Она направилась в спальню, чтобы взять купальник, но тут кто-то позвонил в дверь.

– Шотландец принес картины, – услышала она знакомый голос, кстати, без всяких признаков шотландского выговора.

– Входите, доктор Макдугал. С этой бородой вы и впрямь выглядите как психиатр, – заметила Аби.

У Роберта Макдугала были ясные голубые глаза и небольшая, "вандейковская", бородка.

– Я ее отрастил потому, что у меня тяжелый фрейдистский комплекс. К тому же надо произвести впечатление на коллег в Европе.

– В Европе? – с интересом переспросила Аби.

– Позвольте мне принести картины, чтобы вы тут поохали-поахали. А уж потом новости…

Роберт вручил Аби шесть полотен.

– Предыдущие шесть я продала меньше чем за три недели, – сказала Аби и, поставив картины на диван, стала снимать с них бумагу. – Ох, Роберт, эти еще лучше! – воскликнула она восторженно.

Действительно, в них не только чувствовалась рука мастера, но и было что-то особенное, неповторимое – в композиции, цвете, световых бликах…

– О таком зрителе художник может только мечтать, – усмехнулся доктор.

– О таком художнике продавец может только мечтать, – парировала Аби.

– Э-э, а куда подевались Ди с Клер? – спросил доктор.

– Увы, я сегодня одна, – горестно вздохнула Аби, думая о Нике, но вслух произнесла: – Ди с мамой отправились за покупками. Завтра Ди летит в Вашингтон и пробудет там две недели у своей подружки Вики.

– Отлично, – искренне одобрил доктор. – Я видел эту подружку прошлым летом. Чудо, что за девочка.

– У них вся семья такая, – поддержала Аби. – Хорошо, что девочки не раздружились, когда отца Вики перевели в Вашингтон. Вот и Ди там побывает. – Она взяла доктора под руку и повела на кухню. – Идемте выпьем лимонаду за наш Гераклов труд. И вы мне расскажете о поездке в Европу.

– Лечу завтра утром в Эдинбург, на конгресс психиатров, – с мальчишеской радостью и гордостью возвестил Роберт, усаживаясь за стол. – А потом мне хочется съездить на родину моих предков, посмотреть, много ли еще Макдугалов там живет. Подумываю даже купить там дом. Вы же знаете, я работаю в клинике последний год.

Аби уже в который раз стала внимательно всматриваться в него. Роберт Макдугал был примерно ее роста, крепкий, с густыми каштановыми волосами, чуть поседевшими у висков. Его отлично сбитая фигура в спортивной рубашке и узких брюках могла бы принадлежать скорее всего сорокалетнему мужчине, хотя доктору было под семьдесят. Он вошел в жизнь их семьи четыре года назад, когда Клер было совсем плохо, и с тех пор стал для них больше чем просто доктором, скорее, членом их семьи.

– Не представляю, как это вы, молодой, здоровый, уйдете на пенсию, – искренне призналась Аби, подавая ему стакан с шипучим напитком. – И что вы будете делать?.. Впрочем, вы, наверное, станете профессиональным художником.

– Почему бы и нет? – усмехнулся он. – Кроме того, меня попросили стать постоянным консультантом "Ричмонд мемориал". А еще есть несколько пациентов, которых я не могу передать другому врачу. Ну и, естественно, не пропущу ни одного конгресса психиатров.

Аби рассмеялась:

– Тогда зачем покупать дом в Шотландии? Все равно он вам не понадобится.

Доктор вздохнул:

– А хорошо бы… Впрочем, вы и сами знаете, что я не могу отсюда уехать. Слишком много воспоминаний.

Он обвел печальным взглядом своих голубых глаз кухню, словно проверяя, все ли на месте.

Аби наклонилась к нему, сочувственно посмотрела в глаза:

– Вам тяжело приезжать сюда к нам, правда, Роберт?

Он криво улыбнулся:

– Да, очень не по себе, когда входишь, а Эмили нет. Знаете, я сегодня издали увидел вашу стрижку и подумал: вдруг это она? С этой прической вы ужасно на нее похожи.

Аби тронула свои кудряшки.

– Роберт, я одним своим видом порчу вам настроение, – виновато проговорила она.

Он рассмеялся:

– Ну что вы, дорогая? Мы, психиатры, умеем справляться с такими вещами, – он допил лимонад, встал, сунул руки в карманы. – Я любил вашу тетю. Много лет мы играли в одну и ту же дурацкую игру: на уик-энд я приезжал из Ричмонда и три дня мы вели себя, как молодожены. Иногда мы куда-нибудь ездили вдвоем. А каждое воскресенье, прежде чем уехать, я просил ее стать моей женой. Она смеялась и говорила: "Кому нужна старая паучиха с больным сердцем?" – Он посмотрел на Аби. – Я хотел, чтобы она была со мной. Все равно – с больным сердцем или вообще без сердца. Наши уик-энды – разве это не семейная жизнь? Вот… – Роберт махнул рукой, словно отгоняя от себя тягостные воспоминания. – Вот вам моя исповедь. А теперь скажите, что у вас нового. Как Клер? Она помогает вам в магазине?

Аби кивнула:

– С мамой все хорошо. Она еще никогда не была такой спокойной и, пожалуй, даже счастливой. У сестры тоже все замечательно.

– А вы? – он посмотрел на нее, прикрыв один глаз. – М-м-м… У вас тоже как будто бы неплохо?

Она сморщила нос, чувствуя, как вспыхнули у нее щеки, и рассмеялась:

– Да, в общем-то, у меня все прекрасно. Я встретила одного человека. Он ни на кого не похож. И я в него влюбилась.

Роберт внимательно посмотрел на нее:

– И кто же совершил сие чудо?

– Ник Маквэл. Он писатель и снял на лето Галл-коттедж. Я все ему рассказала.

Роберт покрутил в руках пустой стакан, сказал серьезно:

– Для вас это подвиг.

Аби кивнула:

– С Ником легко говорить. А поначалу… знаете, поначалу он мне не понравился. Но постепенно мы подружились, и теперь… – у нее засвербило в горле и она кашлянула. – Теперь я даже боюсь, так он мне нужен. Боюсь, что я использую его в качестве палочки-выручалочки. Как спасителя от тяжелых воспоминаний.

– Увы, только вы одна можете ответить на этот вопрос.

Аби вздохнула, перебирая тонкими пальчиками кубики льда в своем опустевшем стакане.

– Может быть, поговорим наконец о моем прошлом? – Она грустно улыбнулась.

– Что ж, давно бы пора разрешить мне помочь вам, – с профессиональным бесстрастием согласился доктор.

– Знаю, что я очень упрямая.

– Хм-м-м, – опять согласился доктор, и они оба рассмеялись.

– На нас так много всего навалилось четыре года назад, что я не могла тратить время на себя. И я неплохо справлялась с одиночеством, пока не появился Ник. Мои отношения с мужчинами были исключительно деловыми. Я просто не могла никого подпустить близко к себе.

– Послушайте, – с профессиональной твердостью сказал доктор, – ничего нет удивительного или необычного в вашем поведении. Так часто бывает. Двое мужчин принесли вам горе…

– Да, вы правы, – Аби вздохнула и потерла лоб. – Но и я была плохой дочерью, не сумела вовремя помочь отцу. Как профессионалу мне тоже нечем похвастаться: ведь я училась бизнесу, но не сумела распознать явные признаки финансовой катастрофы. А потом меня бросил Эрик Далтон, и я решила, что и тут потерпела фиаско. На сей раз в качестве невесты.

– С ним вы не потерпели фиаско, – перебил ее Роберт. – Это он…

– Ловкий лживый ублюдок, – закончила за него Аби.

– Лучше не скажешь.

И они оба рассмеялись.

– Слишком много времени понадобилось, чтобы я смогла это сказать. А раньше не могла не только смеяться над Эриком, но и вспоминать о нем спокойно. Я думала, что очень умна, а на самом деле была испуганной наивной девчонкой. Очаровательный мистер Далтон распустил свои перья – остальное я сделала сама. Эрик умел обращаться с маленькими дурочками, воображающими себя принцессами. Я вправду поверила, что хрустальный башмачок пришелся бы мне впору, – она заглянула Роберту в глаза. – Ужасная трагедия, что Мистер Очарование на самом деле оказался Бог знает кем. Я очень рассердилась. Рассердилась на то, что Эрик меня не любил. Рассердилась, что он завел роман еще с одной женщиной. Рассердилась на себя, что не смогла удержать его, а еще больше на то, что он одурачил меня. Никому не нравится, когда его используют. Это ужасно противно.

Она стихла, загрустив, вспоминая свои ошибки.