– Если б не ее длинный язык, мы бы с Трентом вчера не разосрались!

Стефани, вытаращив глаза, заинтересованно подается вперед. Ее раздирают любопытство и страх: она боится, что Кендра не успеет рассказать историю до появления Стейси.

– Как это? – спрашивает Стефани с деланным беспокойством.

– Мы были в «ЭлПи таверн». Трент, Стюарт Ноубл и Элисон Логан. Элисон увидела какую-то блядь и заорала: «Она вроде из Хайленд-парка?». Я ответила, что где-то ее видела. И тут эта дебилка Стейси встревает в разговор и заявляет: да, девица училась на факультете психологии, но поступила на пару лет

позже нас. Трент тут же быстренько все подсчитал, мать его.

Остаток вечера он разглядывал мои «гусиные лапки», – мрачно продолжает Кендра, очевидно, ожидая от Стефани залпа разуверений, но та решает оставить их при себе. Ну спасибо тебе, сучка! – Он мне даже не перезвонил, – мрачно стонет Кендра. – Можно, конечно, позвонить самой, но так он решит, что я без него подыхаю.

В ресторан входит Стейси: на ней короткая розовая юбка в складку и подходящая по цвету футболка без рукавов, светлые волосы заплетены в косы; она машет подругам.

– Вы обо мне трепались? – с подозрением спрашивает она.

– Ах, ну конечно, ты об этом просто мечтаешь! – поддразнивает Стефани; высокий голосок изображает нечто среднее между фырканьем и мурлыканьем.

Стейси садится.

– Но ты и правда подыхаешь, – обращается Стефани к мрачной Кендре. – Он тебе нужен. Или кто-то, похожий на него.

Не обращая внимания на удивленное непонимание Стейси, Кендра напряженно думает: в ее мозгу, словно искра под колесом трамвая, мелькает мысль. Неужто Стефани для себя старается? Может, у нее свой интерес?

– А ты еще встречаешься с Тоддом? – вдруг спрашивает она.

Тонкие брови Стефани изгибаются домиком.

– Ну да, вроде. Только он вообще не понимает, что мне нужно, ему просто начхать на меня, – заявляет она. – Госсподи, жарища – сто градусов, а у нас даже нет кондиционера! – Она поджимает губы и тут же спохватывается: – Я решила снять квартиру подешевле, потому что работа для меня важнее денег

Кендра изображает сочувствие, но кивки выглядят снисходительно, и на смазливом личике, как она ни пытается это скрыть, проступают насмешка и торжество, скалывая привычную сдержанность.

– …а эта идея никак не укладывается в его крошечном мозгу, – выплевывает Стефани, нанося ответный удар презрительной гримаске Кендры. – И потому мне приходится пользоваться идиотскими вентиляторами!

– От них никакого проку; с ними еще хуже! – шипит Кендра.

– Ага… – уклончиво продолжает Стефани; она подсчитывает, возместят ли очки за мученичество списанные очки за крохоборство. Потом бросает взгляд на Стейси: ее глаза, рот, голова представляют собой пустоту, которая жаждет, чтобы ее заполнили сплетнями, и Стефани понимает, что допустила промах. – Все дело в том, – напыщенно объявляет она, – что квартира та-а-акая огромная! Вы только представьте: день был просто выматывающий, и я без сил рухнула на кровать перед вентилятором. Целое утро я разговаривала с Сибил – с ужасным капризным попугаем, и с Бенджи: самец гадит везде, кроме специального поддона! И тут появляется Тодд – с сияющей улыбкой на роже! Он, видите ли, хочет потрахаться!

– В такую жару? В твоей квартире? В та-а-акой большой? – глумится Кендра, наслаждаясь кивками Стейси.

Стефани морщится, как от боли, понимая: подругам ясно, что ей очень нужен кондиционер, и холодная вода, которую она пьет, кажется горькой словно уксус. Кендра усмехается. Всем трем приходит на ум одна и та же мысль: «Засранец непременно сбежит», но чувства они испытывают диаметрально противоположные.

Стефани резко продолжает:

– Я ему объяснила, что к чему: мол, не дам ему до тех пор, пока в комнате не станет прохладно! Разумеется, стоило мне заикнуться о своих проблемах, как в нем проснулся ребенок! – Волосы, будто сделанные из нейлона, рассекают воздух и укладываются на место, следуя за движениями головы. – Надулся

как индюк! Вот придурок!

– А тебе не кажется, что в глубине души все мужики – дети малые? – спрашивает Кендра, внезапно обнаружив способность к обобщениям.

– Ну разумеется, – соглашается Стефани, замечая потуги Кендры. – Да не в том дело. Главное: насколько это очевидно?

В его случае – чересчур очевидно, и меня он напрягает. Я ему так и сказала: баш на баш! Или вызывай такси, приятель, и вали отсюда. Короче, выбирай сам.

Огромные зеленовато-карие глаза Стейси под фантастическими ресницами смотрят то на одну подругу, то на другую; она вертит головой как человек, наблюдающий за теннисным матчем.

– Я тобой восхищаюсь, – мурлычет Кендра. – Круто – покомандовать мужиком.

– И все-таки он куда больше похож на самца-альфа, чем Тодд, – вдруг возвещает Стефани.

Стейси берет в руки меню. Заказать сасими, что ли? Как раз по погоде.

– О ком это вы? – спрашивает она.

Кендра качает головой, глядя на Стефани и не обращая внимания на Стейси.

– Всего лишь имидж. Типа «что-то девочки раскудахтались». Не удивлюсь, если он гомик.

– Кении! Хватит! – восторженно пищит Стефани, якобы пытаясь ее укорить. – С чего ты взяла? Потому что он качается?

– Кого мы обсуждаем? – повторяет Стейси.

Кендра не удостаивает ее взгляда.

– Ну конечно, нет. Он одевается, как гомик.

– Стильный, вот и все! – отрезает Стефани и поворачивается к Стейси: – Мы говорим о Тренте.

– А-а. Ясно, – кивает подруга.

Стефани продолжает:

– Ага, и еще он член яхт-клуба. У него кабриолет. И хорошенький домик в Роско.

– Милый парень, – высказывается Стейси.

– И богатый. Совладелец архитектурного центра.

Кендра смотрит на Стефанию, привычно прищуривая глаза.

– Центра? С каких пор у нас появились архитектурные центры? – спрашивает Стейси, отпивая глоток воды, от которой заходятся зубы.

– Они всегда так назывались, – раздраженно мотает головой Кендра. – Есть же медицинские, юридические центры.

– Да нет, это что-то новенькое, – возражает Стейси.

Кендра вскакивает с места и направляется в туалет. Уходя, она шипит сквозь зубы:

– Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь свою ошибку.

Она исчезает из виду, и тогда Стефани скрючивает пальцы и царапает воздух:

– Мяу! Кошечке пора поменять песочек!

Стейси приходит в восторг от тона подруги, изображающей подгулявшую негритянку из южных штатов, и зачитывает рэп:

– Вставь толстухе Каролине, затолкай ей в зад угля, чтобы брюлики увидеть! – Она победно «дает пять» Стефани.

Подходит шеф-повар с подносом, уставленным маленькими тарелочками. Он часто сам выбирает блюда для завсегдатаев. Кендра и Стейси воспринимают это как знак внимания, а Стефани считает хитрой уловкой: она уверена – на самом деле он всего-навсего отдает им то, что осталось со вчерашнего дня.

– Особое угошение для дорогих гостей, – улыбается повар. – Корейская еда, – объясняет он, радостно изогнув губы. – Специи – отличительная черта корейской кухни. Излюбленные приправы: красный перец, зеленый лук, соевый соус и паста, чеснок, имбирь, кунжут, горчица, уксус, вино.

Стейси кивает головой, словно игрушечная собачка, а Стефани не хватает воздуха, и ее красные губы морщатся. Показывая на плошечки с супом, повар объясняет:

– Мэун-тхан – горячий острый суп из морепродуктов с белая рыба, овоши, соевый творог, молотый красный перец.

Твенчжан-гук – суп из забродившая соевая паста с моллюски.

– Вкуснятина! – восклицает Стейси.

– В Корее также популярно овощное блюдо. Вегетарианские блюда называть намуль. Есть два вида: сырые, холодные блюда и теплые, готовить на пару.

– Намуль, – повторяет Стейси.

Шеф-повар сияет и гордо распрямляет грудь.

– В Корее стол накрывают на три, пять, семь, девять или двенадцать чхоп. Зависеть от того, сколько гарниров. Обычно семья заказывает три-четыре. На семейное торжество или вечеринка – не меньше дюжины блюд. Едят при помощи палочек и ложек. Корейцы не как японцы и китайцы, они используют тонкие металлические, а не деревянные палочки.