит, почему ее постоянно отвозят к тете, которая требует, чтобы она называла ее мамой. Ведь раньше Кларисса не особо стремилась к общению с ней. Пожалуй, вчерашний день, когда Элли плакала, приехав от Клариссы — все окончательно решил для Робин.
И сегодня, садясь в такси, чтобы поехать к Барни, она все-таки чувствовала облегчение. Кларисса не стала разыгрывать представление и перед ней, а просто назвала сумму, которой хватит, чтобы она «пока что исчезла». Робин и не сомневалась, что во всем этом замешаны деньги. Впрочем, их ей не было жалко нисколько.
Она лишь откинулась на спинку сиденья в такси, думая о том, стоит ли рассказывать Барни правду. Голос Лили словно сам по себе всплыл в голове.
«Не стоит всем и всегда говорить правду»
Робин улыбнулась. Даже, когда подруги не было рядом — она давала прекрасные советы. Теперь осталось решить, что делать со второй насущной проблемой. И помочь в ее решении мог только Барни и никто иной.
— Робин, проходи, — улыбнулся Барни, пропуская ее в квартиру.
Она давно не видела его таким радостным. Синяки под глазами служили напоминанием о непростом времени, выпавшем ему. Да и недельная щетина слишком непривычно смотрелась на его лице. Но он улыбался, а в глазах снова блестели. Во взгляде Робин видела прежнего Барни, которого она так сильно любила.
— Представляешь, позвонила Кларисса и сказала, что все-таки решила, что Элли со мной будет лучше. Может, немного вина? — предложил он, доставая бутылку.
Робин лишь кивнула в знак согласия и удобно устроилась на диване перед журнальным столиком. С улыбкой посмотрела на лежащий на нем рисунок Элли с надписью: «Я, папа и тетя Робин». Она знала, что сегодня Элли на дне рождения у подружки. Причем, останется там с ночевкой. Поэтому она лишь наблюдала, как Барни открывает вино, разливает его по бокалам и наконец-то ставит один перед Робин. Они пили молча, но эта тишина не раздражала, а, наоборот, успокаивала.
Однако необходимость поговорить заставила Робин нарушить эту тишину:
— Мне предложили вести новую программу.
— Я рад за тебя. Ты всегда хотела получить как можно больше, — улыбнулся Барни, — и рад, что ты вернулась.
— Мне снова придется уехать. Надолго, — наконец призналась Робин, избегая смотреть на Барни.
Она даже не знала, что именно так боялась увидеть в его глазах. А, может, не знала, что именно хотела услышать в ответ.
— Для тебя это всегда было важно, — произнес Барни, мягко накрыв руку Робин своей, переплетая вместе их пальцы, — и я был готов следовать за тобой куда угодно. Наверно, я готов к этому и сейчас. Только уже не могу.
Робин ничего не ответила, только крепче сжала руку Барни и подумала, что все уже решено. Хотя чего она ожидала? Что ее будут держать и просить не уезжать? Что Барни так просто пустит ее обратно в свою жизнь? Пора уже понять, что все осталось в прошлом.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала. Оставайся с нами, — произнес Барни, делая очередной глоток вина.
Его слова звучали так правильно и по-настоящему. И Робин поняла, что ждала только их. Наверное, Барни до сих пор не разучился ее понимать. А значит все ее страхи были глупыми и выдуманными. Вместе они могут справиться со всем. В этом она больше не собиралась сомневаться.
Робин ничего не ответила — нарушать тишину абсолютно не хотелось. Но она точно знала, что останется. И знаела, что прошлое осталось в прошлом. Но разве это должно влиять на их будущее?